Дневник доктора Сьюворда

Дневник доктора Сьюворда

1 октября. Около полудня меня разбудил профессор. Он был веселее обычного, очевидно, результаты прошлой ночи сняли с его души какую-то тяжесть. Поговорив о событиях минувшей ночи, он вдруг заметил:

— Меня очень интересует твой больной. Можно мне сегодня утром вместе с тобой проведать его? Но вижу — ты занят; могу, если ты не против, зайти к нему и один. Впервые встречаю сумасшедшего, рассуждающего на философские темы, да так здраво.

У меня была срочная работа, я не хотел заставлять его ждать, поэтому был не только не против, но даже рад, что он пойдет один. Позвав санитара, я дал ему необходимые инструкции. Перед уходом я предостерег профессора от иллюзий по поводу моего больного.

— Но я собираюсь, — ответил профессор, — говорить с ним о нем самом, о его мании поглощать жизнь. Он сказал мадам Мине, я прочел это вчера в твоем дневнике, что когда-то верил в эту теорию. Почему ты улыбаешься, друг Джон?

— Простите, но ответ здесь, — сказал я, положив руку на перепечатанные материалы. — Когда наш разумный и образованный сумасшедший рассказывал, что когда-то имел обыкновение поглощать жизнь, рот его еще сохранял отвратительный вкус мух и пауков, которых он съел на моих глазах перед самым приходом миссис Гаркер.

— Прекрасно! — в свою очередь улыбнулся Ван Хелсинг. — Хорошая память, друг Джон. И мне бы следовало помнить. Но, пойми, именно из-за такой непоследовательности психические заболевания и интересны для исследования. Возможно, глупости сумасшедшего покажутся мне более содержательными, чем премудрые теории иных ученых. Кто знает?

Я вернулся к своей работе и вскоре закончил ее. Казалось, времени прошло совсем немного, но Ван Хелсинг уже вернулся.

— Не помешаю? — вежливо спросил он, остановившись в дверях.

— Нисколько, — ответил я. — Заходите. Работа закончена, я свободен. Могу пойти с вами, если хотите.

— Не нужно, я его уже видел.

— Ну и как?

— Боюсь, твой пациент обо мне невысокого мнения. Наша беседа была короткой. Когда я вошел, он сидел на стуле посреди комнаты, опершись локтями о колени, с выражением мрачного недовольства на лице. Я обратился к нему в самых приветливых и почтительных выражениях. Он не ответил. «Разве вы не узнаете меня?» — спросил я. Ответ был не слишком обнадеживающим: «Узнаю, и очень хорошо узнаю. Вы — старый дурак Ван Хелсинг. Хорошо, если б вы убрались вместе со своими идиотскими теориями куда-нибудь подальше. Будь прокляты тупоголовые голландцы!» И больше он не проронил ни слова, так и сидел, невозмутимо-мрачный, игнорируя мое присутствие, как будто меня и не было в комнате. Ну что же, на сей раз поучиться у мудрого безумца не получилось; пойду, пожалуй, отведу душу в приятной беседе с нашей милой мадам Миной. Друг Джон, меня бесконечно радует то, что она больше не станет волноваться из-за этих ужасов. Хотя нам будет, конечно, сильно недоставать ее общества, но так лучше.

— Вы совершенно правы, — подхватил я, не желая, чтобы у него возникли какие-либо сомнения на этот счет. — Разумеется, лучше, чтобы миссис Гаркер была подальше от этого кошмара, достаточно тяжкого и для нас-то, бывалых людей. Это испытание не для хрупкой женщины, со временем оно неизбежно подкосило бы ее.

Итак, Ван Хелсинг пошел к миссис Гаркер и ее мужу; Квинси и Арт поехали выяснять местонахождение увезенных ящиков. Я же закончу работу, и вечером мы встретимся.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.