ЗЕЛИНСКИЙ Фаддей (Тадеуш-Стефан) Францевич

ЗЕЛИНСКИЙ Фаддей (Тадеуш-Стефан) Францевич

2(14).9.1859 – 5.4.1944

Филолог, поэт-переводчик. Публикации в журналах «Вестник Европы», «Аполлон». Книги «Из жизни идей. Научно-популярные статьи» (т. 1–4, СПб., 1905–1922), «Древнегреческая религия» (Пг., 1918), «Религия эллинизма» (Пг., 1922).

«Одним из наиболее популярных профессоров историко-филологического факультета [Петербургского университета. – Сост.] был Фаддей Францевич Зелинский (пан Тадеуш), слушать его собирались студенты всех факультетов. Один естественник (Чикаленко) мне говорил, что ходит на лекции Зелинского ради пантеистических переживаний. Словно дышишь запахами безбрежного моря. Другой естественник (Вильчинский) писал мне из Афин: „На пароходе с нами ехал Фаддей Францевич. Он сидел на носу, окруженный своими ученицами. Они сняли свои шарфы и украсили ими канаты. Ветер играл этими цветными флажками над головой учителя. А он повествовал о том, как афиняне возвращались из Тавриды или Колхиды к родным берегам и всматривались вдаль, ожидая, когда блеснет на солнце золотое копье Афины, венчающей Акрополь“. Вильчинский уже на берегу Эллады увидел, что Зелинский идет купаться, побежал за ним: казалось ему, что воскресший бог Эллады погрузит в вечно шумящее море свой „божественный торс“. Надо заметить, что оба восторженных естественника были люди трезвого склада, постоянно шутившие над моей экзальтированностью.

Свой курс Зелинский обычно читал в классическом семинарии, где у стен были собраны фрагменты античных стел, саркофагов и статуй. Это окружение гармонировало с обликом профессора. Его портрет хотелось писать на таком именно фоне. Фаддей Францевич был высок. Его выпуклый лоб куполом венчал лицо. Темные с проседью волосы, виясь, обрамляли чуть закинутую голову. Слегка курчавая борода напоминала бороду Софокла; в его глазах, широко раскрытых, казалось, отражался тот мир, который он воскрешал своей вдохновенной речью. Говорил он медленно, торжественно, слегка сквозь зубы, и казалось, что слово его было обращено не к нам, что он направлял свою речь через наши головы – отдаленным слушателям.

Порой голос его дрожал и слеза блестела на его глазах, похожих на глаза оленя.

…Античный мир, воскрешаемый Зелинским, не был миром реальной действительности. Его герои – статуи из поросского мрамора, сверкающие на солнце как свежевыпавший снег. Но они не были холодны ни как мрамор, ни как снег. Они были, как Галатея Пигмалиона, одухотворены пафосом любви. Они выражали те вечночеловеческие страсти, которые подчиняли людей Мойре, порождали трагедию.

Перед нами был не пожилой профессор, а вдохновенный Айод, преемник самого Гомера» (Н. Анциферов. Из дум о былом).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.