НА ВСЯКОГО УАЙЗА…

НА ВСЯКОГО УАЙЗА…

Думаю, можно сказать со всей категоричностью: в настоящее время при современных методах исследования любые попытки литературных мистификаций обречены на провал. Эти методы значительно совершеннее тех, что использовали Джон Картер и Грэм Поллард в тридцатых годах нашего столетия для расследования подделок Томаса Джеймса Уайза. Не называя из осторожности его имени, они тем не менее поставили под сомнение его весьма завидную репутацию в литературных кругах.

Томас Джеймс Уайз[36] родился 7 октября 1859 года в Грейвсенде. Его отец называл себя «странствующим торговцем», а позднее стал табачным торговцем. В отрочестве Уайз часами сидел у постели больной матери и читал ей стихи, мать страдала чахоткой и впоследствии умерла от нее. Стихи пробудили в Томасе интерес к литературе, с годами же он приобрел в ней обширные познания. Когда Уайзу было семь лет, семья переехала в Лондон; из-за слабого здоровья мальчика отец решил дать ему домашнее образование. Позднее Уайз рассказывал, что до шестнадцати лет он посещал городскую школу, но школьные архивы этого не подтверждают. В шестнадцать лет он поступил в торговый дом Германа Рубека, занимавшегося продажей ароматических веществ, но через полгода хозяин его уволил. Однако отцу Уайза удалось убедить Рубека еще раз испытать Томаса, после чего Уайз прослужил в этой фирме вплоть до 1906 года, когда стал партнером сына Рубека, Отто.

Следуя своему юношескому увлечению поэзией, Уайз всерьез заинтересовался книгами и скоро стал страстным коллекционером, на понравившиеся ему книги он тратил все, что мог себе позволить. Ради экономии Уайз даже на работу ходил пешком.

Излюбленным местом его времяпрепровождения стали книжные лавки на Фаррингтон-роуд, Флит-стрит и на Стренде. Вначале Томасу было не по карману покупать все, что хотелось, но он всякий раз записывал цены, смотрел и запоминал, в каком состоянии книги и насколько они редки. Он часто посещал и более дорогие магазины в Уэст-Энде, сравнивал их цены с теми, что видел в других местах. Скоро эти постоянные визиты привлекли внимание владельцев магазинов и продавцов. Познакомившись с ними поближе, Уайз посвятил кое-кого из них в свой план создания уникальной личной библиотеки. Хорошо зная цены на книжном рынке, Уайз начал извлекать для себя выгоду: покупая книгу в одной лавке, перепродавал ее в другой.

Первая большая удача пришла к нему в 18 лет: к своей великой радости он натолкнулся на две книги, которые, как он сам позднее говорил, стали основой его ныне знаменитой библиотеки Эшли. Это были первые издания «Эпикурейца» Томаса Мура и «Ченчи» Шелли. Они обошлись ему в двадцать шиллингов, страшно дорого для юнца с более чем скромным заработком. Вскоре книготорговцы стали приберегать для него самые интересные экземпляры, показывали ему редкие издания до того, как выложить их на прилавок. Библиотека Уайза медленно, но верно начала расти, но пока, на его взгляд, она росла слишком медленно. От случая к случаю Томас сам пробовал писать стихи и теперь решил издать их отдельной книгой. Тщательно все обдумав, он обратился к малозаметному издателю Уильяму Фулфорду с Пентонвилл-роуд и дал ему самые точные указания насчет своей будущей книги. «Стихи» Томаса Джеймса Уайза были опубликованы в 1882 году тиражом 35 экземпляров, и еще шесть появились в 1883 году в другом формате. Издав книгу, Уайз сразу убил двух зайцев: во-первых, опубликовал свои стихи, во-вторых, нашел издателя, который не задавал лишних вопросов и соглашался делать то, что ему указывали. Неудивительно, что вскоре Фулфорд получил еще один заказ — на сей раз напечатать «Оду соловью» Китса в количестве 29 экземпляров. Фулфорд остался доволен — заказ был оплачен без промедления, зато заказчика издание не удовлетворило: оно уже не отвечало созревшему у него замыслу, благодаря которому ему в дальнейшем удалось разбогатеть самому и собрать богатейшую библиотеку. Вместе с тем исполнение этого замысла привело к тяжелым последствиям для литературы и книгоиздательства викторианской эпохи.

Уайз был одним из первых собирателей, сумевших понять ценность первых изданий, особенно таких авторов, как Скотт, Вордсворт, Байрон и Шелли. Он нередко видел, как его друзья-книготорговцы продают такие книги, как, например, первое издание «Эндимиона» за десять гиней, а то и меньше. Уайз знал, что экземпляров подобных книг сохранилось немного, со временем достать их будет все труднее и труднее, и поэтому цены на них будут расти. Именно по этим соображениям он заплатил 45 фунтов за прекрасный экземпляр «Адонаиса» Шелли, изданного в Пизе в 1821 году, и вскоре после этого купил за 40 фунтов у книготорговца из Глазго две другие книги Шелли. Все это были первые издания, стоившие в ту пору чрезвычайно дорого, особенно для молодого человека, зарабатывающего четыре фунта в неделю. Поэтому одни смотрели на него с благоговением, другие же просто смеялись над ним, подобно Россетти, который в те дни и представить себе не мог, с какой быстротой поднимутся цены на подобные редкости.

Живя очень экономно в доме своих родителей, урезая себя и отказывая себе во всем, Уайз продолжал покупать редкие книги. Многие книготорговцы, глядя, как он бросает деньги на книги, были убеждены, что перед ними молодой процветающий делец. С неменьшей старательностью и вниманием он относился к своей работе у Рубека и вскоре стал в его конторе незаменимым сотрудником. В 30 лет Уайз уже занимал должность кассира и главного клерка. Однако его интерес к делам торгового дома ограничивался рабочими часами, все помыслы и свободное время он отдавал книгам. Уайз уговорил отца выделить ему в доме две комнаты, где он мог, запираясь на ключ, уединяться для работы.

Проходила молодость, а Уайз по-прежнему продолжал поиски книг, которые, по его мнению, со временем должны были расти в цене. Однажды ему пришло в голову, что у авторов, которыми он интересуется, возможно, есть живые потомки, хранящие творения своих знаменитых родственников. Сменив без промедления курс, Уайз занялся поисками этих людей. И здесь ему сразу же повезло: людям льстило восхищение их знаменитыми предками и то, сколько усилий приложил Уайз, чтобы познакомиться с ними. Если бы только они понимали, какую ужасную ошибку совершают: плата, которую Уайз предлагал за вроде бы ненужное старье, казалась более чем щедрой, а некоторые даже считали, что брать деньги с бедного молодого человека значит грабить его среди бела дня! Таким способом он раздобыл экземпляр «Эпипсихидиона» Шелли у миссис Челтнэм, дочери Ли Ханта, которому книга была подарена; он купил рукопись «Эллады» Шелли у сына сэра Джона Бауринга, получившего ее в дар от Мэри Шелли; позднее он добыл экземпляр запрещенного «Эдипа-тирана» у подполковника Колла, женатого на дочери Трелони. За него он заплатил 36 фунтов, а в 1920 году книга была продана за 1220 фунтов! Но наибольшего успеха Уайз добился гораздо позднее, когда ему удалось менее чем за 3000 фунтов купить библиотеку Суинберна. Суинберн умер в 1909 году, оставив все деньги и бумаги своему другу Уоттс-Дантону, а тот пригласил Уайза разбирать вместе с ним оставшийся архив.

У Суинберна была привычка хранить все написанное, после него было найдено много неопубликованных рукописей. Но когда он умер, Уоттс-Дантону было уже 77 лет, и в одиночку он бы не сумел подготовить рукописи к изданию, вот почему он и решил пригласить Уайза. В восторге от выпавшей на его долю удачи Уайз решил купить из библиотеки все, что могло бы ему понравиться. За короткое время Уайз продал 50 рукописей лондонскому книготорговцу Ф. Т. Сейбину за 3203 фунта и за 900 фунтов уступил право на публикацию неизданных материалов Уильяму Хейнеманну. Затем он продал за 700 фунтов множество рукописей и книг своему американскому знакомцу Джону X. Ренну; позднее многое было продано через книготорговцев, так что операция эта принесла Уайзу немалые барыши.

В 1880 году Уайз заинтересовался работами Браунингов и стал их собирать. Когда в следующем году решено было основать Браунинговское общество, Уайз был среди его учредителей и самых активных членов. В 1884 году его избрали в комитет, и некоторое время он был секретарем общества. Два года спустя Уайз вместе с доктором Фредериком Фернивелом посетил Браунинга и увидел его первое опубликованное произведение, поэму «Паулина», очень редкую книгу, напечатанную в 1833 году. Уайз попытался было уговорить Браунинга расстаться с ней, но безуспешно, и только в 1888 году ему удалось купить один экземпляр у книготорговца в «Клементс Инн Пэссидж». Вначале эту книгу ему обещали за 15 фунтов, но, увидев его нетерпение, торговец Фред Хатт повысил цену до 22 фунтов (хотя самому она обошлась всего в каких-то 2 фунта 10 шиллингов); последним все же смеялся Уайз, когда цена на это сокровище подскочила до 3000 фунтов. Впрочем, тогда даже Браунингу показалось, что нелепо покупать книгу за такую цену, и он послал Уайзу открытку со словами: «Благодарю, немудрый Мудрец!»

Однако в то время никто не мог понять, почему Уайз заплатил столько за «Паулину», и никто не догадывался, что было у него на уме, когда он выписывал чек Фреду Хатту. «Паулину» сам поэт издал очень ограниченным тиражом, и, по его словам, ни одного экземпляра не было продано. В 1886 году Уайз убедил членов Браунинговского общества переиздать этот первый опус поэта и сумел добиться, чтобы издание «Паулины» поручили именно ему. Он решил выпустить 400 экземпляров факсимильно. Его первый типограф, Уильям Фулфорд, теперь уже не удовлетворял его: он не в силах был выполнить задуманное Уайзом. Поэтому Уайз решил на этот раз обратиться к известной фирме «Ричард Клей и сыновья», на Бред-стрит-хилл. Как он и надеялся, ему удалось почти точно воспроизвести первое издание.

Издание «Паулины» предназначалось только для членов Браунинговского общества, однако в 1910 году, когда Общество уже перестало существовать, Уайз все еще продавал экземпляры этой книги. В 1924 году в письме к редактору журнала «Букменз джорнэл» («Книжник») Уайз предупреждал о появлении ряда подделок: «Адонаиса» Шелли, изданного в Пизе в 1821 году, и «Эллады», появившейся в Лондоне в 1822 году. Кроме того, он писал:

«Весной 1886 года мною было выпущено факсимильное издание первой книги Браунинга „Паулина“. Почти сразу же экземпляры этого издания стали выдавать за оригиналы».

Но кто, хотелось бы знать?

Гордясь своими успехами, Уайз, казалось, хотел высмеять весь литературный мир, который он сумел обмануть, высмеять экспертов, не распознавших его подделок.

В 1884 году Уайз познакомился с преподобным Бруком, страстным коллекционером книг, жившим на Манчестер-сквер. За одной из бесед Брук сообщил Уайзу, что в лавке Джона Пирсона продается неразрезанное первое издание «Поэм» Вордсворта, вышедшее в 1807 году. Уайз ответил Бруку, что Вордсвортом он не интересуется и не считает его ценным приобретением для своей библиотеки. Однако на следующее же утро он поспешил к Пирсону и купил книгу за три гинеи. Узнав об этом, Брук был вне себя. А чуть позже Уайз приобрел «Поэмы» Вордсворта в двух томах, прежде принадлежавшие Роберту Саути; заинтересовавшись Вордсвортом, Уайз решил собирать его творения. Так, он приобрел для своей библиотеки три из пяти вариантов первого издания «Лирических баллад», опубликованных в 1798 году. Вордсворт был известен тем, что бесконечно переделывал свои произведения — вот почему его первое издание появилось чуть ли не в пяти вариантах. Уайз заявил, что два из них уникальны, — и дальнейшие проверки, увы, полностью подтвердили это: экземпляры с «поправками» никак не могли появиться до 1860 года, так как шрифт, которым они были напечатаны, ранее не использовался. Еще одним доказательством послужило то, что в позднейших изданиях книги страницы 97 и 98 ничуть не отличались от тех же страниц первых изданий, еще не исправленных Уайзом. Это открытие впервые навлекло на Уайза тень подозрения.

В 1886 году профессор Генри Суит и доктор Фернивел основали общество Шелли. Уайз был сразу же в него принят, ведь к тому времени он уже слыл видным знатоком в сфере библиографии. С самого начала он стал одним из руководителей общества и, пользуясь этим, принялся навязывать членам общества свои факсимильные издания, которые, как и прежде, выпускало издательство «Ричард Клей и сыновья». В руках Уайза оказались все издательские дела общества, и за месяц после учредительного собрания Уайз выпустил факсимильное издание «Адонаиса», в том же году вышли «Эллада» и «Аластор». Конечно, идея с факсимильными изданиями была не нова, особенно с тех пор, как американцы стали проявлять интерес к коллекционированию книг, но никто, кроме Уайза, не прилагал столько усилий, стремясь добиться совершенного воспроизведения, и уж, конечно, вряд ли кто в дальнейшем собирался использовать эти издания подобным образом.

В 1887 году Уайз, скрывшись под псевдонимом, выпустил книгу «Поэмы и сонеты Перси Биши Шелли, изданные Чарлзом Элфридом Сеймором, членом Филадельфийского исторического общества, напечатанные исключительно для частных собраний всего в 30 экземплярах». Никакого Филадельфийского исторического общества, конечно, не существовало — просто, как впоследствии признался Уайз, иначе леди Шелли ни за что не разрешила бы опубликовать рукопись, находившуюся в руках профессора Даудена. По словам Уайза, фиктивное название было взято потому, что Дауден вместе с Россетти, Форменом и рядом других лиц выразили желание увидеть поэмы в печати. Уайз утверждал также, что подготовил издание совместно с Дауденом, — беда только в том, что Дауден опубликовал свою «Жизнь Шелли» в 1886 году, и в эту книгу были включены те же поэмы и сонеты. Новое издание «Сеймора» с виду выглядело, как и первое, и Дауден в письме выразил Уайзу свое неудовольствие:

«Дублин, август 1888 г.

Уважаемый сэр!

С Вашей стороны было весьма любезно преподнести мне (от имени „Чарлза Элфрида Сеймора“) это превосходное ин-кварто. Когда разбойник с большой дороги сначала набрасывается на Вас и грабит, а затем с изысканной учтивостью возвращает отнятый кошелек, то ничего не остается, как поклониться в ответ и признать, что у разбойника манеры настоящего принца. Вот что я думаю о любезном члене Филадельфийского исторического общества. Насколько я могу судить, он проделал свою работу более чем старательно, и я надеюсь, что Вы не откажетесь приветствовать его от моего имени словами Шелли из гомеровского гимна, где говорится о злодеянии первого пирата:

Я покрывало тьмы на преступления его наброшу.

Боюсь, мне все ж не удержать его от новых песен.

Эд. Дауден».

Итак, «Поэмы и сонеты» — прекрасно изданная, но, увы, злосчастная подделка, без труда разоблаченная Дауденом. Несмотря на это, Даудена и много лет спустя продолжали считать соредактором Уайза.

Следующей затеей Уайза стала публикация множества писем Шелли, публикация, в которой Уайз позже сознался. Письма были напечатаны без указания издателя или типографа, было указано только, что это «частное издание». Выходили они с 1889 по 1894 год серией из шести публикаций: письма Гарриет Шелли к Кэтрин Ньюджент; письма Перси Биши Шелли к Джейн Клермонт; письма Шелли к Элизабет Хитченер в двух томах, письма Шелли к Уильяму Годвину в двух томах; письма Шелли к Ли Ханту и письма Шелли к Томасу Хоггу.

Три года спустя после того, как появились письма к Элизабет Хитченер, один книготорговец обратился к Уайзу с вопросом, где он достал письма и есть ли у него разрешение на публикацию. Этот неприятный вопрос и осведомленность книготорговца о его причастности к публикации писем застали Уайза врасплох. Он ответил, что письма принадлежат некоему Слэку, который разрешил Уайзу прочитать их при условии, что больше их никто не увидит. Уайз же снял копии с писем и опубликовал их таким образом, чтобы Слэк не догадался, кто это сделал. Однако это объяснение было весьма далеко от истины. Письма были, действительно, подлинными и принадлежали Генри Слэку, адвокату из Форест-роу в Сассексе, но он на время давал их Уильяму Майклу Россетти, чтобы тот снял с них копии и использовал в биографии поэта. Каким-то образом Уайзу удалось заполучить у Россетти эти копии и с их помощью сделать публикацию. Предвидя возможные неприятности, Уайз попытался в 1888 году купить у Слэка оригиналы, но дело в конце концов замяли во избежание скандала.

Между тем Уайз продолжал использовать общество Шелли для выпуска факсимильных изданий поэта. Однако Общество постепенно начало испытывать финансовые затруднения: в первый год счет за издания составил 190 фунтов, в 1888 году он вырос до 300 фунтов, а к началу 1890-х годов Общество задолжало фирме «Клей и сыновья» 800 фунтов. Хотя этот огромный долг возник целиком и полностью по вине Уайза, с просьбой погасить его обращались к членам Общества. А спустя несколько лет Уайз снова продавал экземпляры факсимильных изданий, выпуск которых он столь любезно организовал для Общества. И лишь со временем удалось установить, что издатели печатали для него специальные экземпляры ин-кварто на веленевой бумаге.

Подобно всем фальсификаторам, Уайз не только изготовлял подделки, но и сбывал их ради наживы. Обычно он сбывал несколько экземпляров малоизвестным торговцам подальше от Лондона или тех мест, где имел обыкновение бывать сам. Эти торговцы вначале продавали книги довольно дешево, но затем, подзадоренные Уайзом, стали повышать цены. Уайз добивался этого тем, что предлагал книгу одновременно двум книготорговцам, вынуждая их набавлять цену. Разгоралось соперничество, цена подскакивала, и Уайз, пуская в продажу изготовленные экземпляры, извлекал немалую выгоду. Кроме того, он выгодно продавал книги через своих друзей. Так, например, у сотрудника конторы Рубека Э. Шленгеманна Британский музей купил «Беглого раба» Элизабет Браунинг за пять гиней и «Брата и сестру» Джордж Элиот за три гинеи; у Отто Рубека, сына основателя фирмы, в 1890 году музей купил «Клеопатру» Суинберна за пять гиней и две книги Рескина: «Национальная галерея» и «Природа и власть чудес» по две гинеи каждая. Первоначально же «Клеопатра» была продана за 3 шиллинга и 6 пенсов, к немалой досаде Уайза. С 1888 по 1926 год Уайз подарил Британскому музею 17 своих изданий, но отнюдь не из щедрости, а исключительно для того, чтобы они числились в каталоге печатных книг Британского музея. Увидеть издание в каталоге означало удостовериться в его подлинности. Установлено, что одна из таких книг Уайза в конце концов была продана по баснословной цене 1250 долларов.

В 1890 году Уайз женился на Селине Фанни Смит, 22-летней дочери коммерсанта. Ему было тогда 30 лет, и он все еще жил с родителями. После женитьбы Уайз купил новый дом на Эшли-роуд, 52, в северной части Лондона, и его новый адрес дал название ставшей вскоре знаменитой библиотеке Эшли. Семейные обязанности не остановили его бурной издательской деятельности: он продолжал выпускать ограниченным тиражом свои «первые издания»; чаще всего это были письма, которые Уайз публиковал обычно без предварительного разрешения, как в случае с Шелли. Позднее, когда у него появилось больше свободных денег, Уайз, как правило, стал покупать рукописи, но и до тех пор деньги, вырученные от продажи «первых изданий», легко покрывали расходы на задуманные покупки.

Позднее Уайз, оправдываясь, заявлял, что свою программу изданий он задумал и выполнял исключительно для того, чтобы сохранить найденные материалы и сделать их доступными для студентов. Но тогда зачем же он издавал то, что уже печаталось прежде? Да и цены, которые он назначал, вряд ли были по карману студентам. Не мог он объяснить также, почему на многих его изданиях нет марки издательства и типографии, что, разумеется, было нарушением издательских прав, но, с другой стороны, виноваты и типографы: они обязаны помещать свой знак на каждом издании.

Каковы бы ни были отношения Уайза с законом, эти пиратские издания приносили ему немалые барыши. Ему, например, удалось через посредничество своего знакомца Герберта Горфина продать одному из лондонских книготорговцев десять «первых изданий» одной из книжиц Борроу за 80 фунтов. А вот предложенные им цены за некоторые сочинения того же автора, указанные в каталоге:

«Свобода и преданность» — 20 гиней

«Червь из Спиндлстонбефа» — 25 фунтов

«Пограничные баллады» — 25 фунтов

«Королева Фредегонда» — 30 фунтов.

Такие цены и обеспечивали фантастически высокие доходы при весьма скромных затратах.

В 1892 году в книжной деятельности Уайза произошел новый поворот. Он познакомился с американцем Джоном Генри Ренном, дельцом из Чикаго. Уайз произвел на него впечатление своими литературными познаниями, и знакомство вскоре переросло в дружбу. Ренн ежегодно приезжал в Европу, и во время этих визитов Уайз всячески поощрял интерес Ренна к книгам и помогал ему собирать библиотеку, которая должна была стать замечательной коллекцией. Уайз пользовался у американских коллекционеров исключительным доверием, особенно в вопросе о ценности или подлинности той или иной книги. На протяжении 20 лет Уайз был руководителем и советчиком Ренна. Библиотека его впоследствии была описана в пятитомном печатном каталоге, изданном в 1920 году, разумеется, Уайзом. К счастью, Ренн умер, так и не узнав о вероломстве Уайза, своего «друга», в течение 20 лет продававшего ему экземпляры всех изданных им книг, среди которых было около 70 поддельных изданий XIX века. Одни только поддельные и сомнительные публикации стоили около 6000 долларов.

Уайз продавал Ренну и поддельные «раритеты», делая при этом вид, что достаются они ему с большим трудом, хотя экземпляры хранились у него самого. Так, он предложил Ренну первое издание «Потерянного рая» Мильтона за 80 фунтов, а когда тот отказался заплатить больше 70, Уайз с неохотой уступил, уверяя, что сам заплатил за него 90 фунтов. Позднее же выяснилось, что Уайз на самом деле заплатил за книгу всего 55 фунтов. Ему удалось также продать Ренну экземпляр «Подлинных стихов Виктора и Казиры» (то есть Шелли), опубликованных в 1810 году, но тут же уничтоженных. В продаже появилось только три экземпляра, и все они были куплены Уайзом. Один из них, приобретенный за 155 фунтов, он продал своему американскому другу за 550 фунтов. Уайз как-то признался, что Ренн приносит ему 1000 фунтов годового дохода, хотя всю свою жизнь Уайз упорно настаивал на том, что он ни в коем случае не книготорговец. В конце концов Джон Ренн стал обладателем самой большой коллекции подделок Уайза, о чем он, к счастью для себя, так никогда и не узнал.

В 1896 году Уайз познакомился еще с одним американцем, Уильямом Хэррисом Арнолдом, и, пользуясь случаем, продал ему несколько редких изданий Теннисона, которые на самом деле вовсе не были редкими. Кроме того, Уайз продал ему еще ряд изданий. Это были: «Сонеты» и «Беглый раб» Элизабет Барретт Браунинг, «Клеон», «Статуя и бюст», «Золотые волосы» Роберта Браунинга, «Сокол», «Обещание мая» и «Лукреций» Элфрида Теннисона. Все эти либо несомненные, либо почти несомненные подделки обошлись американцу примерно в 1000 долларов.

В 1893 году было основано Общество архивариусов и собирателей автографов, одной из главных целей его стало выявление подделок. Общество начало издавать «Справочный каталог английских и иностранных рукописей»; в период между 1893 и 1897 годами вышло семь выпусков, и два из них, посвященные Шарлотте Бронте и Чарлзу Диккенсу, составил Уайз. В первом из них он писал, что в продажу ни разу не поступало ни одного сомнительного письма Бронте. По ряду причин, однако, Уайз никогда не упоминал о своей связи с новым обществом и не включал его издания в каталоги библиотеки Эшли. В более поздних изданиях общества его имя исчезло совершенно, и тайна оказалась погребенной настолько глубоко, что теперь уже вряд ли кому удастся извлечь ее на белый свет.

В 1903 году Уайзу пришлось пережить тяжелый удар, который принес ему немало беспокойства и заставил призадуматься. Сэр Э. Т. Кук и Александр Уэддерберн, готовя к изданию «Сочинения Рескина» в 39 томах, обратились за советом к Уайзу: они боялись упустить что-нибудь важное. Уайз охотно откликнулся и предоставил им ряд работ, найденных им лично и включенных в его «Библиографию сочинений Рескина». И вдруг в публикации Кука и Уэддерберна Уайз, к своему ужасу, прочел, что оба они сомневаются в подлинности тех самых работ, которые он им показывал. Подлинность «Дружеского предложения» вызывала сомнения, в комментариях к «Скифскому гостю» редакторы указывали, что не могут ручаться за подлинность книги, претендующей на роль первого издания; что касается «Национальной галереи», то редакторы с помощью текстологического анализа показали, что эта работа перепечатана из «Охотничьих стрел» (1880) и датирована 1852 годом, чтобы создать впечатление первого издания; о «Садах королев» они прямо заявили: «Эта книга… подделка. Она якобы выпущена на средства университета св. Эндрью, но в этом случае тираж ее, конечно, не мог быть ограничен несколькими экземплярами… Первый экземпляр издания был подробно описан в февральском выпуске журнала „Книжник“ за 1893 год; там же с уменьшением факсимильно воспроизведен титульный лист; это факсимиле приведено и среди иллюстраций в библиографии, составленной Т. Дж. Уайзом. Впоследствии несколько экземпляров появились на книжном рынке и продавались по очень дорогой цене — выглядели они совершенно как новые. Ясно, что упомянутая книга всего лишь неуклюжая подделка».

Так два дотошных издателя многочисленных работ Рескина чуть было не вывели на чистую воду Уайза и не прервали его карьеру фальсификатора. Совершенно очевидно, что Кук и Уэддерберн или знали о подделках Уайза, или подозревали его в них, но не располагали достаточными доказательствами для возбуждения дела. Уайз был широко известен как страстный книголюб и коллекционер, и одних подозрений или косвенных доказательств при таких обстоятельствах было недостаточно. Издатели Рескина сделали все зависящее от них, чтобы заклеймить подделки, и предоставили Уайзу самому расхлебывать заваренную им кашу. Все же по-настоящему их замечания пробудили интерес к деятельности Уайза только спустя 30 лет. Как ни странно, никто не продолжил начатое Куком и Уэддерберном, и Уайзу удалось на время ускользнуть с крючка. Должно быть, он испытывал при этом невероятное облегчение.

Едва не раскрыло одну из его подделок аналогичное исследование в 1898 году после того, как Уайз пустил в продажу 18-страничную книжицу Р. Л. Стивенсона под названием «Несколько воспоминаний о колледже», якобы напечатанную в Эдинбурге в 1886 году. В книге не было выходных данных, и вскоре редактор «Атенеума» получил от эдинбургских издателей (неких Констеблей) письмо, в котором говорилось, что на самом деле «Несколько воспоминаний о колледже» впервые появились в «Новом Амфионе»; таким образом, это пиратская перепечатка, а отнюдь не первоиздание. Заодно они выражали серьезное беспокойство по поводу непомерно высоких цен. Редакторы «Атенеума» сопроводили это письмо примечаниями, в них говорилось, что Констебли ошибаются и что Стивенсон действительно напечатал несколько экземпляров брошюры для своих друзей; более того, некий «известный библиограф» сообщил в редакцию, что сам видел один такой экземпляр, надписанный Стивенсоном. Сообщение вызвало новый поток писем, особенно от разгневанных издателей, и Уайз, который, несомненно, был тем самым «известным библиографом», тоже ввязался в перепалку, выступая в защиту книжки. Однако защищался Уайз неуклюже, и его доводы были совершенно разбиты после того, как книготорговец Фрэнк Сейбин в своей едкой заметке не только продемонстрировал их шаткость, но и доказал полную абсурдность попытки связать это издание со Стивенсоном. Тем не менее страсти постепенно улеглись, и Уайз, в очередной раз избежав неприятностей, смог с облегчением перевести дух.

Между тем состояние Уайза достигло весьма внушительных размеров, и не только благодаря искусной книжной торговле, но и благодаря успехам в конторе Рубека. В 1906 году он даже принял решение открыть собственное отделение фирмы по продаже ароматических веществ и основал его вместе с сыном хозяина, Отто П. Рубеком, под вывеской «У. А. Смит и К°». Предприятие это оказалось весьма прибыльным, особенно во время первой мировой войны и вскоре после нее. В 1909 году Уайз вновь меняет местожительство: его успехи бизнесмена дали ему возможность вложить часть денег в приобретение дома на Хит-драйв, в Хэмпстеде. Со своей первой женой Селиной, которая изменила ему и ушла от него в 1895 году, он развелся два года спустя, а еще через три года Уайз женился на Фрэнсис Луизе Гринхелш; этот брак оказался гораздо более удачным.

После 1912 года Уайз решил целиком посвятить себя литературной деятельности, передав коммерческие дела в надежные руки партнера. Он поставил своей целью создание библиографий и каталогов, посвященных различным авторам, особенно тем, кто когда-то пострадал от его фальсификаций. Стремился он и к тому, чтобы сделать свое уникальное книжное собрание более широкоизвестным и более доступным. Добиваясь предельной точности, он тщательно изучал тексты каждой книги и выписывал все данные о ней. Уайз решил вернуться на честный путь, а с продажей подделок и пиратских факсимильных изданий покончить раз и навсегда.

В девяностые годы в конторе Рубека появился молодой служащий по имени Герберт Горфин, который помогал Уайзу в его сделках с американскими друзьями. Как-то Горфин узнал, что у Уайза есть немало отдельных изданий Рескина, Суинберна и Браунинга, которые Уайз называл «остатками», попавшими к нему несброшюрованными перед сносом какого-то издательского склада. Многому научившись у Уайза, Горфин в 1913 году надумал открыть книжную лавку. Тогда его старший друг сделал широкий жест и предложил Горфину купить у него эти «остатки», чтобы было с чего начинать задуманное предприятие. Горфин, не слишком много смысля в этих книжицах, охотно согласился и заплатил 400 фунтов за 700 новехоньких экземпляров, из которых 537, как выяснилось позднее, оказалось подделками или самовольными переизданиями. Вскоре между Уайзом и Горфином произошла размолвка — они разошлись во мнении о цене на одну из книг и на какое-то время расстались, пока Уайз вновь не почувствовал, что без помощи Горфина ему не обойтись. Он попытался восстановить старую дружбу, когда началось расследование его пиратской деятельности; Уайзу это нужно было главным образом для того, как полагают, чтобы сделать Горфина козлом отпущения, если дело обернется плохо. Горфин, однако, к прежней дружбе охладел и вовсе не стремился возобновить знакомство. В 1933 году Уайз через своих посредников выкупил оставшиеся у Горфина издания из тех, что он продал ему 20 лет назад, и заплатил за них те же 400 фунтов, хотя Горфин теперь оценивал их на книжном рынке в две тысячи. В дальнейшем все подозрения в подделках с Горфина были сняты, и он умер в Стейплхерсте, графство Кент, в 1942 году в возрасте 65 лет.

По окончании первой мировой войны возник покупательский бум, вызванный теми, кто обогатился во время войны. Продажа редких книг стала необычайно выгодной, нувориши готовы были платить фантастические деньги за редкие книги и рукописи. Дельцов нисколько не интересовала истинная ценность книг, им важно было только одно: вовремя перепродать книгу и получить барыши. Между тем для многих война оказалась тяжким бременем, и им, чтобы бороться с нуждой, приходилось расставаться со своими богатыми библиотеками. Цены росли неимоверно, расхватывалось буквально все, даже первые издания современных авторов. Уайз с ликованием наблюдал этот бум, сознавая, что ценность его коллекции увеличивается с каждым днем. Сам он, впрочем, сохранял выдержку и ничего не продавал. Благодаря составленным им библиографиям его познания вошли в поговорку, а авторитет стал непререкаемым. К трудам современных авторов он не выказывал интереса, за исключением одного-двух случаев, когда, по его мнению, эти произведения ожидала долгая жизнь. Одним из таких авторов был Джозеф Конрад, которого позднее Уайз убедил продать ему свои рукописи. Конрад пошел на это, чтобы пополнить свои гонорары, и при условии, что рукописи останутся в библиотеке Эшли. Уайз, однако, с большинством из них расстался, получив огромные барыши.

Конрад стал и очередной жертвой уайзовских подделок, на которые тот временами пускался, несмотря на все желание не нарушать больше закона. Роман Конрада «Случай» должен был выйти в 1913 году, но публикация задержалась до 1914, и поэтому были отпечатаны новые титульные листы с соответствующей датой. Каким-то образом часть экземпляров со старой датой «1913» на титульном листе все же попала в обращение и тут же сделалась желанной добычей коллекционеров. Тогда Уайз сам напечатал сколько-то титулов с датой «1913» и заменил ими титульные листы основного тиража. Но на сей раз он допустил грубый промах, потому что в оригинале титульный лист был неотъемлемой частью книги, и его приходилось удалять, чтобы вместо него приклеить к корешку новый. Уайзовский титульный лист с датой «1913» также был приклеен к корешку, что не оставляло никаких сомнений в подделке. Фальшивый лист отличался от настоящего и другими особенностями, в частности, шрифтом. Уайз скоро понял ошибку и в своей «Библиографии Конрада» сделал примечание:

«Вклеенные отдельно титульные листы с датой „1913“ поддельны. Это несомненно, и экземпляры книги, в которых они попадаются, для коллекционера ни малейшей ценности не имеют».

Много лет спустя, описывая свой собственный экземпляр «Случая», Уайз упомянул о вклеенном титуле «1913», но тут же дал пояснение:

«Титульный лист в этой книге есть подлинный экземпляр первоначального титула, датированного 1913-м годом, сперва вырванный, а впоследствии вновь помещенный в книгу».

Эта надпись была сделана собственноручно самим Конрадом по просьбе Уайза после того, как тот убедил Конрада, что книга подлинная. Когда после смерти Уайза библиотеку Эшли приобрел Британский музей, так называемого первого издания «Случая» в ней не оказалось.

В 1919 году Уайз с разрешения Конрада выпустил несколько книжечек с его произведениями, в основном напечатанными ранее в периодических изданиях. Однако в книжечках этих нет упоминаний о первых публикациях, и ни одна из них так и не попала в Британский музей. За разрешение напечатать книжки Конрад получил 200 фунтов, а тираж их был ограничен 25 экземплярами. Если за свои издания Суинберна Уайз запрашивал по 24 фунта за книгу, то весьма вероятно, что за книги Конрада он назначил такую же, а то и более высокую цену, и, как всегда, оставался в выигрыше.

В 1920 году удачливому дельцу вновь пришлось столкнуться с неприятностями — вызвало их появление 32-страничной брошюры под названием «Библиографические сведения, относящиеся к публикациям Чарлза Элджернона Суинберна», написанной Флорой Ливингстон, сотрудницей Мемориальной библиотеки имени Гарри Элкинса Уайднера в Гарвардском университете. Брошюра весьма критически оценивала заслуги Уайза, бросала тень на его авторитет знатока творчества Суинберна. В 1927 году в своей «Библиографии сочинений Редьярда Киплинга» Флора Ливингстон указывала, что стихотворения «Белые лошади» и «Бремя белых» издавались с нарушением авторских прав и при этом были «разысканы» Уайзом! Уайз был далеко не в восторге от таких публикаций и заявил, что брошюры миссис Ливингстон содержат неверные сведения и только вводят всех в заблуждение.

К концу 1921 года Уайз, наконец, исполнил свой зарок и покончил с противозаконной деятельностью раз и навсегда. К этому времени он уже был богат, и ему не надо было добывать деньги столь низким путем; теперь он выпускал только законные с юридической точки зрения издания: библиографии произведений Лоудера, Китса, Конрада, Суинберна. Много времени он посвятил подготовке своего самого обширного труда — Каталога библиотеки Эшли, — который выходил в 11 томах в период с 1922 по 1936 год. Каталог завоевал большую известность, и благодаря успешной распродаже издание всех 11 томов обошлось Уайзу всего в 1100 фунтов, хотя вначале он предполагал потратить 3000 фунтов только на первые пять томов. Каталог еще более укрепил авторитет Уайза как знатока книги, и прежние подозрения улетучились. Зато последовали многочисленные почести: в 1922 году Уайз становится президентом Библиографического общества, в 1924 — почетным членом Вустерского колледжа в Оксфорде, в следующем году его имя появляется в справочнике «Кто есть кто», а в 1927 году его принимают в члены Роксберского клуба.

Но как ни радовали эти почести Уайза, с каждым днем он все отчетливей осознавал, что приближается к концу своей литературной карьеры. Дважды ему угрожали неприятности, и он всерьез опасался, как бы они не возникли вновь с еще большей силой. Пытаясь этого избежать, он надумал застраховать себя от любых случайностей. Он решил сам выступить с разоблачениями литературных подделок и снова оказался в центре внимания; более того, успехи в роли литературного детектива привлекли на его сторону новых почитателей. Однажды, например, один из лондонских книготорговцев предложил ему купить несколько якобы подлинных писем Шелли, но Уайз был настолько уверен в подделке, что, не колеблясь, разорвал их прямо на глазах у торговца и позднее неоднократно сам об этом рассказывал. В 1931 году он установил поддельность рукописи Шарлотты Бронте и первого издания «Королевы Мэб» Шелли, «работы» нашего старого знакомца майора Байрона, или де Жибле, как предпочитал называть его Уайз. Однако стремление к разоблачению подделок нередко превращалось у него в навязчивую идею. Однажды он получил от книготорговца экземпляр байроновского «Гяура», датированного 1813 годом, с водяным знаком 1805 года. Книготорговец считал, что эта книга, «несомненно, один из уникальных экземпляров первого издания, который до сих пор нигде не отмечен». Лондонский книготорговец послал книгу на экспертизу Уайзу, зная о его интересе к первоизданиям; кроме того, Уайз в то время работал над «Библиографией сочинений Байрона». Уайз посчитал книгу подделкой издателя, исполненной ради прибыли, и сразу же заявил об этом. Тогда торговец обратился к издателю Байрона, сэру Джону Марри, и тот подтвердил ее подлинность. Уайз уже собирался в своей «Библиографии» заклеймить и книгу, и продавца, но, узнав мнение Марри, тут же оставил эту затею. Не смущаясь тем, в какое глупое положение попал, Уайз сумел выторговать книгу за полцены (поначалу за нее просили 100 фунтов) и позже называл это издание уникальным. Однако в другой раз его все же ввела в заблуждение одна из подделок де Жибле: то была надпись на книге «Английские барды и шотландские обозреватели», якобы сделанная самим Байроном.

Но, несмотря на все попытки скрыть следы незаконной деятельности, неумолимо подступало разоблачение. В 1933 году к Томасу Уайзу явился с визитом книготорговец Грэм Поллард и приступил с расспросами о целом ряде изданий. Между тем уже несколько лет ходили неясные слухи, что отпечатанное частным образом первое издание «Сонетов (с португальского)» Элизабет Браунинг, датированное 1847 годом, на самом деле фальшивка. За этой книгой тянулся еще ряд поэтических изданий, которые время от времени появлялись на различных аукционах и в каталогах книготорговцев и объединялись одним характерным признаком: они всегда были в отличном состоянии. Все это указывало на то, что книги по мере надобности поступали из одного и того же источника, продавались же они по очень высоким ценам. Грэм Поллард и Джон Картер особое внимание обратили на то, что больше всего этих «прекрасно сохранившихся книг» числится у лондонского книготорговца Герберта Горфина, бывшего друга и помощника Уайза. Джентльмены посетили Горфина и задали ему три вопроса: Правда ли, что книги из составленного ими списка (в связи с изучением некоторых изданий XIX века) поступили, как они подозревают, из одного и того же источника? Что это за источник? Существуют ли еще подобные книги? Горфин охотно ответил на все интересующие их вопросы, оказав им неоценимую помощь. Узнав все, что им было нужно, книготорговцы существенно пополнили свой список. Кроме того, Горфин пообещал, что и в дальнейшем они могут рассчитывать на его сотрудничество.

Картер и Поллард, сами профессиональные книготорговцы, решили публично разоблачить обнаруженные ими подделки. Их насчитывалось около сорока, и авторами были Мэтью Арнолд, Браунинги, Диккенс, Джордж Элиот, Киплинг, Уильям Моррис, Россетти, Рескин, Стивенсон, Суинберн, Теннисон и Теккерей. Среди книг выделялись сонеты Элизабет Браунинг, якобы изданные в Рединге в 1847 году. Во всех подделках был применен не изученный еще во всех подробностях метод печатания книг с фальшивыми датами первых изданий. Но если метод подделок был нов, то новыми были и методы, с помощью которых Картер и Поллард пытались разоблачить эти подделки. Особое внимание они обратили на «Сонеты (с португальского)», которые продавались на аукционах по самым высоким ценам, вплоть до 250 фунтов за экземпляр. Долгое время считалось, что впервые сонеты появились во втором издании «Поэм в двух томах» в 1850 году. Однако в 1890-х годах появились указания на то, что существует более раннее частное издание, напечатанное по желанию Элизабет Барретт (Браунинг) ее другом Мэри Рассел Митфорд, пока Браунинги совершали свадебное путешествие по Италии. Книга была подвергнута новейшим методам исследования, не применявшимся ранее. Химический анализ бумаги позволил установить, из какого сырья она сделана, каким способом, где и когда. Оказалось, что не только для этой книги, но и для других использовалась бумага, которую не изготовляли до 1847 года. В конце XIX века было разработано много новых материалов, и тщательное исследование позволило установить, что бумага изготовлена не из тряпья, как следовало ожидать, а из древесного волокна и травы эспарто — материала, который начали применять лишь в 70—80-е годы XIX века, на 30 или 40 лет позже, чем книга якобы вышла.

Следующий этап расследования был связан со шрифтом, использованным при наборе. Дело в том, что по рисунку шрифта не сложно определить, из какой он гарнитуры и в какой типографии применялся. Многие годы шрифт в Англии изготовляли всего несколько фирм, и в начале XIX века самой распространенной была гарнитура старинного стиля, разработанная за сотню лет до того Каслоном. Подозреваемые же книги были набраны современным шрифтом, который применялся исключительно в типографии «Клей и сыновья» и был разработан намного позже обозначенных дат издания. Выяснилось, что шрифт был изготовлен фирмой «П. М. Шенкс и сыновья» в Лондоне в 1876 году и продан Клею. Владельцы типографии охотно признали, что книги напечатали они, но имя виновного в афере установить не удалось, так как все записи, сделанные до 1911 года, они, к сожалению, уничтожили. Факсимильные издания они печатали для обществ Браунингов и Шелли, и печатали добросовестно, тут их не в чем было обвинять. В конечном счете оказалось, что из 67 исследованных книг, датированных с 1842 по 1873 год, шестнадцать были отпечатаны в типографии «Клей и сыновья» после 1880 года, да и остальные были, видимо, изданы той же типографией.

Предположение Полларда и Картера подтверждала и та любопытная деталь, что ни одна из книг, датированных начиная с 1842 года, не появлялась на аукционах ранее 1888 года, и, кроме того, в этих книгах за одним, правда, исключением не было подписей владельцев. Это было весьма странно, так как в викторианскую эпоху владельцы книг, как правило, не забывали пометить свою собственность, если не экслибрисом, то, по крайней мере, своим именем. Кроме того, было установлено, что ни одна из этих книг не поступила в библиотеку Британского музея ранее 1888 года. Оказалось, что большинство этих творений разыскал Уайз, или же именно благодаря составленным и изданным им библиографиям они приобрели ценность для коллекционеров. И в довершение этих изобличающих выводов оказывалось, что следы большинства подделок ведут к Горфину, который, в свою очередь, признался, что купил эти книги оптом у Уайза. Горфину необычайно повезло: ведь первоначально подозрение пало именно на него, но обвинители вовремя спохватились, узнав, что первые подделки из этой серии появились, когда Горфину было всего десять лет.