2.4. Методы конкретно-научного анализа в функционализме

2.4. Методы конкретно-научного анализа в функционализме

Проблема соотношения общеметодологического и конкретно-научного уровней познания давно и довольно остро стоит в науковедении и, по нашему мнению, далека еще от окончательного решения. Тем не менее мы рискнем предложить некоторые соображения на эту тему применительно к объекту нашего исследования, не претендуя на обобщающие выводы. В концепциях Малиновского и Рэдклифф-Брауна конкретно-научная методология не отделена от общеметодологических взглядов, но выделить конкретно-научный уровень методологии функционализма можно и нужно. Сделать это необходимо по двум причинам: во-первых, потому что Малиновский и Рэдклифф-Браун в своей работе прибегали к принципиально новым конкретно-научным процедурам анализа фактического материала; во-вторых, потому что эти процедуры требуют специального логико-методологического анализа, отличного от философских оценок мировоззрения функционалистов.

В конкретно-научной методологии можно выделить два ее основных аспекта: 1 – методологические принципы, ориентирующие на определенные качества и свойства изучаемого объекта; 2 – методы анализа, объяснения и описания фактов. Оба аспекта взаимосвязаны, более того, взаимопроникают друг в друга, но их рассмотрение по отдельности необходимо, так как они выполняют разные методологические функции. Если ориентирующие (эвристические) принципы служат средством абстрагирования от многочисленных эмпирических свойств и качеств, лежащих за пределами поставленной исследовательской задачи, и как бы готовят почву для анализа, объяснения и описания фактов, то методы являются совокупностью приемов и способов реализации этой процедуры.

Ориентирующие принципы структурно-функционального подхода воплощены в непосредственных указаниях Малиновского и Рэдклифф-Брауна о том, как нужно подходить к изучению общества и культуры, а также в понятиях и категориях концепций этих ученых. Если условно абстрагироваться от онтологической нагрузки функционалистских концепций, то в них можно выделить два основных методологических принципа, определяющих характер эвристических программ – системность и синхронность.

Системный подход в научной методологии на определенном этапе стал объектом пристального внимания как у нас в стране, так и за рубежом. Появилось множество, порой противоречивых, определений этого феномена, делаются попытки вычленить принцип системности в исследовательских подходах ученых и мыслителей прошлого. Сам по себе системный подход не является какой-то особой философией или общей методологией. «В отличие от философской методологии… системный подход и аналогичные ему методологические направления, даже с учетом их общенаучного характера, применимы не ко всякому научному познанию, а лишь к определенным типам научных задач, находящихся, так сказать, в юрисдикции соответствующего подхода»[665]. Признаками системности могут обладать самые разные методологические ориентации независимо от их мировоззренческих основ. При всем разнообразии конкретных проявлений, системный подход, по мнению В. П. Кузьмина, всегда базируется на следующих эвристических принципах: «Система есть некое множество взаимосвязанных элементов, образующих устойчивое единство, то есть целостность. …Целое – больше суммы входящих в него частей… Всякая система является в то же время частью другой, более широкой системы, а ее компоненты и подсистемы в свою очередь могут изучаться как самостоятельные системы»[666].

Анализ методологических позиций Малиновского и Рэдклифф-Брауна показывает, что позиции эти, в общем, соответствуют перечисленным принципам. Это дало основание многим исследователям научного творчества теоретиков функционализма квалифицировать их концепции как один из наиболее ранних вариантов системного подхода в западном обществоведении[667].

Системные идеи функционалистов, несомненно, открыли новые для британской социальной антропологии аналитические возможности. Однако оценка этих возможностей представляет собой довольно сложную задачу, главным образом, потому, что принцип системности в деятельности Малиновского и Рэдклифф-Брауна присутствует не в чистом виде, а отягчен их философско-мировоззренческими представлениями. Категории, в которых этот принцип выражен, не всегда являются эффективными проводниками системности. В довершение ко всему, исследователи нередко приходят к выводам, прямо отрицающим декларируемые ими системные принципы анализа общества.

Для успешного анализа системных идей функционалистов необходимо вначале исследовать логические возможности этих идей в чистом виде, а затем рассмотреть, в каком отношении они находятся к другим аспектам научного мировоззрения Малиновского и Рэдклифф-Брауна. Это позволит судить о реальных возможностях методологических средств их концепций.

Чтобы оценить значение структурно-функционального подхода в развитии британской социальной антропологии, следует учитывать тот характер методологических знаний этой науки, при котором начиналась самостоятельная научная деятельность Малиновского и Рэдклифф-Брауна. Характерной чертой эволюционистской социальной антропологии был элементаризм в изучении социальных явлений. Эта методологическая тенденция порождалась представлениями о полной зависимости свойств того или иного явления от его собственной внутренней природы. Примером такого подхода является трактовка Э. Тайлором фактов культуры как аналогов биологических видов, развитие которых определяется «внутривидовыми» факторами и «межвидовой» борьбой[668]. Несомненной заслугой структурно-функционального анализа является критика элементаризма, которому функционализм противопоставил требование рассматривать явления не сами по себе, а в контексте социальной системы. При таком подходе «предмет представляется не только обладающим многими свойствами, но и внутренне многокачественным, поскольку он воплощает в себе качества различных и разнородных систем действительного мира. Изменение многих свойств предмета оказывается зависимым не только от него самого, но и от тех материальных систем, элементом которых он является»[669].

Структурно-функциональный подход открыл для британской социальной антропологии целый пласт принципиально новых качеств социальной реальности, так называемых «функциональных» и «системных» качеств. В основе функциональных качеств лежит «принцип специализации или назначения»[670], когда инте рес представляет не столько внутренняя природа явления, сколько та роль, которую это явление играет в жизнедеятельности социального организма. Системные качества – это, по выражению В. П. Кузьмина, «…совокупные или интегральные качества… в конкретных социальных предметах и явлениях они могут быть структурно не материализованы… и присутствовать в них только как некий общий признак состояния системы или “пропорциональная часть целого”»[671].

В концепции Малиновского главный упор делался на анализ самых разнообразных функциональных качеств изучаемых явлений, в то время как системные качества как бы постулировались заранее и выражались, к примеру, в такой категории, как «интегральный императив». Под «интегральным императивом» понималось объединяющее воздействие на поведение людей, их социальную аранжировку таких явлений, как система религиозно-магических и прочих норм, содержащихся в «хартиях» институтов[672]. В отличие от Малиновского, у Рэдклифф-Брауна заранее постулировались качества функциональные, а логическое ударение в конкретном анализе делалось на изучение системных качеств. В его концепции они были призваны отражать понятия социальной морфологии: «структурная форма», «институт», «обычай» и в целом «культура», которые, по его утверждению, не имеют непосредственного материального воплощения, но обозначают социально-психологические силы, определяющие состояние социальной системы посредством аранжировки единиц ее структуры[673].

Характерным для методологии функционализма был принцип синхронности изучения общества, нацеливавший на исследование вневременных, синхронно-функциональных процессов. К историческим же исследованиям функционалисты относились скептически и в своей конкретно-научной деятельности не ставили проблем исторического плана. Аисторизм Малиновского и Рэдклифф-Брауна надо воспринимать не столько как негативное отношение к историческим исследованиям вообще, сколько как отрицание спекулятивного псевдоисторического подхода эволюционизма, подхода, основанного на абстрактной, имеющей мало общего с подлинным историзмом идее однолинейной эволюции. Отказ функционалистов от исторического подхода был в немалой степени отказом от умозрительных предположений, не имеющих в своей основе достоверных исторических фактов.

Обособление синхронно-функционального анализа от исторического получило определенное методологическое обоснование в социологии еще до выхода в свет первых работ Малиновского и Рэдклифф-Брауна. Это обоснование содержится в сочинениях Э. Дюркгейма[674]. Вслед за Дюркгеймом Рэдклифф-Браун утверждал, что в науке существует два типа проблем – синхронные и диахронные, которые «абсолютно необходимо изучать отдельно», при этом он отчетливо осознавал, что подобное размежевание проблематики – это «научная абстракция», условный прием, так как ничто не существует в неизменном виде, но постоянно изменяется[675].

Возникает вопрос: насколько правомерно раздельное изучение процессов функционирования и развития? Среди специалистов по методологии научного познания в последнее время утвердилось мнение, что «без методологически (но, конечно, не онтологически) обоснованного разведения синхронии и диахронии вряд ли возможно построение содержательных и конструктивных предметов, посвященных специальному изучению процессов функционирования»[676]. Структурно-функциональный подход как один из вариантов системного подхода, как «учение об объектах-системах, о взиамоотношениях целого и части, о структурах и иерархии систем, специально не сфокусирован на проблемы развития, он «специалист» по другим вопросам, он хорошо приспособлен к изучению объектов и форм, качественных структур, интегральных механизмов и постоянных функциональных зависимостей»[677].

Необходимо помнить, что абстрагирование от процессов социального развития методологически оправдано только в узких, специальных конкретно-научных целях. Поэтому если смотреть на структурно-функциональный анализ как на конкретную методологию, то он «с одной стороны, открывает новые пути научного исследования, а с другой – ограничен в своих возможностях… с чисто методологической точки зрения ориентация на изучение одного определенного типа изменений еще не является свидетельством принципиальной порочности соответствующей методологии, пока и поскольку эта методология не претендует на универсальность обеспечиваемых ею выводов и поскольку она не превращается в идеологию»[678]. Только благодаря осознанию методологической специфики синхронно-функционального анали за стала возможной постановка проблемы изучения механизма функционирования социального организма и его частей (институтов). Рэдклифф-Браун был прав, когда утверждал, что без условного допущения того, что изучаемое общество не изменяется в своих структурно-функциональных параметрах, невозможно даже поставить проблему сохранения им во времени своего типа, т. е. инвариантных особенностей строения[679].

Констатация аналитических возможностей, вытекающих из системных идей, содержащихся в концепциях Малиновского и Рэдклифф-Брауна, не должна заслонять от нас того факта, что между общими ориентирующими принципами и их реализацией в конкретном исследовании лежит обширное поле специальной деятельности, успех которой зависит не только от общей направленности исследования, но и от степени соответствия логических средств (принципов и понятий) изучаемой реальности.

В этой связи хотелось бы обратить внимание на чрезвычайно абстрактный, десубстанциональный характер понятий и принципов функционалистских концепций. Надо сказать, что сам по себе абстрактный характер научных понятий является неотъемлемым их качеством. «Генеральная линия развития науки, – пишет В. С. Швырев, – заключается в том, что в ней растет и приобретает все большее значение такой слой знаний, который не имеет какого-то непосредственного эмпирического коррелята, не связан непосредственно с уровнем наблюдения и эксперимента»[680], однако этот уровень знания, претендующий на определенную степень методологической всеобщности, не должен состоять из абсолютных абстракций.

Логический анализ базовых понятий структурно-функционального подхода («культура», «социальная система» и т. п.) показывает, что, выражая общую идею о системности строения общества, они не содержат логически определенного направления поиска системных параметров конкретного общества. Ставя вопрос о выделении системы из эмпирической социальной реальности, Рэдклифф-Браун писал: «Искусство ученого заключается в том, чтобы знать, как произвести абстрагирование. Искусство ученого заключается в его способности видеть различие между правильным и неправильным способами, что обеспечивает ему уверенность в позитивных результатах его исследования. Это то, что отличает хорошего ученого от плохого. Это предполагает определенную долю интуиции»[681]. Обращение Рэдклифф-Брауна к интуиции и «искусству ученого» далеко не случайно, ибо эти субъективные качества призваны заполнить ту дистанцию, которая неизбежно возникает между абстрактными понятиями структурно-функционального подхода и эмпирическим материалом. Заполняя пробел между абстракциями своей методологии и конкретными фактами, Малиновский и Рэдклифф-Браун полагались на интуицию, и интуиция часто направляла их мысли в русло априорных философско-мировоззренческих установок, которые при этом специфическим образом трансформировались в определенные предметно-содержательные выводы.

Мировоззренческий эмпиризм, абсолютизация индуктивного метода на почве философского антропологизма и натурализма привели к тому, что методологические принципы структурно-функционального подхода ориентировали исследователей исключительно на поведенческий уровень социальной деятельности. Акты поведения, утверждал Малиновский, – это единственно доступная для исследования реальность. Все можно познать только через поведение[682]. Рэдклифф-Браун исходил из того, что исследователь социальных явлений имеет дело только с «множеством актов поведения», включая сюда акты речи человеческих особей, действующих в одиночку или совместно. (Коллективное действие – это просто комбинированные серии индивидуальных действий)»[683]. Такой подход вел к подмене понятия «социальная деятельность» понятием «индивидуальное поведение» и содержал в себе опасность отхода от декларируемых функционализмом системных принципов к механистическому атомизму.

В конкретно-методологическом плане бихевиоризм в трактовке общества резко ограничивает сферу применения методов структурно-функционального анализа, уводя из области углубленного изучения оснований социальной деятельности в узкие рамки изучения ее поверхности в виде индивидуальных поведенческих актов. Это обрекает исследователя лишь на констатацию наблюдаемого и его типологическую группировку.

Особый интерес для нас представляют принципы структурно-функционального подхода, которые Р. Мертон назвал основными постулатами функционализма – «функционального единства», «универсальной функциональности» и «функциональной необходимости»[684]. Надо сразу сказать, что негативная критика Мертоном перечисленных принципов, воспринятая, кстати, некоторы ми отечественными авторами[685], требует уточнений. Эти принципы в методологии структурно-функционального подхода выступают как гипотетические допущения, но не как безусловные постулаты. Если же утверждения о том, что изучаемая культура представляет собой абсолютно функциональное единство, а все без исключения элементы функционально необходимы, высказываются как выводы из анализа, то это всегда необоснованная онтологизация гипотез. Критика Мертона относится к Малиновскому и Рэдклифф-Брауну не в равной степени. Если Малиновский почти всегда воспринимал свои аналитические модели как истины, то Рэдклифф-Браун, допуская подчас эту логическую погрешность, все же понимал сложность рассматриваемых проблем. Об этом свидетельствуют его попытки вскрыть противоречивую природу функционального единства общества. В целом Рэдклифф-Браун признавал, что в любой социальной системе имманентно присутствуют находящиеся в неразрывной связи с интегративными силами тенденции, направленные на ее разрушение. Реализация этих противоборствующих тенденций, подчиненная сформулированному им «закону противоречий», в конечном итоге приводит к постоянно восстанавливаемому функциональному единству общества и в каком-то смысле является условием этого единства. Что касается тезиса о функциональной необходимости социальных явлений, то и здесь позиция Рэдклифф-Брауна отличалась от прямолинейных выводов Малиновского. Рэдклифф-Браун признавал, что по отношению к социальной структуре все явления либо функционально необходимы («эуномия»), либо дисфункциональны («дисномия»), но конфликт между ними всегда разрешается в пользу «нормального» функционирования социальной структуры, хотя и не без изменения ее типа[686].

Отражение противоречивости процесса функционирования общества в концепции Рэдклифф-Брауна в конкретно-методологическом плане сыграло свою положительную роль, так как ориентировало исследователя на изучение объективных противоречий общественной жизни, но философско-антропологическая позиция ученого обусловила ограниченность рассматриваемого диалектического принципа, привела к тому, что свой закон «борьбы противоположностей» Рэдклифф-Браун выводил не из объективной противоречивости общества, а обосновывал его чисто психо логическими особенностями индивидуального мышления, природе которого изначально присущи «ассоциации по контрасту»[687].

Приведенные уточнения критических высказываний Мертона по поводу трех постулатов функционализма не отрицают, однако, справедливости основных положений критики их ученым, ибо, как отмечает А. Д. Ковалев, структурно-функциональному подходу в целом действительно свойственны «переоценка нормативного элемента в общественной жизни и преуменьшение значения в ней противоречий и конфликтов, подчеркивание общественного согласия, гармонической природы социальных систем…»[688].

Основные конкретно-методологические принципы структурно-функционального подхода нашли свое воплощение в методах конкретного анализа. С помощью этих методов Малиновский и Рэдклифф-Браун пытались решить одну из стоящих перед ними задач – доказать истинность своих теоретических идей либо признать свои научные концепции необоснованными. Однако важнейшим назначением методов структурно-функционального анализа было объяснение и описание социальной реальности. Говоря о современном состоянии проблемы научного объяснения в общественных науках, нельзя не отметить ее сложность и слабую разработанность. Решение этой проблемы, по мнению Е. П. Никитина, «необходимо предполагает решение ряда еще более фундаментальных проблем методологии науки, таких, как природа научного закона, теории, гипотезы, соотношения теории и эмпирии, связь между такими типами анализа, как субстанциональный, генетический, функциональный, структурный и т. д.»[689].

Настоящий раздел посвящен критическому рассмотрению разработанных Малиновским и Рэдклифф-Брауном познавательных процедур, их объяснительных возможностей, а также разбору соотношения научного объяснения, научного описания и «понимания» в структурно-функциональном анализе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.