СЕМЕЙСТВЕННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ…
СЕМЕЙСТВЕННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ…
«СЕМЕЙСТВЕННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
дворянства должны быть историческими воспоминаниями народа.»
А. С. Пушкин. Роман в письмах.
Вступление
Заметный интерес современного общества к дворянской жизни прошлого века порой вызывает иронические реплики, смысл которых сводится к тому, что подавляющее большинство сегодняшних ревнителей дворянских обычаев составляют потомки вовсе не князей и графов, а крепостных крестьян. Позиция не только бестактная, но и неумная: стихи Пушкина и романы Тургенева читал очень узкий круг людей, исчерпывавший тогда образованную Россию, но великие русские писатели знали, что пишут не только для них, но и для внуков тех, кто «ныне дик». То же можно сказать и о выработанных привилегированным сословием нравственных нормах. Пушкин рассуждал: «Чему учится дворянство? Независимости, храбрости, благородству (чести вообще). Не суть ли сии качества природные? Так; но образ жизни может их развить, усилить – или задушить. Нужны ли они в народе, так же как, например, трудолюбие? Нужны, ибо они sauve garde [Охрана (франц.)] трудолюбивого класса, которому некогда развивать сии качества». Известный юрист, историк и общественный деятель К. Д. Кавелин считал, что поколение людей александровской эпохи «всегда будет служить ярким образцом того, какие люди могут вырабатываться в России при благоприятных обстоятельствах». Можно сказать, что в дворянской среде развивались и совершенствовались те качества русского человека, которые в идеале должны были со временем проникнуть и в ту среду, где пока «некогда было их развивать».
Опыт европейских стран, надежда на успехи просвещения и цивилизации в России, наконец, простое сочувствие к обездоленным соотечественникам – все питало веру в то, что в будущем постепенно сгладится неравенство слоев русского общества, и дворянская во всем ее объеме (от произведений до хороших манер) станет достоянием всех сословий, будет общим законным наследством свободных и просвещенных граждан России XX века… К несчастью, русская история пошла совсем другим, трагическим и кровавым путем; естественная культурная эволюция была прервана, и теперь можно только гадать, каковы были бы ее результаты. Быт, стиль отношений, неписанные правила поведения – оказались едва ли не самым хрупким материалом; его нельзя было укрыть в музеях и библиотеках, а сохранить в практике реальной жизни оказалось невозможным. Попытки вернуть утраченное путем обучения «хорошим манерам» не могут принести желаемого результата. В «Повести о Сонечке» Цветаевой молодой актер размышляет об уроках «хорошего тона», которые давал учетам театральной студии А. А. Стахович: «Для меня его поклон и бонтон – не ответ, а вопрос, вопрос современности – прошлому, мой вопрос – тем, и я сам пытаюсь на него ответить. (…) Стаховичу эти поклоны даны были отродясь, это был дар его предков – ему в колыбель. Я пришел в мир – голый, но хоть и голый, я не должен бессмысленно одеваться в чужое, хотя бы прекрасное платье.»
Чтобы это «прекрасное платье» – привлекательные внешние черты быта и облика дворянства – стало пусть не своим, но, по крайней мере, понятным и знакомым, необходимо представлять себе и этический смысл этикетных норм, и исторический контекст, в котором эти нормы формировались.
Попытаемся же если не восстановить, то вспомнить некоторые черты исчезнувшего общества.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.