МНОГООСТРОВЬЕ

МНОГООСТРОВЬЕ

Многоостровье — так переводится на русский язык слово «Полинезия». Каждый, кто читал Джека Лондона, наверняка уже знаком с полинезийцами: он очень любил и восторженно описывал этот народ, особенно таитян и жителей Гавайских островов,

Вот например:

«На Гавайях, в отличие от большей части жарких стран, женщины долго не старятся и даже в старости красивы. Женщине, сидевшей под деревом хау, ... искушённый наблюдатель в любой точке земного шара, кроме Гавайских островов, дал бы лет пятьдесят. А между тем и дети её и внуки... знали, что ей шестьдесят четыре года... Прекрасно было старое дерево хау, высокое, как дом, — она и сидела под ним, как в доме, до того густую и уютную тень давала его огромная крона; прекрасна была лужайка — бесценный зелёный ковёр... А в другой стороне, сквозь бахрому из стофутовых кокосовых пальм, виден был океан за отмелью — синева, сгущавшаяся у горизонта до тёмного индиго, ближе к берегу — шелковистые переливы яшмы, изумруда и рубина».

Так живописал Джек Лондон.

Собственно говоря, и сегодня мало кто из путешественников может удержаться от восторгов, попав в Полинезию. Правда, теперь эти восторги большею частью относятся только к красотам природы. Похозяйничал уже в Полинезии капитализм, принеся с собою болезни и прочие беды, которые в колониях выглядят совсем пугающе.

Странная, даже смешная вещь. Между самой южной землёй Полинезии, Новой Зеландией, и самой северной, Гавайскими островами, лежит океанский путь длиной в 7500 километров. И 5800 километров океана отделяют остров Пасхи на крайнем востоке Полинезии от островов Тонга на крайнем западе. Если мерять общую площадь, занятую в океане островной страной, то окажется, что Полинезия самая большая страна в мире. И при всём том на этих просторах в миллионы квадратных километров разбросаны острова общей площадью всего в 27 000 квадратных километров (если не считать Новой Зеландии, которая одна в десять раз больше всех остальных островов Полинезии, вместе взятых).

И всё это Многоостровье, несмотря на чудовищные расстояния, населяет, по существу, всего один народ. Точнее, народы, совсем недавно составлявшие один народ. Во всяком случае, большинство исследователей считает, что гавайцы на севере, маори на юге, пасхальцы на востоке и тонганцы на западе говорят лишь на диалектах единого полинезийского языка.

Один-единственный язык одного-единственного племени в Америке за десятки тысяч лет превратился в сотни несхожих языков. Здесь до этого далеко.

Значит, совсем не так уж много поколений назад полинезийцы разошлись друг от друга на сотни и тысячи километров.

Кстати, измерять время поколениями в Полинезии особенно удобно. Потому что именно эту мерку постоянно применяют сами полинезийцы, когда заглядывают в свою историю. А её они знают. Знают так хорошо, что им могут позавидовать многие народы земного шара с более высокой цивилизацией. Между тем у полинезийцев не было своей письменности, и им приходилось опираться только на собственную память.

У народов, не знающих письменности, памяти доверяют многое — поневоле. И надо сказать, что чаще всего такое доверие оправдывается. XIX и XX века можно назвать временем торжества древних легенд, потому что многие из них, считавшиеся только художественными вымыслами, оказались основанными на вполне реальных фактах. Например, четыре века прошло между событиями, описанными в «Илиаде», и временем, когда она была закреплена на бумаге. На протяжении шестнадцати поколений — с XII (XIII?) до VIII века до н. э. — эта поэма передавалась из уст в уста. И всё-таки сохранила в себе достаточно фактических сведений, чтобы Генрих Шлиман нашёл великую Трою.

Но что шестнадцать поколений в ряду преданий Полинезии!

Обитатели острова Раротонга легко перечисляют девяносто два поколения своих предков, уходя на две с лишним тысячи лет назад. И это не простое перечисление имён вождей каждого поколения. Раротонганцы рассказывают о событиях, связанных с жизнью многих из этих поколений. В преданиях говорится о подвигах героев, о сражениях и дальних путешествиях, в том числе и о том, как пришли предки полинезийцев на нынешнюю родину.

Подтверждает справедливость преданий тот факт, что на разных и очень отдалённых островах в длинном ряду предков появляются вдруг одни и те же имена.

На Гавайских островах, Таити, Раротонга и в Новой Зеландии помнят вождя и героя по имени Хиро или Хуа. Если для гавайцев он жил двадцать пять поколений назад, то для таитян — двадцать три поколения, а для раротонганцев и новозеландских маори — двадцать шесть поколений назад. Замечательное совпадение. А в маленьком расхождении в цифрах нет ничего удивительного. Ведь поколение длиной в двадцать пять лет — величина условная, средняя. На самом деле в конкретном случае отец может оказаться старше своего сына и на двадцать, и на тридцать, и на сорок с лишним лет. На одних островах разница оказалась больше, на других меньше.

В общем, учёные практически полностью доверяют преданиям последних пяти-шести веков, с большей осторожностью относятся к нескольким предыдущим столетиям и уже совсем придирчивы, когда легенда заглядывает в прошлое на тысячу — полторы тысячи лет.

Но всё эти придирки не мешают самим учёным восхищаться точностью отдельных деталей, переходящих из столетия в столетие. Те, кто им поверил первым, оказались вознаграждены блестящими открытиями.

В разное время были заселены острова Полинезии. Жители архипелага Самоа вообще не помнят, чтобы их предки откуда-нибудь приходили. Видимо, эти земли были первыми, на которые ступала нога праполинезийцев, и было это так давно, что даже блестящая историческая память островитян, которую я так расхваливал, не справилась с этой бездной времени. (Но есть и другие объяснения.) Жители остальных островов помнят о своём (то есть своих предков) прибытии с какой-то таинственной земли по имени Гаваики. Крупнейший исследователь Полинезии, полинезиец по матери, Те Ранги Хироа помещает ату прародину в самом центре Многоостровья. По его мнению, предки сначала приплыли сюда, здесь поселились и освоились и уже отсюда отправились во все стороны островной страны. Только так, пожалуй, и можно объяснить совпадающие от начала и примерно до двадцать пятого колена родословные вождей далёких островов. Лет шестьсот назад полинезийцы добрались до Новой Зеландии и стремительно заселили эту страну — одну из самых удивительных в мире, страну, где нет хищников и нет ядовитых змей, где есть, правда, птицы (в том числе считающиеся самыми красивыми в мире), но у птиц этих нет крыльев, способных поднять своих хозяек в воздух.

Долгие плавания не смущали храбрых путешественников. И если бы в Антарктиде было можно жить, сейчас там жили бы именно они. Добрались же два полинезийских вождя до мест, где «вода превращается в камень».

Без письменности полинезийцы составили и хранили в памяти детально разработанный календарь. Год делился на тринадцать месяцев. В двенадцати из них было по двадцать девять ночей (именно ночей — полинезийцы измеряли время в ночах, а не днях). Тринадцатый месяц был, понятно, совсем коротким. Неделями ночи не считали — просто называли каждую ночь месяца её порядковым номером. Впрочем, на некоторых островах у каждой ночи был не только номер, но и собственное имя, Хозяева Многоостровья поражали европейцев своим умением чертить на песке или выкладывать из палочек и камушков схематические карты расположения островов, направления ветров и течений. Постоянных карт не было. А временные — точнее, даже мгновенные — карты появлялись в нужный момент.

Буря! Чёрные тучи на небе, гигантские валы вокруг, потерян путь, мореплаватели не знают, что делать. И они начинают молиться богам. Но не о прекращении бури — с бурей-то они сами справятся, — им надо знать, куда плыть, и не будут ли боги так добры на минутку разогнать тучи и показать звёзды.

Иногда полинезийцы, наверное, грузились на корабли целыми семьями, с женщинами и детьми, и плыли куда глаза глядят: раз есть океан, должны же в нём быть острова. Но чаще, видимо, сначала отправлялись на разведку мужчины, и только после их возвращения с хорошими вестями начиналось настоящее переселение.

Предки полинезийцев, видно, и до прибытия на эти острова были большими бродягами и «охотниками к перемене мест». Они успели пройти много земель, встретиться со многими народами. Кровь всех трёх рас течёт в венах полинезийцев. Губы полинезийцев слегка утолщены, как у негроидов; волосы чёрные и почти такие же прямые, как у монголоидов; кожа их смугла; нос сходен с австралийским, но кое в чём близок к европейскому! Любопытно, что полинезийцев легко признают красивыми жители всех континентов Земли.

Юго-Восток Азии был местом, где сложилась праполинезийская народность перед походом в океан. Но побывали, по-видимому, в Полинезии и американские индейцы. На весь мир прогремело плавание шести исследователей во главе с Туром Хейердалом на плоту из Америки в Полинезию. Задумал и проделал своё плавание норвежский путешественник для того, чтобы доказать, что эти острова Тихого океана заселялись с востока.

Блестящее плавание! Подвиг! Но его одного было бы » мало для такого доказательства. Вот простой пример. (Я уже приводил похожий — по схожему поводу.) Каждый год сейчас находятся спортсмены, одолевающие вплавь пролив (тридцать с лишним километров) между Англией и Францией. Но никто же не станет доказывать, что люди заселяли Англию вплавь.

Тур Хейердал оказался способен не только на подвиг, но и на кропотливый научный труд. Он смог убедить многих учёных (хотя и не всех), что в жилах полинезийцев течёт индейская кровь. Но не она одна. Сам же Тур Хейердал нашёл новые доказательства и того, что острова заселялись из Азии тоже.