Глава 215 Альберт Эйнштейн (1879–1955)

Глава 215

Альберт Эйнштейн (1879–1955)

Альберт Эйнштейн вполне может считаться самым известным евреем XX в. Вероятно, никто больше в истории человечества не пользовался такой известностью именно в качестве гения. Эйнштейн знаменит в первую очередь благодаря своей теории относительности. Его значение для американской истории в значительной мере стало следствием письма, которое Эйнштейн в 1939 г. написал президенту Ф. Д. Рузвельту, обратив его внимание на важность экспериментов по расщеплении атомного ядра: «Некоторые из последних исследований, осуществленных Э. Ферми и Л. Сцилардом, позволяют мне ожидать, что в ближайшем будущем элемент уран может быть обращен в новый и важный источник энергии… Этот новый феномен мог бы также привести к созданию бомб, и представляется вполне вероятным — хотя далеко не столь несомненным, — что это позволит создать обладающие неимоверной мощью бомбы нового типа».

Письмо Эйнштейна и его международная репутация были главными факторами, побудившими Рузвельта принять вскоре Манхэттенский проект, в результате которого через пять лет появилась атомная бомба, обеспечивавшая победу Америки над Японией и окончание Второй мировой войны. Реакция Эйнштейна, когда он услышал, что на Хиросиму сброшена атомная бомба, была весьма простой: «Ой вей!»

В отличие от большинства евреев XX в., которые заняли выдающееся положение в науке и искусстве, Эйнштейн остался глубоко верным своему народу. Даже когда он стал пользоваться широкой славой, то по-прежнему с болью думал о страданиях евреев. Когда журналист спросил Эйнштейна о международной реакции на его открытия, родившийся в Германии физик ответил: «Если моя теория относительности окажется правильной, то Германия назовет меня немцем, а Франция — гражданином мира. Если она окажется несостоятельной, те Франция назовет меня немцем, а Германия — евреем». Хотя Эйнштейн не был верующим в общепринятом понимании, он глубоко верил в Высшее Существо. «Б-г не играет с Вселенной в кости», — выразил он свою убежденность в том, что в космосе царит закон, а не анархия.

Биография Эйнштейна давно уже служит утешением родителям нерадивых учеников. Он считался посредственным школьником, предпочитая заниматься тем, что было ему интересно (впрочем, недавно обнаружилось, что степень его нерадивости сильно преувеличена). В зрелом возрасте Эйнштейн стал полностью соответствовать расхожему образу рассеянного профессора, способного явиться на свадьбу друзей в своей обычной рыбацкой шапке, плохо сидящих брюках и сандалиях.

Хотя его имя связано в массовом сознании с созданием атомной бомбы, Эйнштейн на протяжении большей части жизни был пацифистом. Приход к власти нацизма, однако, заставил его пересмотреть абсолютно негативное отношение к войне: противопоставить нацизму пацифизм, считал он, значит обеспечить первому победу.

Вскоре после прихода нацистов к власти они ясно выразили свою ненависть к Эйнштейну. Пока он в 1933 г. читал лекции в США, нацисты произвели в его доме обыск. И он никогда больше не вернулся в Германию, став профессором Принстонского университета, где проработал до самой смерти в 1955 г. Уже в Принстоне Эйнштейн получил тревожное сообщение от Лиз Майтнер — еврейки, которая работала у немецкого ученого Отто Гана в берлинском Институте кайзера Вильгельма. Она писала, что Ган возглавил группу немецких ученых, занятых созданием бомб беспримерной разрушительной способности, основанной на расщеплении атомного ядра. Эйнштейн сразу понял сущность работы Гана и настоятельную необходимость для США обратить особое внимание на эту область научных исследований. Так и появилось письмо Рузвельту. Есть ирония судьбы в том, что нацистский антисемитизм, ответственный за изгнание из Германии и Эйнштейна, и Майтнер, и сотен тысяч других евреев, тем самым предопределил и поражение Германии в войне. Если бы не антисемитизм нацистов, Германия, скорее всего, стала бы первым государством, создавшим атомную бомбу, и мировая история пошла бы совсем иначе.

Всю жизнь Эйнштейн был солидарен с сионизмом, он одним из первых поддержал идею создания Еврейского университета в Иерусалиме. Хотя он никогда не был в Эрец-Исраэль, но, когда в 1952 г. умер первый президент Израиля Хаим Вейцман, премьер-министр Давид Бен-Гурион предложил Эйнштейну стать его вторым президентом. Хотя этот пост был скорее символическим и не предполагал реальной власти, Эйнштейн отдал должное оказанной ему чести, сообщив: «Я глубоко тронут предложением, но не гожусь для этого поста». Даже в последние годы жизни он явно предпочитал работать как ученый, а не дипломат. Однако в тех случаях, когда одного его имени было достаточно, чтобы помочь кому-то, он всегда охотно разрешал использовать его. Так, он позволил Йешива-Университету назвать свой Медицинский колледж именем Альберта Эйнштейна. Эйнштейн проявлял великодушие и по отношению к менее известным институтам. В 30-х гг. к моей покойной тетке Нунье Бялик как-то пришли руководители небольшой еврейской больницы в Нью-Йорке и попросили ее написать Эйнштейну, чтобы получить его любезное согласие войти в состав дирекции больницы. Тетка составила письмо и отправила его. Эйнштейн ответил довольно быстро: он сочтет за честь войти в состав правления больницы, писал он, однако надеется, что они не обидятся, что график его работы не позволит ему присутствовать на заседаниях правления. Руководство больницы пришло в восторг от того, что отныне список их правления будет украшен именем знаменитейшего ученого, и с радостью приняло его вполне резонное условие.

До сих пор Эйнштейн остается — как для евреев, так и для многих неевреев — образцом интеллектуального и морального гения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.