БУРЕНИН Виктор Петрович

БУРЕНИН Виктор Петрович

псевд. Граф Алексис Жасминов и мн. др.;

22.2(6.3).1841 – 15.8.1926

Поэт, критик, драматург, мемуарист. Публикации в журналах «Искра», «Зритель», «Современник», «Отечественные записки», «Библиотека для чтения», «Беседа», «Дело», «Вестник Европы», «Новое время» и др. Сборники стихотворных и прозаических пародий «Очерки и пародии» (СПб., 1874, 1895), «Песни и шаржи» (СПб., 1886, 1892), «Хвост» (СПб., 1891), «Голубые звуки и белые поэмы» (СПб., 1895), «Горе от глупости…» (СПб., 1905). Сборники прозы «Рассказы в современном вкусе» (СПб., 1874), «Из современной жизни» (СПб., 1878), «Мертвая нога. Роман в Кисловодске» (2-е изд., СПб., 1887; 6-е изд., СПб., 1902). Пьесы «Медея» (совместно с А. С. Сувориным; СПб., 1883), «Мессалина» (М., 1885), «Смерть Агриппины» (СПб., 1886), «Комедия о княжне Забаве Путятишне и боярышне Василисе Микулишне» (М., 1890). Сборники критических статей «Критические очерки и памфлеты» (СПб., 1884), «Критические этюды» (СПб., 1888), «Литературная деятельность Тургенева» (СПб., 1884). Собрание сочинений (т. 1–5, СПб.; Пг., 1912–1917; не закончено).

«Я этому человеку (то есть Буренину) удивляюсь! Масса начитанности, остроумия и толковости, и при этом, вместо критики, какие-то выходки. Верно, это от лени. Он бы мог много послужить вкусу и сознанию общества, а между тем извадил всех считать его только „ругателем“. Всегда сожалел и сожалею об этом его пристрастии удивительном. Все он точно за что-то „отомщевает“, как говорил о нем Писемский. Ничего бы он не потерял, если бы это ему наконец опротивело» (Н. Лесков. Письмо А. С. Суворину. 1887).

«Буренин человек злой, личный, циничный и вообще недоброжелательный, да и не разборчивый на средства, но он обладает несомненным художественным чутьем, тонким пониманием изящного и чувством правды, голос которой иногда звучит в его отзывах… По моему мнению, он не только первый русский современный литературный критик, но и вообще критик выдающийся.

При этом у него есть известная и весьма даже большая доля критической интуиции – и нередко, разбирая, в шутливой и даже ядовитой форме, какое-нибудь общественное или литературное явление из области специальной и ему чуждой, – он, путем художественной догадки, путем интуиции, так сказать, задним числом, изображает самую сокровенную, больную суть явления, известного ему лишь издали и лишь по внешним своим признакам» (А. Кони. Письмо Н. Х. Бунге. 1890).

Виктор Буренин

«Вообще-то, этот человек жил, говорил, действовал в хорошо выработанной маске высокомерного базаровского презрения к суждениям мира сего. Даже испытывал удовольствие, когда своею печатною руганью доводил кого-либо до такого белого каления, чтобы тот, не стерпев наконец, принимался отругиваться столь же бесцеремонно и неразборчиво в средствах полемики. Любил иной раз снисходительно и свысока одобрить кое-кого из своих противников, впрочем, по преимуществу бессильных: при имени Дорошевича он безмолвно зевал» (А. Амфитеатров. Жизнь человека, неудобного для себя и для многих).

«Виктор Петрович Буренин, реакционный писатель, сотрудник „Нового времени“, в молодости был радикал. Сотрудничал в „Колоколе“ Герцена, в „Искре“ Курочкина и в „Свистке“ Добролюбова. В семидесятых годах он стал ренегатом, перешел в реакционный лагерь и в качестве литературного критика сделал своей специальностью нападки на Михайловского, Чехова, Горького, Блока, Леонида Андреева и других писателей враждебного ему направления. Нападки были грубы и резки. Недаром поэт Минаев сказал о нем в одной эпиграмме:

По Невскому бежит собака,

За ней Буренин, тих и мил…

Городовой, смотри, однако,

Чтоб он ее не укусил.

Говоря беспристрастно, это был один из самых даровитых писателей правого лагеря. Иные его пародии бывали порой остроумны и метки» (К. Чуковский. Чукоккала).

«Трудно представить себе, с какой ненавистью был встречен журнал [„Мир искусства“. – Сост.] и вся деятельность кружка среди „старомодных“ элементов художественного мира, а через их воздействие и в широкой публике…В числе особенно ярившихся был, конечно, Стасов, для наивно-утилитарных взглядов и мнимого „Национализма“ которого культурно-эстетический космополитизм „Мира Искусства“ был „тузовой“ (стасовский любимый эпитет) нелепостью. Стасову вторил из подвалов „Нового времени“ Буренин, каждую пятницу подымавший оттуда оглушительный лай. Старые враги примирились на этой новой вражде, и маститый „тромбон“ (популярное тогда прозвище Стасова, приклеенное ему именно Бурениным) сочувственно аккомпанировал буренинскому лаю. Последний же становился все неистовее и к весне 1899 г. дошел до таких высоких нот (обвинение в присвоении денег и т. п.), что Дягилев, не обладавший „смирным“ характером поэтов и критиков, решил прервать его… В пятницу на Страстной неделе появился особенно „завывающий“ фельетон Буренина, а в ночь на Светлый праздник, перед самой заутреней, Дягилев и Философов посетили квартиру Буренина – отнюдь не для пасхальных поздравлений… Кратко объяснив вышедшему хозяину цель визита, Дягилев бывшим у него в руке цилиндром нанес ему по физиономии вразумляющий удар, и затем оба посетителя спокойно удалились под крики и ругань бесновавшегося на площадке лестницы Буренина. В каком настроении встретил последний наступивший праздник, история умалчивает, но интересно, что с тех пор в буквальном смысле „как рукой сняло“: все нападки вдруг прекратились, и Буренин точно забыл о существовании „Мира Искусства“. Такой уж это был „писатель“…» (П. Перцов. Литературные воспоминания. 1890–1902).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.