X. Правила обычая: Определение и классификация

X. Правила обычая: Определение и классификация

В начале первой главы были приведены примеры современных подходов, приписывающих первобытному человеку автоматическое подчинение закону. С этим допущением связаны некоторые выводы более частного порядка, широко распространенные в антропологии и все еще фатально тяготеющие над исследованиями первобытного права.

Прежде всего, если дикарь подчиняется правилам, которые диктует обычай, просто потому, что неспособен нарушить их, то не может быть и речи о какой-либо дефиниции закона, каком бы то ни было разграничении между требованиями закона, моралью, этикетом и различными другими проявлениями обычая. Единственный способ, каким мы можем классифицировать правила поведения, заключается в соотнесении их с теми мотивами и санкциями, которые вынуждают человека этим правилам подчиняться. Таким образом, приняв допущение об автоматическом подчинении всякому обычаю, антропология должна отказаться от любых попыток систематизации и классификации фактов, то есть от того, что составляет первую задачу науки.

Как мы уже видели, Сидней Хартлэнд полагает, что у всех диких племен правила искусства, медицины, социальной организации, ремесла и т. п. безнадежно перемешаны, что они совершенно неразличимы как в сознании дикарей, так и в реальности их социальной жизни. Он неоднократно подчеркивает эту точку зрения: «…То, как дикарь воспринимает подобие, весьма отличается от нашего понимания. Он видит подобие между предметами, которые в наших глазах не имеют ничего общего»{204}. «Для дикаря… политика племени едина и нераздельна… Они (дикари) не видят ничего гротескного или непоследовательного, когда провозглашают во имя Бога кодекс, соединяющий в себе ритуальные предписания, мораль, правила ведения сельского хозяйства и медицины с тем, что мы понимаем как чисто правовые нормы… Мы отделяем религию от магии и магию от медицины; первобытные люди не проводят никаких различений такого рода»{205}.

Тем самым Сидней Хартлэнд дает ясное и точное выражение современных взглядов на тему «первобытной пралогической ментальности» дикарей, их «хаотических представлений» и общей аморфности примитивной культуры. Эти взгляды, однако, показывают только одну сторону медали, выражают только половину истины – если речь идет о законе, то цитированные выше высказывания неверны. Дикари имеют определенное множество правил, которые обязательны для выполнения и лишены всякой мистики; эти правила не установлены «во имя Бога», не поддерживаются никакими сверхъестественными санкциями, но обладают чисто социальной объединяющей силой.

Если определить совокупность правил, конвенций и образцов поведения как систему обычаев, то нет ни малейшего сомнения, что туземец испытывает к ним большое уважение, склонен делать то, что делают и одобряют другие люди. Если его устремления или интересы не идут вразрез с данными правилами, то он пойдет по пути, указанному обычаем, а не по какому-то иному. Сила привычки, почитание традиции и любовь к ней, стремление угождать общественному мнению – из всего этого следует, что обычаю туземец подчиняется просто потому, что это обычай. В этом «дикарь» не отличается от члена какой-либо замкнутой общности с узким горизонтом, например, восточноевропейского гетто, какого-нибудь оксфордского колледжа или секты фундаменталистов на Среднем Западе. Но преклонение перед традицией, конформизм и гипноз обычая только частично объясняют покорное подчинение правилам, идет ли речь о кембриджских студентах, дикарях, крестьянах или юнкерах.

Здесь мы опять ограничим свое рассмотрение одними только дикарями. У тробрианцев существует некоторое количество традиционных правил, с помощью которых учат ремесленника выполнять свои операции. Пассивность и некритичность, с какими эти правила соблюдаются, вытекают из общего «конформизма дикарей», если можно так выразиться. Но в основном они следуют этим правилам, потому что их практическая полезность признается безоговорочно и подтверждается опытом. К тому же существуют и другие указания, касающиеся того, как вести себя в отношениях с друзьями, родственниками, теми, кто выше или равны по своему положению и т. д. Они соблюдаются, поскольку уклонение от их исполнения приводит к тому, что человек чувствует себя (да и выглядит в глазах других) смешным, неловким и неотесанным. Это – правила хорошего тона, весьма развитые в Меланезии и соблюдаемые самым тщательным образом. Кроме того, есть также правила, которые устанавливают способ поведения в играх, спортивных состязаниях, забавах и торжествах, правила, которые являются основой развлечений или каких-то мероприятий и которые каждый соблюдает потому, что чувствует и понимает, что всякие нарушения портят игру, – конечно, когда это действительно игра. Во всем этом, как можно заметить, нет никаких психических факторов, будь то личные наклонности или эгоизм, или даже инерция, которые бы сопротивлялись какому-либо правилу и его выполнение делали бы обременительным. Соблюдать правило так же легко, как и не соблюдать его, и если кто-то отдается спортивному занятию или забаве, удовольствие в этом можно найти только в том случае, если соблюдать все правила, будь то в ремесле, в хороших манерах или в игре.

Есть также нормы, относящиеся к вещам священным и важным, – правила магического обряда, погребального ритуала и т. п. По сути, они основаны на вере в сверхъестественные силы и сильном чувстве, что со священными вещами шутить нельзя. Почти той же моральной силой наделены правила поведения по отношению к близким родственникам, домашним и тем людям, к кому хотя и не испытывают чувств, рождаемых дружбой, лояльностью или преданностью, но с кем вынуждены общаться в силу социальной необходимости.

Это краткое перечисление – не попытка классификации. Я только хотел ясно показать, что кроме требований закона есть еще и другие виды норм и традиционных предписаний, которые основаны на мотивах и силах психологического характера, во всяком случае, принципиально отличающихся от тех, что в данном обществе характерны для права. Таким образом, хотя я главным образом обращал внимание на механизмы действия закона, я ни в коем случае не считаю, что все социальные правила являются требованиями закона, но, напротив, я хотел показать, что эти требования образуют только одну, строго определенную категорию в системе обычаев.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.