Пермская деревянная скульптура

Пермская деревянная скульптура

Это одна из самых ярких и своеобразных страниц русской культуры XVIII в., и особенно интересны достижения русских резчиков по дереву в контексте эпохи.

Указом 1722 г. скульптура в церквах была запрещена. А она появлялась.

В Приуралье, за Уралом, в пермской земле.

И вот что интересно: иконопись всячески поощрялась, а она в XVIII в. редко блистала высочайшими достижениями. Скульптура преследуется и в то же время радует современников и потомков оригинальными выразительными решениями.

Пермские резчики по дереву создали такую же самобытную, оригинальную школу, как иконописцы Москвы и Ярославля, как мастера мелкой пластики Пскова и Новгорода. И тем интересна история русской культуры, что каждая земля, каждая губерния рождали не просто уникальных мастеров, но целые школы и направления, имевшие неповторимые особенности именно этого края. Пермские резчики по дереву XVIII в. привнесли в русское искусство яростную тягу к реализму, отходу от жестких канонов. Церковь требовала строгого следования этим канонам, диктовала создание идеализированных «ликов». А народные мастера Прикамья упрямо привносили в создаваемые ими скульптуры жизненные черты.

В этой, скажем так, «искусствоведческой» борьбе видны и следы борьбы религиозной. Церковь боролась с суевериями, остатками язычества, которые в пермской земле были достаточно сильны и в XVIII в. А народные мастера цеплялись за старые представления о связях жизненного и божественного, тянули свою языческую ноту высоко и чисто, давая исследователям основание прослеживать истоки пермской деревянной скульптуры от культуры прикамских идолопоклонников.

Идол должен быть похож на поклонника. И тогда в пермской деревянной скульптуре появляются святые христианские, имеющие характерный облик русского хлебороба, коми-пермяка или манси (вогула), а то и татарина. Еще при первых находках деревянных скульптур, изображавших православных святых, исследователи поражались тому, что у них были татарские лица.

У «Распятий», найденных во многих селах Прикамья, были разные, но одинаково татарские лица.

На этой территории жили ханты, манси, коми-пермяки, имевшие в некоторых источниках общее название – «ногайские татары», так что монголоидный тип у героев деревянной скульптуры Прикамья естествен.

Интересно другое: в созданных в селах-соседях «Распятиях» у Христа одинаковый национальный тип лица, а вот манера скульпторов разная, разные творческие приемы.

Одним из интереснейших памятников культуры эпохи является «Распятие» из села Усолье в Прикамье, выполненное в человеческий рост, яркое подтверждение перехода от условности и строгого следования канонам в XVII в. к свободной реалистической манере века XVIII.

Могут ли скульптуры, посвященные евангельским сюжетам, служить источниками для изучения истории России? Как ни странно, да. Пример: сохранились пять статуй «Сидящего Христа», созданных в пермских селах в XVIII в. В ликах этих с трудом улавливается гордый и смиренный, изысканный и тонкий лик Иисуса страдающего. В европейской культуре той же эпохи страдания Христа изображены красиво, в пермской же скульптуре – грубовато, скупо, реалистично. Это не столько страдающий Христос, сколько уставший после работы на поле крестьянин-пермяк.

Русский историк И. Лепехин в своем «Продолжении дневных записок путешествия по разным провинциям Российского государства в 1771 году», изданном в Санкт-Петербурге Имп. Академией наук в 1814 г., писал о крестьянах-пермяках, что кроме работ на земле должны они были и заготовлять дрова, да не только для себя – для заводов. И была эта повинность весьма тяжкой. И было отчего плакать крестьянину-пермяку, изображенному современником в фигуре «Сидящего Христа». «Бедность до того их довела, – писал И. Лепехин, – что они принуждены большую часть своего веку довольствоваться пихтовою корою, в которую они, истолкши в ступе, примешивают малое число ржаной муки и пекут лепешки».

То, что в скульптуре «Сидящий Христос» изображен крестьянин-пермяк, видно и из деталей скульптуры. О крестьянском «происхождении» Христа говорит вырезанный на статуе халат, покрашенный в синий цвет. Это типичный коми-пермяцкий шабур из синеного холста. И, как это было «модно» у крестьян края в XVIII в., ниже груди фигуру сидящего Христа обтягивает по шабуру рельефный темный пояс.

Кроме скульптуры «Сидящий Христос» из села Усолье сохранилась великолепная скульптура под таким же названием из села Ворцева. Здесь Христос изображен также в виде пермяцкого мужичка, и шабур на нем синий, только индивидуальная для этой местности деталь костюма – пояс зеленый.

В ряде деревянных скульптур, созданных в селах Прикамья, изображен и русский национальный тип. Тоже интересная деталь для понимания особенностей духовной жизни русской провинции: большинство деревянных статуй Прикамья созданы русскими мастерами, а изображали чаще всего пермяков-коми. В целом же, конечно, пермская деревянная скульптура развивалась в общем русле русской деревянной скульптуры эпохи. Церковный сюжет в них наполнялся реальным содержанием, национальным и местным колоритом, сословными настроениями создателей-ваятелей. Отходя от церковно-догматических толкований персонажей, скульпторы-резчики по дереву даже в XVIII в., особенно в провинции, отражали языческие воззрения, местный менталитет.

И еще один взгляд на пермскую деревянную скульптуру как на источник для изучения истории в целом, истории архитектуры в частности. В Древней и Средневековой Руси весьма распространены были скульптуры «Николы Можая». Культ святого с мечом и моделью предмета, которому он покровительствовал, уходит корнями в глубокую языческую древность. Сохранились сведения о божке, покровителе куска хлеба. Еще в первой половине XI в. на западе европейской части России бытовала сказка «Идол-сторож». Идола – деревянную скульптуру – срубил, согласно сказке, плотник в крепости, да там его и оставил, вложив в руки ему железную стрелу. Этот языческий идол оборонял крепость силой оружия.

С появлением христианства, в соответствии с православным менталитетом, «идолам», которых сменили деревянные скульптуры, выполненные на христианские сюжеты, соответствовали православные святые с атрибутами «защиты», «обороны», не связанные с насилием.

Таковыми был и Никола Можайский, один из самых излюбленных в православной России сюжетов живописи и скульптуры. Ещё в средние века в Западной Европе стал почитаться святой – патрон феодального замка, держащий в руках, кроме меча, и модель этого замка. В Древней Руси Никола-защитник высоко чтился именно как защитник городов, крепостей от захватчиков-интервентов. Его изображали на фресках, иконах, в скульптуре, мелкой пластике с мечом и моделью замка-кремля, с собором или храмом в руках.

Была у Николы и еще одна функция: он считался покровителем русской колонизации Севера, плаваний по рекам и озерам и потому необычайно чтился на Русском Севере в Архангельских землях, нынешней Карелии, Прикамье, на Северном Урале.

В пермской деревянной скульптуре XVIII в. происходит, по наблюдению H. Н. Серебренникова, автора альбома «Пермская деревянная скульптура», видоизменение образов этого заступника. С XVIII в. сохранилось с десяток разных фигур Николы Можайского. По ним видно, как в разные исторические эпохи менялись стили и манеры, историческое содержание изображений святого.

Одна из самых старых – скульптура Николы Можайского из села Покчи, датируемая концом XVII – началом XVIII в. Здесь храм в руках святого доносит до нас элементы оборонительной техники, принципы оборонного строительства на Руси – храм с бойницами выглядит неприступно. Никола Можайский из города Чар дыни первой половины XVIII в. держит в руках сугубо мирную церковку с кокошниками на своде, с пилонами вместо бойниц по углам. Иное время, иная архитектурная песня… Кончилась эпоха смуты, начинается эпоха мира и просвещения, и церковь в руках заступника Николы Можайского превращается из модели крепости в модель мирного христианского храма.

И еще одно интересное наблюдение. Казалось бы, какая связь между техникой резьбы по дереву и ценностью скульптуры как исторического источника? Ан есть. В конце XVII – начале XVIII в. постепенно менялась техника резьбы. Резчиков перестал удовлетворять монолитный блок материала, когда большую фигуру с атрибутами нужно было вырезать с учетом хрупкости дерева по слою. И мастера постепенно переходят к выполнению работ из многих кусков дерева. А это уже принципиально новые возможности для детализации храмов, изображаемых в руках Николы Можайского, – они несут все больше необычайно важных для историка архитектуры деталей декора. В статуе Николы из села Зеленяты в руке святого – двухэтажная церковка, точно соответствовавшая церковной архитектуре XVIII в. А ведь век тот хоть и не так далек, как, скажем, XVII или XIV, но ведь далеко не все памятники архитектуры сохранились сквозь войны и революции, богоборчество и всплески воинствующего атеизма. Не только святые-мужчины несут в себе память о материальной и духовной культуре далекой эпохи. Еще одна весьма распространенная и почитаемая на Руси тема изображения святых. Например, иконы с изображением святой Параскева Пятницы, как правило, сохранили нам интересные свидетельства о моде, манере одеваться, даже о фактуре распространенных тканей. Сохранилась удивительная по композиции групповая скульптура – в центре Параскева Пятница, по бокам – святые Екатерина и Варвара. У Екатерины на плечи спускаются длинные пряди волос – так мы можем судить о распространенной в это время моде на прически, а Варвара привлекает наш взор наброшенным на голову платком, обернутым несколько раз вокруг шеи и плеч, как это делали в XVIII в. русские женщины. Историческое свидетельство не только о предмете одежды русских женщин в XVIII в., но и о распространенной манере носить ее.

Возможно, реалистические детали пермской деревянной скульптуры донесли бы до нас гораздо больше свидетельств о материальной и духовной культуре народа, однако религиозные ограничения не позволяли преодолеть культовое назначение деревянной скульптуры. Собственно, тем она и интересна прежде всего, ибо, даже не неся в себе важных для источниковеда деталей, она сама по себе – источник для изучения истории народа, его верований, представлений, его отношения к Богу и к себе, изображаемому в виде Бога. Ибо резали пермяки своих идолов в старину, создавали из дерева святых христианских позднее – со своих современников, не просто наделяя богов чертами соседей по селу, братьев по православной общине, но и привнося в их лица свою боль, свою усталость, свои заботы и огорчения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.