Глава двадцатая. Стреляющие звезды

Глава двадцатая. Стреляющие звезды

Работать порноактером не сахар. Никто не знает, как трудно добиться эрекции в комнате, где полно народа, о сексе с женщинами, которые даже не нравятся, или о том, как сменить позицию в самый разгар: «Подвигай правой рукой, подвигай правой ногой, высунь язык подальше!» Я не говорю, что женщинам легче, но они в значительной степени могут все фальсифицировать. Но нельзя сфальсифицировать эрекцию или эякуляцию. Мужчины порноактеры — это художники в своей среде. Мы, как уцелевшие в этой войне. Существует некое братство, разделяемое нами, которое не найти ни в какой другой профессии. Но также существует и конкуренция. Мы претендуем на одни и те же роли. Не имеет значения, насколько мы отличаемся друг от друга, большинство продюсеров и режиссеров считают нас почти взаимозаменяемыми. В конце концов, вы настолько хороши, насколько хороша ваша последняя сексуальная сцена.

Джеми Гиллс (Jamie Gills) — это дорогой для меня человек. Из всех парней в бизнесе, к нему у меня самые добрые, самые нежные чувства. Он один из самых очаровательных людей из всех, кого я знал. Я мог спать радом с этим человеком, прижаться к нему и не почувствовать, что что-то не так. Я не говорю о сексе. Я говорю о сердечной привязанности. Когда мы делали фильм «Сумасшедший», мы часто уединялись с Джеми, чтобы побыть вместе, позавтракать, поговорить, просто побыть обыкновенными людьми. Он был мне как брат.

Джеми был в бизнесе практически с самого начала. По моим предположениям — двадцать лет или более. О Джеми говорят глупые вещи. Но Джеми не такой безумный, как в фильме. И что такое — безумие? Нет, Джеми не сумасшедший, его просто не всегда понимают правильно. От него ожидают худшего и удивляются, поняв, что он не воображаемый монстр. Конечно, иногда он напоминает грязного типа, но какого черта, разве все порно не об этом?

Я нахожу его сексуально интересным, потому что он дьявольски уверен в себе. Когда я встретил Джеми впервые, он любил ездить на Голливудские холмы и снимать молоденьких девочек. Здесь он работал с красивыми женщинами своего возраста и моложе и получал тот секс, который хотел. И все же я понял, откуда он приезжает, когда поймал себя на том, что тем же самым занимаюсь в местах вроде Макдональдса. Это не значит, что меня интересовали девочки в сексуальном плане. Мне просто нравилось смотреть на них, потому что они прекрасные, расцветающие произведения искусства. Я уже позабыл, как я выглядел в их возрасте и как я был невинен.

Джеми и я сделали вместе 22 фильма. Он очень хороший актер, но я не касаюсь Джеми из фильмов. Наши отношения глубже этого. Мы нравимся друг другу и я позволяю себе принимать его таким, каков от есть.

Впервые я встретил Джона Лесли (John Leslie) во время съемок фильма «Четырежды порочное чувство» (The Four-X Feeling) в Нью-Йорке. Джой Сильвера (Joey Silvera) — мой партнер по фильму «Непристойный талант» — был связывающей нас ниточкой. Около пяти лет назад Джой сказал мне, что Джон считает себя лучшим актером в бизнесе. Я считал себя и поэтому понимал, что на съемках будет присутствовать скрытая ревность.

Джон и я были друг с другом очень вежливы. Мы разговаривали на все темы настоящих мужчин, вроде бейсбола и хоккея. Джон любил хорошие вина, живопись и гольф. Интересно, сознательно ли он смог приобрести подобные качества, чтобы придать себе некую классность и противоречить образу порноактера, созданного людьми. Может быть он приобрел эти интересы преднамеренно. Хотел бы я посмотреть, что за человек скрывается под этой мишурой. Когда мы с Джоном вступали в такой разговор, это напоминало соревнование.

В фильме «The Four-X Feeling» мы в основном играли самих себя. Он приехал ко мне из загорода и, как два порноактера, мы решили заработать большие бабки и создать свой собственный порнофильм. Мой герой полагал, что контролировал ситуацию, но я немного нервничал, работая с ним. Кроме всего прочего, Джон работал в бизнесе 15 лет. Когда я в той первой сцене открыл дверь, чтобы впустить его в свою квартиру, у меня внутри было нехорошее чувство. Я должен был как-то от этого избавиться. Неожиданно я выкрикнул: «Черт! Педераст! Дерьмо!» Тогда никто так и не понял, почему я взорвался, а я пытался рассеять неуверенность. Но моя взвинченность не помогла ни мне, ни сцене. После этого со мной было все в порядке.

Джон и я стали очень хорошими друзьями. Он принимает мою эксцентричность. Это то, с чем даже «Король Салями» (King Salami) не поспорит. Лиза всегда спрашивает меня, с какой планеты я прилетел.

Если вы смотрели фильм «The Four-X Feeling», вы можете заметить в первых сценах чувство соперничества. Мы все диалоги импровизировали. Я все делал медленно, а Джон был как всегда непринужден. Во время съемок фильма я совершенно рехнулся и все время давал идиотские комментарии, например, сравнив большой, черный дилдо (искусственный мужской половой член) с трофеем боулинга. Джон был моим простаком (партнер комика), и на его лице можно заметить испуг. В одном месте он сдался и перестал состязаться со мной, потому что не смог отвечать на мои остроумные реплики в том же духе. Мало, кто может — даже Рон Джереми (Ron Jeremy), очень быстрый и остроумный, не смог бы. Это почти как надеть на них наручники и выбросить ключ. Это мой способ быть веселым. Я не хочу оскорблять людей, но иногда это происходит. Мой язык всегда наготове.

Мне нравится Джон Лесли и я получаю удовольствие от работы с ним, потому что наши диалоги походят ни игру в пинг-понг. Он гасит шарик обратно и наружу и удерживает его в игре. Единственная жалоба Джона на меня состояла в том, что я «использую энергию других людей». Я не хочу задирать такого важного человека в индустрии, как Джон, но он удачно сочетается со мной. Хотя в бизнесе я человек средних лет, потому, что уже долго делаю порно, в жизни я еще молод. Джон старше меня и в бизнесе, и в жизни. Нас всего восемь «старожилов», которых считают лучшими актерами: Джон, Харри Римс (Harry Reems), Эрик Эдвардс (Eric Edwards), Джой Сильвера (Joey Silvera), Джеми Гиллс (Jamie Gills), Пауль Томас (Paul Thomas), Рон Джереми и я. Мы реликты секса. Из-за своей всемирно известной халтуры Джон Холмс скорее чудак, чем актер.

Джой Сильвера всегда очень серьезен во время работы с Джоном, но, когда мы вместе, Джой и я печально известны своей несговорчивостью на съемках. Почему мы терроризируем людей? Потому что гораздо приятнее веселиться, чем просто работать с какой-нибудь скучной женщиной, которая равнодушно занимается оральным сексом, или с неким режиссером, который много часов выматывает вас. Мы создаем свою собственную реальность и свое собственное веселье.

Джон не может быть со мной также раскован. Он относится ко мне, по большей части, как Харри Римс. Они оба все время пытаются взять по отношению ко мне покровительственный тон, но я не позволяю делать это безнаказанно. Хотя мне нет даже тридцати, но когда мы работаем вместе, я почти равен им. Я сделал больше фильмов, чем большинство ветеранов обычного кино (исключая, может быть Джона Карралайна). Я знаю, что порно это не то же самое, но и оно что-то значит. У него есть свое место. Свой метраж пленки.

Будучи в свои сорок эротическим актером, Джон заботится о сохранении энергии. Его тревожит потеря волос и утолщение талии. От фильма к фильму видно, как время подкрадывается к нему. Каждый раз, когда я нахожу клочок шерсти животного на съемочной площадке, я поднимаю его и громко говорю: «Эй, похоже Джон Лесли делал здесь сексуальную сцену». Однажды, я дал ему черную ермолку, чтобы закрывать лысину, но он не очень ее оценил. Его лысина — это его слабое место. Джон также настаивает, чтобы первая сексуальная сцена была днем и не будет работать больше восьми часов.

Джон Лесли может сказать обо мне все, что угодно, но я знаю, что он чувствует глубоко внутри. Я поощряю желание людей раскрепоститься, пошутить друг над другом.

Одна вещь не нравится мне в Джоне — он никогда не позволяет себе расслабиться, почувствовать себя непринужденно. У него комплекс «Голливудской Звезды». Что до меня, то мне он напоминает дорогой китайский фарфор, который надо и мыть осторожно, и обращаться с ним аккуратно. Я предпочитаю пластиковые тарелки. Конечно, я сам стучусь везде, но меня чаще используют и мне чаще радуются, чем шикарным вещичкам. Со мной люди чувствуют себя дома. За каждую гадость, которую может сказать обо мне Джон Лесли, он может в три раза больше сказать хорошего, конечно, если не спрячет свои комментарии глубоко внутри. Многим это нравится. Но эти невыраженные чувства дают мне что-то, чтобы можно было с ним работать.

Бук Адамс, человек с самой специфической внешностью из всех, кого я знал. Не знаю, откуда у него эта выступающая челюсть, это лицо странной формы и подтянутое, безукоризненное тело, понятия не имею, откуда он родом. Его манеры напомнили мне ребенка, вышедшего на школьный двор в надежде, что его выберут играть в баскетбол с большими ребятами. Мы с Буком подружились на съемках фильма «Маменькин сынок». В нем было много хулиганства и мне это нравилось. У нас было много общего, правда у меня не было такого огромного адамова яблока, как у св. Луи.

Вместе мы составляли огромную силу. У меня было безумство, шутовство, компанейство, в то время как Бук спокойствие, твердость, качества Чарльза Бронсона. Мы жили вместе несколько месяцев в комнате с одной кроватью и спали по очереди то на кровати, то на кушетке.

У нас у каждого были свои проблемы. У нас была арендная плата, нам надо было платить по счетам, но каждый лишний цент мы тратили на развлечения. Сестра Бука Амбер Линн обычно болталась с нами. Она была высокой и меня умилял тот факт, что она выглядела, как Бук, переодетый в женской платье. И как Кларк Кент и супермен, они никогда не появлялись в одной комнате вместе.

И Амбер, и Бук были взяты на усыновление приемными родителями. Их биологическая мать умерла от рака. Они влачили убогое существование в Orange County, Калифорния. Батраки, белая шваль, они росли воруя и угоняя запертые машины. (Он утверждал, что был боксером-любителем и вырубил Томаса Хернса на встрече в Техасе.) Таким образом, я, грубый бруклинский мальчишка, по настоящему поладил с Буком. Мы создавали свою эмоциональную атмосферу в фильме; но позже директора перестали нас нанимать вместе, потому что мы создавали такой хаос.

Бук — последователь. Все, что я делаю, делает он и иногда даже на шаг больше. Я очень прагматичен в ругательствах и практических шутках, а он — импульсивен. Если я мочился в угол гостиничного номера, то он шел дальше и мочился еще и с балкона, и нас выбрасывали из номера.

Бук всегда хвастался тем, сколько сексуальных сцен он может сделать за один день. В начале их было пять или шесть. Теперь от него этого ждут постоянно. Недавно у Бука были проблемы с сексуальными сценами. (Я даже помогал ему и однажды выпустил струю спермы для него.) Вместе со своей женой Жанетт, он все еще играет. Пока не найдешь что-то особенное, пенис на все реагирует, как термометр. Он зависит от любого изменения климата. Но если вы влюбились и остепенились, делать порно становится еще труднее. Внутри вас чувство вины. А энтузиазм улетучивается. Теперь Бук редко может сделать две хороших сцены в день, но люди ожидают от него большего. Я всегда говорил ему — не хвастайся, не приписывай себе лишние сексуальные сцены просто так, но он меня не слушал. Он стремился к экстрапопулярности. В порно всегда лучше предоставить людям жаждать большего.

Сначала я расскажу о Поле Томасе как об актере. Хотя иногда он может переигрывать, ПТ (как он обычно называет себя — его настоящее имя имеет те же инициалы, что и порноимя) — один из самых изысканных и профессиональных актеров в порнобизнесе. Он занимался этим должно быть около двадцати лет, пока его новая жена не заставила его уйти. По моему мнению, его лучшая работа была в фильме «Космические девственницы» (Space Virgins). Поль, Хершель Сэведж (Herschel Savage) и я играли трех братьев-горцев. Мы трахали нашу сестру Кимберли Карсон (Kimberly Carson), на этот раз без черного парика, когда нашу ферму посетили три космические девственницы.

В те дни ПТ был режиссером фильмов для взрослых и иногда мне казалось, что он забыл, откуда он пришел: он был из актеров, такой же как мы и спорил с каким-нибудь директором о дневных нормах. Но теперь он по другую сторону забора. Ему, вероятно, требуется 15 000 долларов, чтобы снять фильм и сколько у него остается — его дело. Я все понимаю, но это не дает ему права недоплачивать талантам, особенно ему, который знает, как это несправедливо.

Иногда я помогал ему в его работе режиссера, предлагая нужный угол камеры и помогая снимать, он был мне действительно благодарен. Даже, несмотря на то, что у нас не было больших столкновений, я был с ним во многом не согласен. Мне не нравится, как он закручивает гайки и становится на площадке слишком требовательным. Все чего он добивается этим — это появление комплекса у людей, окружающих его. Его деловая часть — жесткая и высокомерная. Чтобы увидеть в нем доброту — смотрите его фильмы, но держитесь подальше от его съемок.

Каждый раз, когда Гарри Римс (Harry Reems) демонстрирует мне свое дерьмовое превосходство, я ставлю его на место. В общем он хороший парень, но слишком высокомерный. Может быть потому, что снялся в классических фильмах вроде «Глубокой глотки» (Deep Throat) и «Дьявол в мисс Джонс» (The Devil in Miss Jones). Имя Гарри хорошо известно и я не думаю, что имя «Джерри Бутлер» когда-нибудь станет таким «именем». Но зато я и не парень на пьедестале, как Гарри.

Я встретил Гарри на отборе для фильма «В любви». Ему понравилась моя работа и, должен признаться, я был тронут, потому что похвала исходила от одного из классиков бизнеса. Однажды я работал с ним и обнаружил, что он ведет себя, как любой другой зануда. Он пил на съемках и продолжал разгульную жизнь потом. Я пытался найти в нем что-то привлекательное. Ему было трудно сдаться, но в конце концов это произошло. Слишком часто Гарри походил на старую леди, которая все время размахивает своим бумажником, пока вы пытаетесь помочь ей перейти улицу.

Видели ли вы когда-нибудь, как грязный еврейский ребенок работает под итальянца? Это Хершель Сэведж (Herschel Savage). Он всегда хотел быть итальянцем, но у него не было выбора, как оспаривать судьбу еврея. Мы с Хершелем оба из Бруклина и его кузен Вилли живет в доме, расположенном рядом с домом моих родителей. И я, и Хершель водили такси в P. D. Q. Car Service, но никогда до порно не встречались.

Его настоящее имя Харви. Это большой парень с хриплым голосом, я нахожу его тело непривлекательным и не могу смотреть его в сексуальных сценах. Но он мне нравится, как человек, даже несмотря на то, что он всегда в обороне. Такие люди всегда настороже со мной, как если бы они все время стараются подготовить себя к какой-нибудь каверзе, которая может выскочить из моего рта. Сначала надо снять с Хершеля его красную кожицу, прежде чем добраться до сочного яблока. Но если оставить очищенное яблоко на воздухе, оно станет коричневым.

Том Бирон (Tom Byron) — это Скотт Гамильтон в порно. Вы знаете, конькобежец Том очень тощий. В наших кругах гуляет шутка: «Что получится, если серьгу надеть на палку?» «Том Бирон». Но у него огромный пенис и я ему завидую.

Том и я были в хороших отношениях, но с тех пор, как он стал представлять агентство Джима Саута, а я агентство Реба, между нами возникла тихая, скрытая вражда. Он всегда старался подцепить новых в бизнесе женщин. Единственная, проблема, что он не держался с ними долго. Он не такой холодный, каким пытается быть.

Я могу наговорить столько гадостей о Роне Джереми, но я никогда не относился к нему плохо на все 100 процентов. Его просто нельзя ненавидеть. В нем было что-то сверхъестественное, что заставляло прощать его. Вместе мы провели много времени буйно и весело. Но он полностью преображается, когда в комнату заходит кто-то еще.

Я встретил Рона около 10 лет назад, когда я еще был щенком в бизнесе. Меня всегда поражали его возможности в сексуальном плане. У Рона пенис в 10 дюймов длиной и невероятного мышечного контроля. Он может заставить свой пенис прыгать, ударять, или шевелиться, как змея. Она может сделать свой пенис твердым для любой вагины и он останется таким, пока он не кончит, учитывая, что я все время должен грести уголь. Но если мне пришлось положиться на лицо… забудьте об этом!

Как вы наверное уже заметили, порно позволяет мне разойтись, но я достигаю этой точки, только пока работает камера. Когда камера останавливается, безумие прекращается. Но даже вне съемок, Рон использует свое положение в порно, как кредитную карточку. Он очень напорист и убедителен с женщинами. Я чувствую себя мелочью в бизнесе, когда я вижу, как он доводит женщин до слез. Кто-то говорил мне, что не проходит ни одной вечеринки с Роном, где бы он не соблазнил хотя бы одну женщину в ванной.

Рон просто не знает, когда надо остановиться. На съемках фильма «Розовая лагуна» он был со своей подружкой Таней Лоусон (Tanya Lawson), но он начал ухаживать за Лизой Марией (Lisa Marie), которая была подружкой Джона Джонсона (John Johnson). Дела пошли так плохо, что Рона вынуждены были уволить. И я был в гостинице, когда женщины просто хотели поговорить с Роном о деле, не больше. Когда они, еще ничего не успев сообразить, оказывались в номере, он закрывал дверь на ключ. Поскольку у Рона большой пенис, он идентифицирует себя только через свою сексуальность и не может быть счастлив, пока не снял штаны.

И все-таки, Рон очень сообразителен, когда дело касается управления деньгами. В бизнесе он около 10 лет и участвовал во множестве фильмов. Я могу только мечтать также управляться с моими делами. Но повторюсь, несмотря на все глупости, которые я сделал, на все ошибки, которые совершил, я встретил и женился на женщине, которую люблю. С другой стороны, посмотрите, где Рон сейчас. Насколько я знаю, у него нет в жизни никого особенного.

Вот типичная для Рона история. Я был в ресторане под названием «У Стенли» (большое популярное заведение в Лос-Анджелесе). Хозяйка — Барбара — была прекрасна. Я не мог поверить, что она идет ко мне — она носила обручальное кольцо. «Ты ее уже трахал?» — спросил Рон.

«Слушай», — ответил я, — «я могу трахаться на экране. Мы даже можем участвовать в одной и той же сексуальной сцене, но моя личная жизнь тебя не касается».

Я сказал Рону, что мне действительно нравится Барбара. Он пожал плечами, поднял руки вверх и сказал: «Я ничего не собираюсь делать. Я просто подумал, что она захочет пойти в «Comedy Store». Это была его уловка. Он думает, что его будут больше уважать, если он знает таких людей как Сэм Киннисон, Робин Вильямс и Вупи Голдберг. Ему так кажется потому, что они его друзья и это делает и его более привлекательным. Но я всегда считал, что с Роном хорошо быть само по себе, неважно знает ли он там кого-нибудь или нет. Он слишком уязвим, чтобы понять это.

В любом случае, в ту ночь я пошел к Барбаре, после того, как выяснил, что она носит обручальное кольцо просто так, для эффекта; на самом деле она не была замужем, но оно помогало ей отбиваться от приставаний. Я никак не мог поверить, что это великолепное создание собиралось отдать себя мне! Когда мы занимались любовью, зазвонил телефон. Я знал, что это был Рон! Я был чертовски уверен! И когда Барбара сказала, что она не хочет идти в Сомedy Store, я уже был абсолютно уверен. Рон был потрясен, когда я схватил трубку, обругал его и повесил ее.

Несмотря ни на что, мне жаль Рона. Ему пришлось много узнать и о себе, и о женщинах. Он боялся жениться. Если бы он остался с одной женщиной, это перекрыло бы все механизмы, необходимые доя того, чтобы убедить его самого, что он мужчина.

Бук Адамс и я работали в Сан-Франциско в фильме, режиссером которого был Рон. Мы как обычно шутили, а Рон старался оставаться серьезным. Он стоял у подножья холма, а мы с Буком были на вершине. И вот Рон без рубашки, его живот нависает над шортами. Он пытается действовать, как профи, собирая команду на собрание. Наблюдая за ним с вершины холма, я чертовски скучал. Я повернулся к Буку и сказал: «Время поиграть». Я начал мастурбировать. Все еще держа пенис в руке, я сбежал с холма и выпустил сперму на ногу Рона. В то время, как он пытался завоевать уважение команды. Бук так смеялся, что буквально скатился с холма. Все полопались от смеха. Я сказал Рону: «Почему ты не прекратишь это дерьмовое «собрание» и не начнешь снимать этот гребаный фильм». Поскольку Рон не смог контролировать съемки, мы все взяли над ними контроль.

В другой раз мы снимали фильм в одном из этих городков, расположенных в каньоне, недалеко от Лос-Анджелеса. Рон уже закончил свою сексуальную сцену, а я собирался начать свою. У Рона было время в течение всей моей сексуальной сцены принять душ, но он свое время израсходовал. Я был горячий и липкий, тогда я снял свою одежду и стал тереться о него в маленькой, два на четыре, кабинке. Казалось это его не беспокоит. Тогда я медленно пристроился сзади и начал мочиться на его волосатую спину. Рон не уходил. Все что он сказал: «Бутлер, это действительно необходимо?»

Майк Хорнер (Mike Horner) (псевдоним Дон Харт) как сетчатая дверь. Она не прочная, не держит в доме тепла, но защищает от жуков. Как и эта дверь, Майк — очень добротный, профессиональный актер в бизнесе, но он не является тем, что мы называем ведущим. Он играет несколько театрально и иногда кажется в фильме чрезмерным. Но если бы я снимал фильм, я бы хотел видеть Майка в составе исполнителей, потому что он надежен и исполнителен.

Майк — безобидный парень, он никогда ни о ком не скажет ничего плохого. Я вижу, что моя бесшабашность часто противоречит его холодной, сдержанной манере. Он пыхтит со скоростью 55 км/час и добирается до места назначения в неторопливом темпе. Я же ускоряюсь, пока не достигну 85, совершаю крутые виражи и получаю больше шансов. Иногда он кажется на площадке не на своем месте, как жираф на подъемнике. Майк создает впечатление высокого, нескладного существа, которое не знает, что ему с собой делать.

13 марта 1988 года Джон К. Холмс (John C. Holms) умер от рака толстой кишки. Возможно это связано со СПИДом. Много месяцев он находился в палате интенсивной терапии в больнице Ветеранов в Лос-Анджелесе. Вы уже знаете, что впервые я увидел Джона, когда пользовался проектором моего отца. Джон для меня был что-то вроде идола. Из-за его огромного пениса, я почти поклонялся ему, поклонялся истово. То удовольствие, которое он доставлял женщинам, было почти болезненным. И все-таки я так сильно восхищался не столько настоящим Джоном Холмсом, сколько его… оружием. Я был заинтригован.

В фильме «Порно Роки» (Rocky X) (пародия на фильм с участием Сталлоне «Роки»), я наконец встретил Джона лично; он играл соперника по рингу, руководителя Бука Адамса. (Я был «Роки») Я рассказал Джону, как много он значил для меня в детстве, для него это был настоящий удар. Я был удивлен, что он был такой простой. Иногда люди, имеющие такую репутацию, ведут себя, как глыба из мрамора — холодно и равнодушно. Мне-то все равно, у меня есть свой молоток и долото. Я хочу выяснить, где спрятаны вены и артерии, что в них есть человеческого. И вот я строгаю, строгаю, строгаю. А они говорят мне: «Нет, нет, нет». Я снимаю еще немножко стружки и они благодарны мне за то, что я выкопал из них. Но у Джона Холмса все в порядке, он настоящий.

У Джона также был «Комплекс Рона Джереми», не считая того, что его пенис был даже больше: тринадцать или четырнадцать дюймов — когда он такой большой, разве имеют значение 1–2 дюйма? Это становится излишеством. Насколько хорошо можно себя чувствовать, имея такой большой пенис? В порно это самая ценная в вас вещь, но у неё даже нет мозгов. Через какое-то время люди просто перестают замечать что-либо в человеке, кроме него. А реально страдает сам человек, в данном случае Джон.

Как вы понимаете, я никогда не страдал от «синдрома большого пениса». Меня нанимали не за мой пенис, он у меня средний. Я знал, что у меня есть много всего, кроме него. Сундучок с сокровищами Рона — это сумка с деньгами между ног. Мой же — избыток эмоций. На весах — золотые дублоны и нитки жемчуга.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.