Предвоенный Тегеран

Предвоенный Тегеран

Открываю утреннюю газету и вижу большую статью об Иране. В ней со ссылкой на авторитетное американское издание утверждается, что через неделю, 22 августа 2006 года, после обмена ядерными ударами между Израилем и Ираном начнется атомная война.

В это время мы как раз должны быть в Тегеране. Может, стоит просчитать варианты возвращения, на случай если аэропорт разбомбят? Последнее не выглядит неправдоподобно. Израиль уже две недели обстреливает ракетами Ливан, шииты из проиранской организации «Хезболла» отвечают ударами по Хайфе. Бои вовсю идут на юге Ливана, а Ирану и Сирии становится все труднее удерживаться от прямого вступления в военный конфликт.

Сводки новостей полны репортажей о разрушенных жилых домах, тысячах беженцев, пытающихся спастись из этого ада. Напряженность с каждым днем нарастает, и неясно, к чему все это приведет.

Однако рюкзаки уже собраны, визы получены, билеты куплены, отступать некуда, и мы отправляемся в аэропорт. Наша цель — Демавенд (5671 м) — самый высокий вулкан в Азии. А еще хочется успеть посмотреть на древнюю персидскую архитектуру и памятники старины. Ведь если, не дай Бог, начнется война, этот район будет потерян для путешествий.

Чтобы подстраховаться от неожиданностей, взяли официальную бумагу от Федерации альпинизма России (ФАР) с просьбой властям Ирана оказывать содействие в проведении похода. Интригующе выглядело начало ее подстрочного перевода с фарси: «Всемогущего, Всемилостивого Бога имя Во». Звоню знакомому иранисту, подготовившему эту бумагу: «Кто такой Бог Во?»

— На фарси читают справа налево. «Во имя Бога Всемилостивого, Всемогущего» — стандартная фраза для начала официального письма.

И вот мы, команда московских альпинистов и туристов, вылетаем из Москвы в Тегеран. Состав группы неоднороден, есть даже новички, но костяк команды — это те, кто совершил первое российское восхождение на пик Маргерита в Лунных горах и Рас-Дашен в Эфиопии. К нашей радости, с нами согласился пойти и легендарный советский альпинист Владимир Шатаев, с которым мы прошлым летом ходили на Арарат.

Перед поездкой я в Библиотеке иностранной литературы долго изучал требования, предъявляемые к туристам в Иране. Выяснил, что туда запрещено ввозить алкогольные напитки, порнографию (к ней относят и фотографии женщин с распущенными волосами), журналы мод, произведения Салмана Рушди и антиисламские материалы.

Впрочем, в тегеранском аэропорту Мехрабад нас почти не проверяли, просветили только мой рюкзак. Да и запрет на ввоз алкоголя не так уж строг: его просто отбирают, не применяя к владельцу карательных мер.

Вадим Должанский взял в аптеке 60-градусную настойку боярышника с рецептом и благополучно провез его в Иран. В дальнейшем он использовал это «лекарство» для превращения безалкогольного пива в алкогольное.

В аэропорту Тегерана нас встречала представитель иранской турфирмы «Gash Tour», через Интернет-сайт которой мы организовали приглашение в страну, — очаровательная молодая женщина Лейла. В своем ослепительно белом хиджабе она выглядела как вспышка света на фоне закутанных во все черное женщин.

Еще в самолете наши женщины надели хиджабы — одежду, соответствующую требованиям ислама. Платок (часто хиджабом называют только его) должен закрывать волосы полностью и затянут узлом под подбородком (читал, что за несоблюдение этого требования в Иране дают два месяца тюрьмы или штрафуют на 50 долларов). У рубашки (платья) должны быть длинные рукава, и она обязательно должна закрывать ягодицы. Шорты запрещены. Открытыми могут быть только лицо и кисти рук. Но, как выяснилось позже, в последнее время появились послабления, и женские волосы стали выбиваться из-под незатянутых под подбородком платков. Не удивлюсь, если через пару лет из-под платков покажутся и уши. Мужчинам уже разрешили носить рубашки с короткими рукавами и расстегивать воротник. Правда, открытые ноги по-прежнему запрещены. В путеводителе «Lonely Planet» читал об иностранном велопутешественнике, который в шортах хотел пересечь Иран; в одной из деревень его насмерть забили камнями. Однако это было давно, почти сразу после исламской революции, но и сейчас рисковать не стоит. Ведь согласно исламским законам, мужчина не может показывать посторонним область тела от пупка до колен. С этим запретом, видимо, связано и отсутствие писсуаров в общественных туалетах страны.

Тегеран — огромный современный город, не сильно отличающийся в архитектурном плане от наших крупных городов. Разве что минареты мечетей напоминают о том, что это столица крупнейшего исламского государства. Да и женщины в черных балахонах не дают забывать о религии. Впрочем, несмотря на мрачную одежду, лица у них приветливые и доброжелательные.

Народ занят своими повседневными делами, в воздухе не чувствуется напряжения. О том, что это страна, находится на пороге большой войны, говорит лишь наглядная агитация чуть ли не на каждом столбе: транспаранты с изображением ливанского кедра и портреты лидера сражающихся в Ливане шиитов шейха Насраллы, рекламные баннеры с изображением воинственных мужчин, размахивающих автоматами, плакаты «Смерть Израилю и США» с разваливающейся звездой Давида, «Израиль должен быть стерт с лица земли».

Народ на плакаты обращает внимание не больше, чем раньше советские люди на призывы «Слава КПСС». Все ходят спокойные и расслабленные. Через неделю и мы перестали их замечать. Хотя, конечно, государство Израиль там не любят.

Как ни странно, народ показался менее религиозным, чем, например, в соседнем светском государстве Турция. Там нас каждый день по утрам будил муэдзин, призывая на молитву, да и молящихся людей, особенно в Курдистане, было гораздо больше. В Иране же это больше похоже на навязываемую государством идеологию. Да, мечетей в Иране много, но они пустынны. В каждом номере гостиницы табличка с указанием на Мекку, молитвенные коврики и камешки со Святой земли, но не похоже, что ими кто-то пользуется. А начало праздничной молитвы, транслируемой по телевизору в аэропорту Исфахана, вызвало интерес только у китайских туристов.

Наш дешевый отель «Нью Азади» расположен рядом с российским посольством, которое выглядит как неприступная крепость: камеры слежения, толстые стены, окутанные колючей проволокой. Видимо, наши власти извлекли урок из истории с убийством Грибоедова.

Иностранцев в городе совсем не видно. Посольские работники не покидают своих укреплений, а туристы, напутанные войной, выбрали более спокойные страны.

От услуг турфирмы по организации восхождения на расположенную рядом с Тегераном гору Тучал мы отказались, но это ни на что не повлияло — наш проводник Сайд вызвался бесплатно идти с нами, да и Лейла, которая очень хорошо знала английский и переводила нам на него с фарси, поехала в магазин, купила себе треккинговые ботинки и тоже собралась идти на гору.

Тучал (3900 м) очень удобен для акклиматизации. Особенно понравилось наличие канатной дороги, по которой можно было забросить вверх рюкзаки. Но здесь нас ожидал неприятный сюрприз. Оказалось, что канатной дорогой по понедельникам могут пользоваться только женщины! Пришлось доставать волшебную бумагу от ФАР и убеждать, что мы не мужчины, а туристы и обязуемся вести себя хорошо, местных женщин не трогать.

В Иране вообще сильно озабочены вопросом «трогания» женщин. Для них выделяется отдельная (задняя) половина салона в городском общественном транспорте, отдельный сектор для молитвы в мечетях. В междугородних автобусах женщина не может сидеть рядом с посторонним мужчиной. Телесный контакт между представителями разных полов здесь сильно не приветствуется. Даже в иранском боевике местный «Шварценеггер», здоровая тетка, похожая на Нону Мордюкову, била и убивала только женщин (мужчины соответственно мужчин), а два ее молодых поклонника в «эротических» сценах бросали на героиню томные взгляды, но и не помышляли о том, чтобы взять ее хотя бы за руку. Да, ребята, вам бы в московское метро в час пик…

Администратор канатки с трудом согласился, в виде исключения, пропустить нас, строго наказав в следующий раз в бумаге прямо написать, что Федерация альпинизма просит разрешить воспользоваться канатной дорогой в женский день. Клятвенно заверив, что так в другой раз обязательно будет, мы радостно бросились к кассе и, минуя почти километровую очередь из женщин в черных балахонах, залезли в кабинки.

Мы, с моей женой Ириной и семейством Пятновых, решили выбрать более мягкий режим акклиматизации и сначала заночевать на высоте 2700 метров (станция канатки № 5), а остальные отправились до конечной станции № 7 (3800 м).

Наше появление на станции № 5 произвело сильное впечатление на образовавшийся там город женщин. Девушки, не опасаясь опеки стражей исламской революции, бросали из-под черных хиджабов заинтересованные взгляды, а самые смелые студентки подошли познакомиться. К русским относятся доброжелательно, видимо, у наших специалистов здесь хорошая репутация… Самая бойкая девушка, по имени Нага, под хихиканье подружек, сказала, что хочет со мной сфотографироваться. После этого плотину настороженности окончательно прорвало, и я почувствовал себя диковинным зверем, выставленным в зоопарке. Со мной все время фотографировались, тащили снимать рядом со мной детей и даже (о ужас!) незаметно трогали меня за руку, наверное пытаясь понять, из какой материи сделана моя поларовая куртка.

С трудом вырвавшись из толпы, мы вскинули на плечи рюкзаки, перевалили в соседнее ущелье и поставили палатки на совершенно безлюдном склоне. Как хорошо вырваться из объятий цивилизации. Ирина сняла уже изрядно надоевший хиджаб и даже улеглась в укромном месте загорать в купальнике. Внизу раскинулся огромный город, недалеко от нас по Эльбурсскому хребту (не путайте с нашим Эльбрусом) тянулся серпантин дороги, на которой изредка появлялись пастухи и небольшие группы иранских туристов. Разноцветные, выжженные солнцем склоны, какие-то голубые цветы… Вспомнилось есенинское: «Синими цветами Тегерана…». Правда, поэт, скорее всего, имел в виду синюю мозаику тегеранских мечетей, а не эту чахлую растительность.

Особенно красиво смотрелась панорама ночью: звездное небо над головой, звезды огней гигантского мегаполиса под ногами, робкий пастуший костерок на соседнем холме.

Утром, собрав вещи, мы с Ириной перебрались к источнику воды рядом со станцией и стали кипятить чай. Вокруг собралась толпа молодежи, которая громко галдела, обсуждая нас. Один парень увидел у меня газету «Вольный ветер» и попросил посмотреть. Газета привела всех в полный восторг, сразу набежал народ и стал обсуждать фотографию блондинки с распущенными волосами. Я сказал, что дарю им этот номер. Парень испуганно вернул газету, сказав, что это «харам» (запретное), и если стражи исламской революции найдут у него этот номер, то ему не поздоровится. Не предполагал, что «Вольный ветер» может где-то восприниматься как порнографическое издание. Есть о чем подумать главному редактору, если он захочет расширить круг читателей за счет жителей Ирана.

Основная группа с Лейлой и Саидом дожидалась нас недалеко от верхней станции канатной дороги. Ребята сначала решили разбить лагерь рядом с источником воды, расположенным в двадцати метрах от горнолыжной гостиницы. Но выяснилось, что из отеля могут прийти люди и поинтересоваться, состоят ли в браке туристы разного пола, собирающиеся жить в одной палатке. Семейным положением иностранцев обычно не интересуются, но все же пришлось уйти и перенести лагерь подальше от назойливых глаз.

В Иране государство сильно озабочено вопросами морального здоровья общества. За внебрачную связь сажают в тюрьму, по требованию обманутого супруга любовников могут подвергнуть публичной порке или даже казнить. У мужчин есть выход: они имеют право оформить себе временную жену на любой срок (хоть на пять минут), чтобы в случае проверки предъявить бумагу о браке. А вот женщина сразу в двух браках (хоть и временных) состоять не может. Временный брак сильно смахивает на проституцию, но дети, рожденные в нем, все же будут обладать правами, хоть и урезанными, относительно рожденных в нормальной семье. Рожденные же вообще вне брака обречены на травлю всю жизнь.

Проституция строго запрещена. Первый раз пойманная на месте преступления женщина получает предупреждение. На третий раз ее могут казнить.

Добрачные связи тоже осуждаются. Отец имеет право до смерти забить свою загулявшую дочь, хотя такие случаи крайне редки и бывают только на более консервативном юге.

Раньше религиозная полиция, стражи исламской революции, обладали колоссальными правами. У идущих вместе по улице парня и девушки могли проверить документы о браке или родстве. При отсутствии таковых парочка оказывались за решеткой. Сейчас власть стражей исламской революции ослабла. Многие женщины стали одеваться красиво: вроде и платок на голове есть, но смотрится как украшение, что, конечно, прямо противоречит требованиям ислама. И никто им серную кислоту в лицо не плещет. Да и в босоножках народ стал разгуливать. Так что, говоря словами нашего первого президента, «процесс пошел». И замуж выходят чаще всего в восемнадцать лет, и ясена в семье одна. Только в глухих деревнях пока все по-старому. Девочку могут отдать замуж и в десять лет, ясен бывает по две, одежда — строгий черный чадор — бесформенная накидка, закрывающая все тело. Женщины с юга дополнительно уродуют свое лицо, заклеивая его крест-накрест каким-то пластырем или надевая маску, похожую на маску назгулов из фильма «Властелин колец».

Да и сведения о казнях за сексуальные преступления сильно преувеличены. Да, законы есть, но на практике сейчас казнят только в случае отягчающих обстоятельств в виде убийства супруга.

По данным Эмнести Интернэйшнл, за период с 2000 по 2006 год в стране было казнено 30 женщин. Одну из них (адюльтер и убийство мужа) забросали камнями, остальные были повешены. Только одна была казнена исключительно за аморальное поведение. Шестнадцатилетняя Атефех Раджаби до этого пять раз приговаривалась к публичной порке за внебрачный секс, но это не помогало. На очередном процессе девушка просто издевалась над судьей, а затем и демонстративно сняла хиджаб в зале заседания. После этого совершенно взбешенный судья отправил «сексуальную революционерку» на виселицу, сам надел ей петлю на шею и отдал приказ об исполнении приговора. Ее бойфренд отделался наказанием в 100 ударов палками. Но этот случай, получивший широкий резонанс, все же скорее исключение, а не правило.

Есть документально подтвержденные данные о казни женщин за участие в съемке порнофильма и за содержание борделя. Мужчин казнят за изнасилование, гомосексуальную связь с несовершеннолетними, но все же основную массу приговоренных к смерти составляют убийцы.

Хотя я видел в Интернете сайт со сбором подписей в защиту 18-летней иранки, приговоренной в 2006 году к побиванию камнями за супружескую измену. Тяжелая смерть. Осужденной надевают на голову мешок и ставят в яму. Затем люди бросают в нее камни, размер и форма которых оговорены законодательством. Под давлением международных правозащитных организаций Иран взял на себя обязательство не использовать такой жестокий вид казни, оставив только повешение. Так что приговор неверной супруги прямо противоречит нормам права. Хотя, на мой взгляд, и смертная казнь через повешение слишком суровое наказание за супружескую измену.

Казнь часто проводят публично, на площади. Осужденному надевают петлю на шею, а затем поднимают стрелой небольшого подъемного крана. Минут десять жертва висит на всеобщем обозрении, затем вешают следующего осужденного.

Впрочем, смертный приговор за адюльтер выносится крайне редко. За преступления против морали чаще всего ограничиваются телесными наказаниями.

Вспомнив все это, я полез в палатку и проверил, не забыл ли дома копию свидетельства о браке. Конечно, иностранцы люди дикие, какой с них спрос, но лучше не рисковать. Обидно будет оказаться приговоренным к публичной порке за связь с собственной женой.

Мои спутники разбрелись по соседним горам, совершая несложные восхождения. Владимир Шатаев даже успел сбегать на все близлежащие вершины и охотно консультировал народ, выбирающий путь очередного подъема.

Выше трех тысяч метров религиозной полиции нет, и народ чувствует себя намного свободнее, что сразу видно по одежде. Однако не всем свобода идет во благо: район хижины на вершине горы Тучал обильно усеян шприцами. Наркомания в стране запрещена, крупных дилеров даже казнят, но справиться с этой болезнью не могут. Использованные шприцы я в дальнейшем встречал и внизу, в общественных туалетах.

Недалеко от наших палаток, в камнях, расположились два иранских «туриста» в штатском. Бедняги, им даже палатки не выдали. Тяжело им, наверное, пришлось ночью. Да и за нами трудно уследить: кто-то на одной горе, кто-то на другой. Но понять их можно: время смутное, может, мы обстрел Тегерана корректировать собрались.