Варвары и гибель Римской империи

Варвары и гибель Римской империи

Что должна была испытать масса варваров, глядя на жирующую империю? По всей вероятности, богатства Рима только разжигали зависть в покоренных и угнетаемых народах. Мир вдохновлялся возможностью почти что в одночасье разбогатеть, завоевав Рим. Спокойствие и раньше нарушалось постоянно: то это битва с Карфагеном, то война с Югуртой, то возмущения германцев, то события на Востоке, то переворот на окраинах Китая.

Воины на страже

Следует в этой связи особо подчеркнуть, что «великое переселение народов», столь коренным образом изменившее судьбы Европы и мира, как известно, началось с миграции на запад части азиатских народов (сюнну). Во II в. н. э. они покинули места своего первоначального обитания и, двинувшись на запад, стали, подобно мощному прессу, выдавливать все обитавшие на евразийском континенте народы. Процесс занял не одно столетие, и через два с половиной века они появились на европейской арене под именем гунны. Однако самое любопытное то, что процессы, аналогичные «великому переселению народов», имели место и в Китае. Как отмечают синологи, в Восточной Азии начиная с III века н. э. наблюдается процесс, аналогичный тому, что происходил на границах Римской империи, а именно: часть сюнну (сяньбийцы, ди, цяны, другие ближайшие соседи древних китайцев) начали перемещаться на Среднекитайскую равнину. В результате уже в 308 г., т. е. за сто лет до взятия Рима Аларихом и возникновения на территории Римской империи первого «варварского» государства – Тулузского королевства, предводитель сюнну Лю Юань объявил себя императором, а его преемник Лю Цун взял через три года столицу империи Цзинь и захватил в плен Сына Неба. Эти события и повлекли за собой начало массового переселения древних китайцев на юг, в бассейн Янцзы. В движение пришли и племена «южных варваров». Иначе говоря, именно азиатские племена послужили неким детонатором «большого взрыва», который заметно изменил не только облик населения на огромных пространствах Азии и Европы, но и перекроил карту мира, внеся существенные изменения в исторические судьбы могущественнейших Римской и Китайской империй. «Именно потому, что «великое переселение народов» заставило древних китайцев пережить этот период перерождения и изменения, между ними и современными китайцами, говоря словами К. А. Харнского, мы обнаруживаем сегодня примерно такие же качественные различия, как между древними римлянами и современными итальянцами».

В провинции Африка, испытавшей на себе бесцеремонное вмешательство римских ростовщиков и финансистов, появился хитрый и очень неглупый нумидийский владыка. Звали его Югурта. Когда римляне разделили Нумидию на три части (примерно так же, как сделали янки с Югославией), Югурта силой объединил страну. Правда, при этом убил своих сонаследников и римских спекулянтов и коммерсантов. Но по большому счету то была битва за независимость Нумидии от Рима. В 113 г. до н. э. римляне потерпели серьезное поражение от кимвров. Этим воспользовался Югурта, нанеся римлянам в битве при Сутуле поражение (109 г. до н. э.). Армия капитулировала, римляне прошли «под ярмом», а Рим был вынужден заключить с ним договор, в котром обещал очистить Нумидию от своих войск. Конечно, сам Югурта был далеко не идеальной личностью. Ему были присущи коварство и жестокость. Однако уже та удивительная легкость, с которой он подкупал почтенных сенаторов, показала, насколько прогнил Рим. И когда он был все же побежден военачальниками Рима Цецилием Метеллом и Гаем Марием (109 г. и 105 г. до н. э.), привезен в Рим и казнен, опасность для Рима все равно не исчезла. Историк писал в «Войне с Югуртой»: «И правда, вплоть до разрушения Карфагена, римский народ и сенат вели дела государства дружно и спокойно, не было меж гражданами борьбы за славу и господство: страх перед врагом поддерживал добрые порядки в городе. Но стоило сердцам избавиться от этого опасения, как место его заняли разнузданность и высокомерие – успех охотно приводит их за собою. И вышло так, что мирная праздность, о которой мечтали в разгар бедствий, оказалась хуже и горше самих бедствий. Знатные мало-помалу обратили в произвол высокое свое положение, народ – свою свободу, всяк рвал и тянул в свою сторону. Все раскололись на два стана, и государство, которое прежде было общим достоянием, растерзали на клочья». Нечто схожее случилось и с СССР, который «растерзали на клочья» алчные, ненасытные твари.

Кельты атакуют

Надо сказать, что кельты и германцы не раз наносили страшные поражения Риму. В 105 г. до н. э., 6 ноября, при Оранже кельты и германцы истребили рим-ские войска Максима и Цепиона, в результате чего открывалась дорога для мощной германо-кельтской миграции, представлявшей массу от 250 000 до 300 000 мигрантов, из них 80—100 тысяч были боеспособны. Перед Римом замаячила надежда на компромисс с ними. Многие племена в рамках Империи нуждались в контактах с Римом и римской культурой. Поэтому они выступали за те или иные формы мирного сосуществования. Иные римляне это понимали.

Племена хотели обрести культурный облик. Их кочевая жизнь заканчивалась. У многих росло желание жить по-людски. В результате общения с римлянами и их бытом и культурой у них возникали и более высокие запросы. Дион Кассий в одном из мест своей «Истории», говоря о германском племени кимвров, писал: «Однажды так замешкавшись, кимвры очень ослабели духом, и от этого сделались более вялыми и бессильными и телом и душой. Причина этого в том, что, живя в домах (имеется в виду их длительное пребывание в романизованной Испании и Северной Италии. – В. М.), они отступали от своего прежнего образа жизни под открытым небом, пользовались горячей баней вместо прежнего купания в холодной воде и стали объедаться тонкими блюдами и местными сладостями, тогда как раньше питались сырым мясом, и пресыщаться допьяна вином. Это совершенно истребило их пылкость и изнежило их физически, так что они больше не могли переносить ни трудов, ни невзгод, ни зноя, ни холода, ни бодрствования». В итоге такого культурного воздействия менялся и весь уклад жизни племен. В работе, посвященной проблемам развития торговли и цивилизации, один автор сравнил народы Западной Европы (галлов, испанцев, германцев, британцев) с американскими индейцами накануне их покорения колонистами из Европы. К. Дэй пишет: «Тот факт, что современные испанцы и французы фактически имеют в своей основе базу латинской культуры, является важнейшим свидетельством римского влияния на провинциалов». Среди тогдашних европей-ских племен возникают планы создания некоего общего союза. Например, Аларих, захвативший Рим, стремился к образованию единого германо-романского народа, а его сын Атаулф мечтал преобразовать Римскую империю в Готическую империю. Но роли в ней должны были распределяться с учетом уже новой расстановки сил в регионе: Романия должна стать Готией, Атаулф «должен заменить Цезаря Августа». Вопрос в том: а готов ли был сам Рим делить полномочия с другими? Готов ли был принять формулу Клодиана: «Мы должны пить из Рейна и из Оронта, ибо мы все – один народ»? Многие германцы в принципе хотели стать партнерами и союзниками Рима. Но римляне, полные гордыни, чаще всего относились с ненавистью, презрением к варварам.

Пленные германцы. Рельеф с Трояновой колонны

О гуннах и других варварах большая часть историков и писателей Рима пишет в довольно оскорбительных тонах… Аммиан видел в гуннах недочеловеков и так говорил о них: «Они настолько чудовищно безобразны и бесформенны, что их можно принять за двуногих зверей или за пни, которые вырублены в виде идолов, устанавливаемых на краях мостов… Как неразумные животные, они совершенно не понимают разницы между истинным и ложным». Пруденций, декларировавший ранее, что народы Империи якобы «равны и связаны единым именем», называл в своих стихах язычников глупыми и писал, что «Рим стоит в гордом одиночестве над землями варваров». Поэт Клодиан высмеивал гуннов за их нравы: за то, что они нацелены только на войну, за то, что они похожи на зверей, и даже за то, что вступают в брак с африканцами, в итоге чего «цветной ублюдок запятнает колыбель». Кто стал бы вспоминать благие экуменические проповеди Павла: «Нет ни иудея, ни язычника, нет ни раба, ни свободного… все вы одно во Христе Иисусе». Ложью была вся римская политика, все проповеди.

Конвоирование римскими воинами германских женщин

Христианский историк Орозий, казалось, видевший в германцах союзников, тем не менее также не мог сдержать своих истинных чувств, понимая всю мощь этих варваров, а следовательно, необходимость потакать им и даже лебезить перед ними: «Я смотрел на германцев и понял, что должен избегать их, – они пагубны, льстить им, потому что они хозяева, молиться на них, хотя они и язычники; спасаться от них бегством, потому что они заманивают в ловушку». Большинство римлян с трудом их переносило. Одним не нравилось идущее от них зловоние, другим – их тела, затянутые в кожи, третьим – их склонность к разврату (чья бы корова мычала, но только уж не «римская»), четвертым – их татуировки, пятым – их пристрастие к алкоголизму. Фюстель де Куланж писал, что на надгробных плитах варвары будто славословили римские порядки. Чушь. Но в свою очередь и варвары, столетиями угнетаемые Римом, не испытывали к нему добрых чувств… К примеру, на надгробной плите в Южной Галлии два германца в язвительном тоне признают, что их расовое происхождение есть часть пятна, смытого крещением. Рим осуждал не только совместные браки, но даже мода варваров подвергалась запрету. Скажем, римские власти запрещали носить в столице и окрестностях штаны и меховую и кожаную одежду варваров (даже рабам), под угрозой пожизненной высылки и конфискации имущества. Правда, Феодосий I лояльно отнесся к германским вождям, разрешив вестготам селиться компактно внутри Империи. Но это было скорее исключением, и произошло гораздо позже.

Бракосочетание. Античный барельеф

Примерно такое же положение складывалось с галлами, германцами, прочими «варварами» в Римской империи. На иммигрантов коренные римляне, даже те италики, которые поколение назад сами были рабами и вольноотпущенниками, смотрели с едва скрытым презрением. Им не нравились ни их привычки, ни их язык, ни «физиономии»… Никакой расовой ассимиляции (хотя нечто похожее все же имело место за годы контактирования народов друг с другом) на деле так и не произошло. Во всяком случае, на государственном уровне прослеживалась совершенно иная политика разделения рас. Закон Валентиана I и Валенса (370 г. н. э.) не поощрял заключение смешанных браков между римскими гражданами и германскими иммигрантами. Так расовый клин был вбит в могилу мирного союза.

Стоит вспомнить отношение официальных лиц и к германским иммигрантам. В глазах римских чиновников, военачальников то были люди не то что второго, а даже третьего сорта. Голодающих вестготов римляне кормят падалью в обмен на возвращение им сыновей, проданных в рабство. Иордан пишет: когда готские вожди, обосновавшиеся во Фракии, увидели, что их воины и народ терпят голод и оскудение, они обратились к римским полководцам Лупицину и Максиму с просьбой продать им съестные припасы («открыть торжище»). Те согласились, движимые «проклятой золотой жаждой». Побуждаемые алчностью вояки стали продавать им не только баранье или бычье мясо, но «даже дохлятину – собачью и других нечистых животных, причем по высокой цене». Дело дошло до того, что любого раба продавали за один хлеб или за десять фунтов говядины. Когда же ни рабов, ни утвари не стало, жадный купец, невзирая на отчаянную нужду, потребовал их сыновей. Родители молодых готов вынуждены были продавать римлянам даже своих детей, считая, что лучше пусть те будут рабами римлян, чем умрут с голоду. Римляне не брезговали и самыми подлыми приемами. Так, римский военачальник Лупицин пригласил готского князя Фритигерна на пир, уверяя его в самых теплых и дружеских чувствах. Тот, не подозревая об обмане и коварстве римлян, пришел на пир с небольшой дружиной. Пока он в одном помещении пировал, в другом римляне пытались перебить его дружину. Когда Фритигерн услышал отчаянные крики погибавших товарищей, он обнажил меч и устремился к ним на помощь. Те, возмущенные римским коварством, стали безжалостно избивать римлян.

Я. Йорданс. Праздник бобового короля

Иордан пишет: «Этот самый день унес с собой как голод готов, так и безопасность римлян… И начали тогда готы, уже не как пришельцы и чужаки, но как (римские) граждане и господа, повелевать землевладельцами и держать в своей власти все северные области вплоть до Данубия». Император Валент тут же послал войско во Фракию, но готы наголову разбили римлян. Сам Валент бежал и спрятался в каком-то ветхом домишке. Не ведая о том, готы подожгли его, и император сгорел заживо. Так римляне сами раздували пламя ненависти.

Боевая колесница бриттов

Тех же германцев Рим набирал в военные части и отправлял сражаться во славу империи. Причем отправляли на самые опасные гибельные участки (Констанций III предпочитал проливать кровь союзников и германцев, не римлян). Германцы – отважные воины, да и содержание их обходилось Риму дешевле, чем собственных солдат. Естественно, те надеялись на благодарность страны за честное выполнение ими нелегкой службы. Но когда галл и германец просил землю, надеясь на получение гражданства, он видел враждебность и полнейшее непонимание со стороны чиновников Рима. При таком отношении неудивительно, что иные германцы отказались от романизации и противились службе в армиях Рима. Эксперимент по федерализации Империи завершился полной катастрофой. Рим не мог и не хотел ассимилировать тех, кого он ранее впустил в его границы. И все же, проникая в пределы империи, толпы варваров, вторгшиеся или поселившиеся тут, невольно меняли его лицо. Все больше было в пределах империи не римлян, а чужестранцев… Власть коренных обитателей Рима убывала, словно вода, спадающая после небывалого наводнения. Уже при Севере в сенате Рима численный перевес над уроженцами Запада и италиками получили выходцы из восточных провинций или Африки. Вперые Александрия получила городской совет, а главные города египетских номов – муниципальное устройство. Император Септимий происходил родом из Африки. Против нее никто ничего не имел, но ставить во главе италийской страны дитя пустынь! Будучи ярым поклонником Ганнибала, тот всюду воздвиг статуи карфагенскому полководцу, смертельному врагу Рима. Император Элагабал, финикиянин, стал устраивать кровавые оргии. Он плясал перед алтарем, приносил человеческие жертвы, выбирая для этой цели по всей Италии знатных и красивых мальчиков, как некогда делал ненавистный Карфаген. При этом Элагабал испытывал особое удовольствие, используя в качестве прислуги почтенных сенаторов, бывших на положении рабов.

Римский кавалерист повергает германца. Надгробье

Встречая такое отношение к себе, германцы и бургундцы, галлы, готы и гунны ненавидели Рим всем сердцем и платили ему той же монетой. В итоге у племен зрело желание захватить Рим и разрушить это гнездо войн, насилия, ненависти и грабежа. Чувства народов Европы можно понять. Столетиями Рим захватывал и порабощал сотни тысячи людей. Хёфлинг отмечает, что в 1-й Пунической войне (264–241 гг. до н. э.) римские войска взяли 75 000 пленных, а во 2-й (218–201 гг. до н. э.) – 30 000 в одном только городе Таренте. Таким образом, за пять десятилетий, с 200 по 150 г. до н. э., когда Рим собственно и стал мировой державой, из эллинистического мира им было уведено 250 000 пленных. Это огромная цифра для античной эпохи. Успешные военные походы в Азию против Антиоха III из династии Селевкидов (189–188 гг. до н. э.) завершились притоком новых рабов. Скажем, Луций Эмилий Павел (победитель греков, насаждавший в Риме греческую культуру) продал после взятия Эпира в 168 г. до н. э. 150 000 человек, а после победы Мария над германцами (в 102–101 гг. до н. э.) римляне получили новые пополнения живого товара. Далее все шло по раз и навсегда заведенному кругу. Так, когда Цезарь одержал победы в Галлии, он продал в рабство народ адуатуков (53 000), подчинив кельтское племя венетов в Британии, он приказал казнить вождей, а весь народ фактически увел в рабство. После галльских войн Цезаря рынки затопили полмиллиона рабов. Сотни тысяч пленных захвачены и в ходе войн периода ранней Империи. Неудивительно, что многие ее обитатели встречали варваров как спасителей. Нужны были сотни тысяч «брутов», чтобы отомстить дикому, алчному и жестокому народу. Да здравствуют «варвары»!

Смерть галла, закалывающего себя и жену

Следует, видимо, упомянуть и еще об одной причине, видимо, немаловажной, которая ускорила гибель Римской империи. Чувство меры и осторожности стало изменять Риму, что продолжал захватывать все новые земли, подчинял племена, не заботясь о том, что их разношерстная масса трудна в управлении, надеясь, что он сможет в дальнейшем манипулировать народами. С галлами римлянам, правда, удалось справиться. Те хотя и были сильны, но в упорстве уступали им. О них говорили: «В первой яростной атаке они опаснее мужчин, при первом отпоре – слабее женщин». Галлы службу в пехоте считали непрестижной и предпочитали служить в кавалерии. Воины их очень любили золотые браслеты и кольца, подобно женщинам. Потому серьезными противниками не были, хотя и устрашали своим косматым видом. Им не хватало дисциплины и организации. Учитывая все вышесказанное, римлянам не стоило особого труда превратить галлов в своего рода «санитарный кордон». Намного упорнее и ожесточеннее была битва с гельветами. Цезарь приводит следующие цифры: в битве римлян и гельветов погибло 258 000 гельветов, а 110 000 вернулось на родину. При этом говорит, что большинство погибших составили старики, женщины и дети. Таков прославленный Рим!

Экономический гнет, к которому принуждали римляне побежденных, был невыносим (бесчисленные штрафы, контрибуции). Подушному налогу в Сирии подлежали все мужчины от 14 до 65 лет, все женщины – от 12 до 65 лет. Евреи также должны были поголовно платить Риму крупные суммы. Кроме денежного налога существовала еще и подать натурой. Население обязано было поставлять Риму скот, перевязочные средства, содержать в порядке все дороги и почтовые станции. Результатом подобной оккупации были бедствия (голод, болезни, мор, нищета). Евсевий рисует жуткую картину голода, охватившего Восток в 312 г. до н. э. Нисколько не преувеличивая трагедию бедного народа, Евсевий писал: «…одна мера пшеницы продавалась по 2500 атттических драхм. Бесчисленное множество народа умерло в городах, а еще больше того в селах и деревнях, так что списки податных людей, до того времени заполненные многочисленными именами землевладельцев, теперь состояли едва не из одних помарок, потому что почти все те жители истреблены голодом и заразой. Одни принуждены были отдавать богатым людям самые любимые свои вещи за небольшое количество пищи; другие, мало-помалу прожив все свое имение, дошли до крайней нищеты; иные растирали малые клочки сена, питались без разбора вредными растениями и погибали от болезни… Другие, высохшие… не могли стоять на ногах и падали среди улиц. А люди, казавшиеся богатыми, раздав много пособий, в конце концов напуганы были толпами просителей и пришли в состояние бесчувственности и жестокосердия, ибо ожидали, что вскоре сами должны будут переносить одинаковые бедствия с просящими. На городских площадях и улицах мертвые обнаженные тела, в течение многих дней оставаясь непогребенными, представляли самое печальное зрелище; а некоторые из них даже пожираемы были псами». Представьте себе, как воспринимались в этих условиях сотнями тысяч несчастных роскошные виллы и безумные пиры Рима.

Римский саркофаг. IV в. до н.э.

И напрасно Дион Хризостом, сам богатый землевладелец, уговаривал народ, что «камни и огонь никому не страшны» и что «сила народа – в другом, прежде всего в разумном поведении и справедливости». Фарисей, он мог бы понять, что у народа нет уж сил терпеть налоги, нести огромные расходы на содержание рим-ского войска, как и на содержание всей этой своры сановников императора.

Митридат Евпатор

Поэтому восстания против римской власти почти всегда находили поддержку у населения. Одной из таких освободительных войн и стала война Митридата Евпатора. Тот был умным правителем и храбрым воином. Он старался привлечь на свою сторону тех, кто пострадал от Рима. Разослав в греческие города гонцов, он объявил, что, во-первых, прощает им все государственные и частные долги, освобождая от налогов на 5 лет (правда, это случилось уже после первых побед над Римом, когда ему в руки попали огромные богатства, награбленные Римом). Во-вторых, он последовал совету римского военачальника Гая Мария, который тот ему дал в ответ на просьбу Митридата дать хоть какие-то гарантии в области внешней политики. Гай Марий произнес фразу, которую должны бы усвоить и наши государственные мужи: «Либо постарайся накопить больше сил, чем у римлян, либо молчи и делай, что тебе приказывают». Так он и сделал. В-третьих, он понял, что народы ненавидят Рим лютой ненавистью. Ведь даже италики, долгие годы безуспешно добивавшиеся от Рима предоставления им гражданских прав, наконец не выдержав, восстали и создали свое государство с центром в городе Корфиний. Они предложили союз Митридату. По непонятным причинам он им отказал, хотя они могли бы стать лучшими бойцами его армии, ибо много лет прослужили в рядах римской армии и прекрасно знали тактику и стратегию римлян. Но то, что они пришли к врагу Рима, уже говорит о многом.

Ваза Митридата

И когда Митридат отдал тайный приказ наместникам в один день истребить всех римлян и италийцев, живущих в Азии, жители азиатских городов даже и не колебались. Они перебили не только главных римских виновников их страданий – купцов, ростовщиков и публиканов, но даже и вольноотпущенников (женщин, детей и рабов). Хотя напомним, что среди вольноотпущенников нередко были самые жестокие, свирепые угнетатели. «В этом случае особенно ясно было, что Азия не вследствие страха перед Митридатом, но скорее вследствие ненависти к римлянам совершила против них такие ужасные поступки», – писал Аппиан. В этой резне, по утверждению источников, всего погибло около 80 000 римлян. Орозий писал о битве с Митридатом: «Итак, Митридат, царь Понта и Армении, после того как (он) задумал лишить царства Никомеда, царя Вифинии, друга римского народа, и был предупрежден сенатом о том, что если он попробует это сделать, то навлечет на себя войну с римским народом, полный гнева, захватил Каппадокию и, изгнав оттуда Ариобарзана, прошел по всей провинции огнем и мечом. Затем он таким же бичом поразил Вифинию, прогнав из нее царей Пилемена и Никомеда. Потом он, когда прибыл в Эфес, жесточайшим эдиктом предписал, чтобы все римские граждане, какие бы ни были найдены во всей Азии, были бы в течение одного дня убиты, и это было сделано. Никоим образом нельзя ни передать, ни выразить словами, какое тогда множество римских граждан было убито, каково было горе для многих провинций, какова была скорбь для обреченных на смерть, а также для убивающих, когда всякий вынужден был либо выдавать невинных чужеземцев и друзей, либо испытать на себе кару, (предусмотренную) для чужеземцев». О степени ожесточенности столкновения, о масштабах, которые приняла борьба против римлян в Малой Азии, свидетельствует то, что схватка длилась четверть века (88–63 гг. до н. э.) и закончилась лишь со смертью Митридата. В качестве примера, показывающего истинное отношение покоренных народов к Риму, приведем слова персидского царевича Ормидза, который в 324 г. н. э. бежал к Константину Великому. На вопрос, как ему понравился Рим, он сказал, что там ему понравилось только то, что и тут, как он это понял, люди умирают. Добавим, что с Римом все его противники – великие воины Ганнибал, Митридат, Атилла – сражались не на жизнь, а на смерть. Что это такое, как ни битва цивилизаций. Она может повториться вновь – уже в XXI веке!

Э. Вольф. Амазонки после боя

Напомним, что на стороне Митридата сражались и воинственные сарматы. Это близкое к скифам племя, проводившее всю жизнь в седле, было ираноязычным племенем и кочевало по просторам евразийских степей. Они покорили и вытеснили скифов, возможно, даже впоследствии слились с ними, в результате чего название «Скифия» исчезает из трудов античных писателей и заменяется – «Сарматией» (с III в. до н. э. до IV в. н. э.). Геродот помещает сарматов к востоку от Дона: «За рекою Танаисом (Доном) уже не скифская земля: первые из тамошних участков принадлежат сарматам, которые начиная от Меотийского озера (Азовского моря) занимают пространство на 15 дней пути к северу». По легенде, сарматы якобы произошли от брака скифов с амазонками Приазовья.

Говорили сарматы на скифском языке, но искаженном, ибо не вполне его еще усвоили. Отзвуки того давнего языка, по мнению лингвистов, можно найти в современном осетинском языке. Сведения о передвижении сарматов приводят и рим-ские историки, описывавшие войны Рима с Митридатом Евпатором. Этот народ был не только смелым воителем, непревзойденным мастером конного боя, которому не было равных, но и довольно искусным резчиком по металлу. До нас дошли некоторые произведения «звериного стиля», отличающиеся красотой и мастерством исполнения. У сарматов, как и у древних иранцев, царил культ солнца и огня – священной стихии ираноязычных народов, воспетый в Авесте. О поклонении сарматов огню писал и Диодор Сицилийский. Их алтари с огнем изображались на погребальных вещах, серебряных блюдах и каменных стелах. Женщины этого народа не уступали в мужестве и храбрости мужчинам, уходя с ними на войну, носили такие же одежды, одеты как воины – в тяжелые панцири, сражались на конях, используя длинные пики и двуручные мечи. Они глубоко уважаемы всем народом и принимали активное участие в управлении. Скипак утверждал даже, что «народ сарматов управляется женщинами» (IV в. до н. э.).

Арминий

Исключительное значение для Рима имела схватка с германскими племенами. Родиной германцев (или «мастерской племен») являлись Южная Скандинавия и полуостров Ютландия. В IV в. до н. э. основная масса германцев устремится на юг и вглубь Европейского континента. Они стали тревожить Римскую империю задолго до начала так называемых великих миграций (кимвры, тевтоны, свевы). Примером «любовного отношения» германцев к римлянам стала знаменитая битва в Тевтобургском лесу. Восставшие племена германцев (херуски, марсы и хатты, бруктеры) во главе с их полководцем Арминием полностью уничтожили три римских легиона Вара (9 г. н. э.). Вот как описывает историк это событие:

«И лишь только когорты отступили на один шаг, как тотчас же германские сотни ринулись вниз отовсюду, со всех высот, и окончательно отогнали римское войско к его лагерю. Всякая надежда на спасение была потеряна. Конница ускакала, надеясь в каком-либо ином месте пересечь горы. Вар и некоторые из старших командиров покончили самоубийством. Знаменосец бросился вместе со своим орлом в болото, чтобы не дать врагам захватить в свои руки святыню легиона, если уж не было возможности ее спасти. Наконец, остальная часть войска, во главе с префектом Цейонием, сдалась на милость победителя». Пока велись переговоры о капитуляции, верные слуги римского полководца пытались сжечь тело и, чтобы спасти от поругания, закопали его. Но победитель римлян Арминий приказал вырыть тело Вара и, отрубив его голову, послал ее Марбоду, королю маркоманов, своему сопернику. Так ненавистен был им Рим. Это было самым тяжелым из всех поражений Рима той эпохи. Узнав трагическую весть, Август произнес: «Вар, Вар, верни мне мои легионы!» Римляне были потрясены. То был знак грядущих бед.

Битва римлян с варварами

Один из них, Веллей Патеркул, охвативший всех шок выразил словами: «И все это войско было разбито и окончательно уничтожено тем врагом, которого до этого времени римляне убивали, как скот…»Судьба пленных была ужасной. Многие были распяты или сожжены заживо. Иных принесли в жертву темным богам германских лесов. В итоге этой битвы римляне потеряли три легиона (17, 18 и 19-й легионы), 20 000 человек. Императору Августу было нанесено не только военное, но и политическое, да и моральное поражение. Он, гордившийся тем, что вернул знамена, утерянные Крассом в сражении при Каррах, сам потерял 3 легионских орла. С ним даже произошел нервный срыв. Ходили слухи, что он перестал стричься и все время повторял приведенную ранее фразу, обращенную к Вару. Римские порядки были суровы по отношению к военнопленным. Поэтому хотя кого-то впоследствии выкупили близкие, этот акт милости имперское правительство допустило только при условии, чтобы все эти люди (побывавшие в плену) уже никогда впредь не появлялись в Италии.

Надгробие над могилой павшего воина из легиона Вара

Отныне римляне фактически жили в постоянном страхе перед тем, что на них обрушится темная и страшная лавина племен, гораздо более грозная, чем воины Ганнибала. Уже к началу новой эры в Риме проявились ранее несвойственные ему признаки слабости и внутреннего надлома. Дион Кассий писал о времени после трагедии в Тевтобургском лесу. А далее случилось следующее… Август, узнав о том, что произошло с Варом, как говорят некоторые, разорвал на себе одежду. Его охватила глубокая скорбь о погибших, а также страх за будущее Германии и Галлии. Особенно пугало то, что враги, как он предположил, после этого могли двинуться на Италию и на Рим. К тому же у него не оставалось войска из граждан необходимого возраста (в достойном внимания количестве), да и союзные войска, могущие быть в дальнейшем полезными Риму, понесли тогда большой урон.

Коленопреклоненный германец. Бронза. Париж

Все-таки он стал готовить новое вой-ско из наличных сил, и так как никто из бывших в призывном возрасте не захотел быть призванным, то он произвел жеребьевку и отнял имущество и гражданские права у каждого пятого из достигших 35 лет и каждого десятого из более старших, на кого пал жребий. Наконец, так как даже при таком положении многие не подчинились, он казнил некоторых. Отобрав по жребию из тех, кто уже отслужил свой срок, и из вольноотпущенников столько людей, сколько мог, он закончил набор и тотчас спешно послал их в Германию с Тиберием во главе. Так как в Риме было много галлов и кельтов, или просто там проживавших, или служивших в страже, он боялся, как бы те не замыслили чего-либо дурного. Всех их Август выслал на разные острова, а безоружным приказал выселиться из города. Это был террор.

Эти потрясающие слова Диона Кассия должны были бы очень внимательно прочитать и запомнить наши мужи. Говоря о жестких мерах, незамедлительно принятых Августом после разгрома легионов Вара в Тевтобургском лесу, Дион Кассий сказал: Риму пришлось «произвести жеребьевку» среди молодых людей из богатых семей. И тот, кто не желал служить, тех лишали гражданских прав, всего состояния и имущества (а также их отцов и матерей, коль они так вот их воспитали)! Не окажется ли Россия (в условиях тотальной войны диверсантов и убийц, развязанной против нее международными и внутренними бандитами, и «демократической» контрреволюцией) перед необходимостью поставить «под ружье» 35-летних, как и римляне? История может и нас заставить пойти на это, если ход ее, не дай бог, пойдет в таком же трагически-безумном направлении. Вместе с тем характерно, что Тиберий после разгрома легионов Вара стал вести себя гораздо осторожнее и мудрее. Он не требовал от германцев дани, готов был платить им за зерно и скот для снабжения легионов, не принуждал к службе во вспомогательных отрядах, а если те сами соглашались на это, выплачивал им немалые деньги. Все это способствовало тому, что германцы (херуски и другие) стали селиться в Италии, активно сотрудничать с Римом. Но случилось это при Феодосии I, который разрешил германским племенам селиться в Империи в качестве отдельных, автономных, союзнических, либо федеральных субъектов при условии службы в римской армии (382 г. н. э.). Поселенцы-иммигранты в V в. (вест-готы и бургундцы) получили треть, а затем и две трети пашни от римских собственников, включая владение недвижимостью (система гостеприимства). При этом все лесные территории, принадлежавшие Риму, делились пополам.

Реконструкция вала, выстроенного Цезарем

Битва в Тевтобургском лесу положила конец владычеству Рима в этой части Германии. Ее воспели Клопшток («Битвы Германна», 1769), Клейст (1809) и Граббе (1836). Представляется неуместной и ирония Энгельса, который, говоря о крушении Рима, подчеркнул, что германцы «в награду за то, что освободили римлян от их собственного государства, отняли у них две трети всей земли и поделили ее между собой». Эти действия справедливы. Ведь и Рим поступал точно так же по отношению к побежденным. Так чего же он мог от них ждать!

Или как могли относиться к римлянам бритты, ирландцы или шотландцы?! Со времен Цезаря «оловянные острова» были постоянной занозой в теле империи. Правда, в начале новой эры при императоре Клавдии римлянам удалось разбить вой-ско бриттов и взять в плен их вождя. Так Британия была завоевана во второй раз. Но сами бритты не считали себя покоренной страной. Римлянам пришлось вновь направлять туда их войска. Вдобавок полководец Светоний имел глупость напасть на главную святыню бриттов – город друидов на острове Англси. Это равносильно тому, как если бы некто разрушил храм Юпитера или же сам Рим! Военачальники римлян выпороли королеву Британии Боудикку. Тут же все как один бритты поднялись на восстание. Разъяренные бритты изгнали римлян в Галлию, а не успевших покинуть землю распинали, вешали, рубили тысячами. За несколько дней было уничтожено семьдесят тысяч римлян. Остров крови…

Избиение младенцев

Ну и, наконец, постоянно бунтующая, вечно недовольная Иудея, натравившая на Рим евреев Ливии, Киренаики, Египта, Кипра и Палестины с Месопотамией. Евреям в Риме жилось неплохо, они имели синагогу, где могли молиться их богу. Иуда Галилеянин поднял восстание во имя «божьей правды» в 16 г. н. э., а в 115 г., когда все мысли Траяна были устремлены на Восток, где он завоевывал все новые земли, евреи вновь подняли мятеж против Рима. Масштабы восстания впечатляли. Обширные территории были опустошены, и египетская земля даже 30 лет спустя будет нести на себе следы страшного разорения. По всей вероятности, побудительной причиной войны стали мессианские чаяния евреев, а также стремление свергнуть иго ненавистной империи (regnum caesaris превратился в глазах порабощаемых Римом евреев в regnum diaboli) и изгнать чужеземных завоевателей не только с еврейской родины, но и из соседних стран. Историки Израиля отмечают, что последствия восстания тяжело отразились на судьбах евреев. Еврейское население Кипра в результате 2-й Иудейской войны было истреблено поголовно. Страшному разгрому подверглась еврейская диаспора в Александрии. Ей был нанесен такой мощный удар, от которого она уже так и не смогла в дальнейшем оправиться: «…в то время Израиль потерял свою мощь».

Ф. Гайес. Падение Иерусалимского храма

Во многих областях все евреи погибли. Опытному полководцу римлян, Сексту Юлию Северу, пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы покорить мужественных евреев ценой массовых убийств. Утверждают, что он уничтожил 580 тысяч человек, 985 деревень и 50 крепостей. О том, какие чувства испытали евреи в справедливой борьбе против угнетателей, говорит обращение Эльазара к героям-защитникам и жителям крепости Масад (к сикариям): «Уже давно, храбрые мужи, приняли мы решение не быть рабами ни римлян, ни кого бы то ни было, но только Бога (ибо Он истинный и справедливый Господин над людьми). Именно сейчас пришло время, которое обязывает нас на деле доказать верность своему решению. Не посрамим же себя в этом, и если уж мы не потерпели рабства и прежде, когда оно ничем не грозило нам, то тем более теперь, когда вместе с ним нас ожидает ужаснейшее отмщение, если мы попадем в руки римлян живыми. Ибо и восстали мы первыми, и последними продолжаем вести борьбу. Я считаю, что по милости Божией дарована нам, до сих пор свободным, возможность достойно умереть, чего не удавалось другим, которых заставали врасплох. Нам наперед ясно, что завтра мы попадем в плен, но мы вольны избрать для себя славную смерть вместе с самыми дорогими людьми. Ибо в этом враги не могут нам помешать, как бы они ни желали взять нас живыми. К тому же нам уже не одолеть их в сражении. Ибо еще в самом начале, когда для нас и наших соотечественников, пожелавших сразиться за свободу, все складывалось тяжело и более благоприятно для наших врагов, следовало угадывать в этом Божий замысел и понимать, что Он обрек на уничтожение некогда любезный Ему еврейский народ. Ведь если бы Он оставался милостивым к нам или по крайней мере не так сильно гневался на нас, то не попустил бы гибели стольких людей и не предал бы своего священного народа врагам на сожжение и уничтожение… Ясно, что Бог лишает нас надежды на спасение… И пусть мы сами понесем наказание, но не перед римлянами, злейшими нашими врагами, а перед Богом. Его наказание не так страшно, как наказание врагов. Пусть жены наши умрут неопозоренными, и дети наши – не изведавшими рабства». Этот манифест обреченных гибнущих евреев впечатляет.

Н. Пуссен. Разрушение Титом храма в Иерусалиме

Римляне проявляли к евреям суровость, впрочем, обычную для тех времен. Тит, коего прозвали «милосердным», все ж распял при осаде Иерусалима 500 евреев. Если позволите, сделаем лишь одно замечание… Во вражде, охватившей римлян и иудеев, в какой-то мере были «виновны» и евреи… В сцене у Г. Фаста («Дочь Агриппы») ведущие мужи еврейской политики (царь евреев в Галилее, владыка Израиля, царевич Иудеи, главные лица Синедриона) говорят о том, как повели себя евреи в отношении римлян. Один из них, посмотрев в сторону Иерусалима, заметил, что город сей буквально «пропитан ненавистью к Риму». И продолжал: «Ненависть к Риму – это состояние сознания…» Ведь нельзя забывать и о 1200 римских легионеров, что были убиты евреями в Иерусалиме. Когда же ему кто-то возразил, что убийцы – не евреи, а сикарии, он справедливо заметил: «Какая разница… население же одобряет здесь действия сикариев, дает им пристанище совсем не из-за страха перед ними. А что до гибели римских солдат, то в ней повинны не только сикарии. Всё население приложило к этому руки. Я лично наблюдал женщин, нежных прекрасных евреек, которые не обидят комара. Так вот, именно такие женщины обрушили на легионеров шквал камней». Вам будет понятнее эта картина, если вы наложите схему Рима на Чечню, где часть населения, принадлежащая к бандитским кланам, по-прежнему втайне помогает своим единокровным выродкам, убивающим невинных детей. Поступать с этой тварью чеченцам-патриотам и русским надобно по законам военного времени, «искореняя их род»! Так же следует поступать с чуждой нашему народу бюрократией, искоренив ее.

Стена Плача в Иерусалиме

На месте разрушенного древнего Иерусалима вырос новый город, основанный Адрианом, – Colonia Aelia Capitolia. Город состоял из застроенных красивыми дворцами и языческими храмами кварталов. На том месте, где по христианской традиции находился Гроб Господень, возвышался храм Афродиты. Но иудеям селиться там запретили… Они могли смотреть на их столицу только издали, так как любого еврея, кто был схвачен в ее пределах, ожидала смерть. Римляне в отношении их вели себя иезуитски. Раз в году, в день разрушения Иерусалима, изгнанники могли приходить сюда, плакать над руинами уничтоженного храма. «Жалко выглядели (эти) плохо одетые мужчины и женщины, полны скорби были их рыдания у Стены Плача», – писали авторы-христиане в начале новой эры. Таковы были трагические итоги 3-й Иудейской войны. Восстание внесло лепту в разрушение великой империи. «Последствия еврейского мятежа при Траяне, – пишет еврейский историк Ш. Сафрай, – наложили глубокий отпечаток на всю Римскую империю. Этот мятеж, вместе с восстаниями других побежденных народностей Востока, заставил Траяна начать отступление и отказаться от своих последних завоеваний. Адриан окончательно оставил мысль о завоевательном походе. Римские войска покинули все оккупированные области. Римская экспансия на Восток была задержана, и Парфянское царство вновь окрепло. Таким образом, его границы стали пределом распространения христианства. Находившаяся в границах этого царства Вавилония превратилась в убежище и оплот для еврейства и его культуры в продолжение последующих веков, когда христианские правители и церковь жестоко угнетали евреев…»

Римское государство в поздний период истории превратилось в бездушную военную машину, назначением которой стало убийство с целью ограбления. З. Майяни верно заметил, что римляне ограбили всех, кого смогли. Они мечтали когда-нибудь ограбить и Индию, стремясь повторить «подвиг» Александра. Это им, правда, не удалось. Но зато им удался другой «подвиг»: они разрушили одну за другой цивилизации Средиземноморья. Последствия сей чудовищной акции ощущаются по сей день. Профессор Л. Омо, видимо, справедливо заметил, что римляне организовали эксплуатацию завоеванных ими земель как огромное прибыльное предприятие, в котором все слои римского населения должны были находить выгоду. В результате 3-й Македонской войны сенат Рима, чтобы «отблагодарить» армию-победительницу, отдал на разграбление города Эпира.

Парадный шлем из Рибчестера

В назначенный день везде одновременно командиры подают сигнал к началу разграбления: войска стали грабить и забирать всё ценное. В течение часа 70 городов разорены, 150 тысяч жителей было продано в рабство. Каждый всадник получил долю – 400 денариев, а каждый пехотинец – 200. Стены разграбленных городов снесли, всю добычу продали, из вырученных денег и выплатили воинам долги. При этом полководец римлян Павел увидел, что вопреки расчетам он все же не сумел насытить солдат: «Те возмущались – не досталось-де им ничего от македонской добычи, будто они в Македонии и не воевали». Римляне же собрали в Амфиополь послов со всех концов круга земного похвастаться перед Европой и Азией своей добычей. Историк Тит Ливий говорит об этом даже с извест-ной гордостью: «Не меньше сценических зрелищ, ристаний и состязаний занимала толпу собравшихся македонская добыча, выставленная для обозрения: изваяния, картины, ткани, вазы из золота и серебра, из меди и слоновой кости, сработанные дворцовыми мастерами с великой тщательностью, и не только для мгновенной услады взора (такими изделиями полон был дворец в Александрии), но для каждодневной пользы. Богатство это погрузили на корабли, чтобы Гней Октавий его доставил в Рим». Победив Македонию (167 г. до н. э.), Эмилий Павел, триумфатор, ограбил страну практически дочиста и вывез оттуда 120 миллионов сестерций! Тогда в Рим поступило столько золота, что государство смогло дать гражданам немыслимые привилегии: их освободили от налогов. Но надо помнить: богатство одних часто имело своим истоком бедность других.

Золотая пряжка для конской сбруи

Как не вспомнить варварские поступки римлян в отношении даже не врагов, а их союзников, почти что сородичей. Цензор Квинт Фульвий Флакк, строивший храм Фортуны – покровительницы всадников, обещанный им, когда он был еще претором в Испании, старался всех перещеголять, – чтобы в Риме не было более роскошного и обширного храма, чем воздвигаемый им. Цензор не нашел ничего лучше, чем отправиться в Бруттий и наполовину снять крышу с храма Юноны (Геры) Лацинийской… Знаменитый храм находился на юге Италии, на мысе Лацинии. По сути дела, прямо на глазах союзников нагло ограбили их святыню! Плиты уложили на корабль, отвезли в Рим, стали переносить к храму Фортуны. Это вопиющее святотатство еще более усугублялось тем обстоятельством, что цензор как раз и предназначен для надзора за «чистотою нравов». По обычаю предков им поручали охрану, ремонт храмов. Тут же вместо охраны налицо был акт вандализма. Правда, в сенате поднялся ропот. Флакка отругали, указав, что нельзя украшать храмы одних богов вещами, награбленными из других храмов. Плиты отправили обратно, но водрузить их на прежнее место так и не смогли.

Гордую Македонию разорвали на четыре маленьких страны подобно тому, как натовские хищники разодрали поверженную и униженную Югославию… Рим не только распустил македонскую армию, но и ограничил торговые отношения между республиками, запретил эксплуатацию золотых и серебряных рудников, и даже пресекал брачные связи между отдельными ее частями. Так же поступал Рим со всеми своими противниками, которых ему удалось сокрушить. «Древний Карфаген был стерт с лица земли, и мы почти ничего не знаем о сокровищах его науки, искусства и литературы, все они превратились в пепел. Другим преступлением было нанесение удара Элладе, источнику науки, искусства, демократии, вдохновительнице Рима во всех областях духовной жизни. Римляне заняли Коринф, убили мужчин, продали женщин и детей, уничтожили огромное количество сокровищ искусства. Полибий был свидетелем того, как римляне варварски превращали ценные картины в доски для игры в кости. Затем наступила очередь Иерусалима. Римляне яростно напали на страну, пророки которой призывали к братству народов, где в том же веке, в котором был основан Рим, пастух-пророк Амос провозгласил равенство всех наций, напоминая Израилю, что язычники (филистимляне, арамейцы и эфиопы) имели те же права, что и он», – пишет З. Майяни. Рим предстал в глазах народов каким-то всепожирающим Молохом, торжествующим зверем из Апокалипсиса, гибели которого жаждали многие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.