4. Иоанн Предотеча

4. Иоанн Предотеча

«Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.

Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.

Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете» /Ин 1:6–8/.

Примечательно очередное «совпадение»: на Руси «в старину месяц июнь в народе весьма часто назывался кресником от креса (огня), и вместе с тем от дня Иоанна Крестителя (Ивана Купалы), который <…> был одним из важнейших древнерусских народных праздников у наших предков» /90/.

Поскольку, согласно Новому Завету, два основных христианских таинства – исповедь и крещение – связаны с именем Иоанна Крестителя (Предотечи), чей день рождения (24 июня ст. ст.) «совпадает» с языческим, по распространенному убеждению, праздником Купалы, отмечаемым с вечера 23 июня ст. ст., призовем на помощь русские словари и попытаемся прочесть, что заключено в каждом из этих имен, памятуя, однако, что тайна имени не может быть раскрыта до конца[67].

Имя Иван (Иоанн), пользующееся особой любовью русских, ставшее почти синонимом принадлежности к нашей нации (вопреки не объяснимым, на первый взгляд, насмешкам иванов-не-помнящих родства), вообще достаточно широко распространено среди арийских народов.

В связи с текстом Перуджианского камня уже говорилось об одной из древнейших форм этого имени – Иан. Болгарская форма его – Он /91/ ведет нас прямо в Древний Египет, где город Он (Илиополь, или Гелиополь, – т. е. город Бога, город Солнца; Он «на коптском и древнеегипетском – солнце, свет» /БЭ, с. 532/) был столицей Нижнего Египта или жреческим городом, храмы которого были посвящены верховному богу солнца – Ра.[68]

Халдейская (будто бы) форма этого имени Оаннес означает Спаситель /93/, и одно из апокрифических преданий (Протоевангелие от Иакова) подтверждает небезоснова-тельность такого значения:

«…Мария, услышав, что избивают младенцев, испугавшись, взяла ребенка своего и, запеленав, положила в воловьи ясли. А Елизавета, услышав, что ищут Иоанна (сына ее), взяла его и пошла на гору. И искала места, где спрятать его, но не нашла. И воскликнула громким голосом, говоря: гора Бога, впусти мать с сыном, и гора раскрылась и впустила ее. И свет светил им, и ангел Господен был вместе с ними, охраняя их.

Ирод же тем временем разыскивал Иоанна и отправил слуг к Захарии, говоря: Где спрятал ты своего сына? Он же ответил, сказав: Я слуга Бога, нахожусь в храме и не ведаю, где сын мой. И слуги пришли и рассказали это Ироду. И Ирод в гневе сказал: сын его будет царем Израиля <…> И перед рассветом Захария был убит…»[69] /94/.

Следование по пути имени Иоанн (на основании данных Библии и других религиозных и исторических источников) могло бы значительно прояснить пути дохристианского православия и отношение к нему в разные исторические периоды тех или иных народов[70]. Но эта тема достойна самостоятельного исследования. Особо подчеркнем пока лишь то, что на русских диалектах слово Евангелие звучит как Иванииль, Ивандиль, Явандиль, Вангелье, Ваянгелье /Фасмер, т. II, с. 5/. К тому же перевод этого слова с греческого («Благовестие») не мешает расслышать в нем исконно русские слова и значения: Иван-Солнце (Гелиос), а также ангел, келия и т. п.

Имя Креститель связано не только со значениями крест и крестить, но – через них – и со значениями кровь, кресало, кресать (высекать огонь). Эти ныне не осознаваемые нами смыслы, возможно, чуть приподнимают завесу над прикровением обряда крещения: «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня <…> Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» /Мф 3:11/.

В сущности, наши представления о значении обряда крещения более чем скудны. «Крещение – таинство. Одно из таинств христианских – первое – внешний акт принятия в церковное общество. Поливание водою, употребляемое при крещении, уже давно практиковалось даже у язычников как символ не только физического, но и нравственного очищения», – сообщает богословский словарь, и мы теперь вправе задаться вопросом: действительно ли у язычников[71]?

Тем более что далее читаем: «Говорят, что крещение, как особое церковное установление, было до И. Хр. <…> вопрос о времени установления крещения разрешается различно» /ППБЭС, т. II, стб. 1495 (подчеркнуто мной. – С. М.)/.

Примечательно, что в Ветхом Завете такой обряд не упоминается, и в то же время он не воспринимается как новшество окружающими в Завете Новом. Характерно и то, что обряд крещения под этим названием появляется раньше, чем Христос взошел на крест.

Привлекает внимание неразрывная связь значений: крестить – высекать огонь (кресать) – кровь.

Священно небесное таинство. Почему кровь у некоторых народов, в том числе у ветхозаветных иудеев, считалась «местопребыванием души» /100/? Откуда пришли выражения «живая душа» и «живая кровь»? Последнее встречается уже в тексте Перуджианского камня: «Аро! Вои Божии!.. Кровь священного дара вот! Кровь живая». Из контекста памятника очевидно, что «кровь священного дара» (еще точнее, ДА РА – Правого Солнца), к которой принадлежал принесенный в жертву «Иевоний от рода Ная-попа», – и есть «живая кровь».

Но что это означает?

Таинственное свидетельство находим в мусульманских источниках: «Йахья <…> в мусульманской мифологии пророк. Соответствует библейскому Иоанну Крестителю <…> в тексте Корана дважды повторен евангельский рассказ о рождении Йахьи» и при этом «любимый мотив мусульманского предания – кровь, долго вскипавшая на могиле Йахьи» /МНМ, т. 1, с. 597 (подчеркнуто мной. – С. М.)/.

Вскипающая кровь Иоанна заставляет вспомнить «живую кровь» младенца Иевония из текста Перуджианского камня; и слова Исуса Христа: «…из рожденных женами нет ни одного пророка больше Иоанна Крестителя; но меньший в Царствии Божием больше его» /Лк 7:28/ – приобретают конкретное звучание. Кто же этот меньший – не дитя ли мученик Иевоний? Глухо молчит об этом Библия. Либо мы не умеем читать ее.

А теперь обратимся к такому родному для нас имени Предотеча.

Предтеча – «передовой, кто явился наперед другого; кто явленьем своим предшествует кому-либо» /Даль, т. III, с. 389/, – и этот смысл многократно и многообразно запечатлен в имени Предтеча.

Церковное и старославянское предъ (исконное русское перед) связано с церковнославянскими предъкъ и прежде /Фасмер, т. III, с. 357/. Следовательно, пред-отеча несет значение: явившийся прежде отцов, идущий перед отцами, предок отцов.

«В этрусском – этом древнейшем языке фракийских ру-сов-росенов, переселившихся на территорию современной Италии, – слово “народ”, “племя” звучало так: “тёчь”, и писалось (транскрипция латинская) так: tuthi» /101/. Древнерусское течи – двигаться, бежать, а тек – исток либо устье реки /Фасмер, т. IV, с. 37/. Предотеча – предок народа, исток, движущийся впереди народа. Древний этот корень сохраняется в нашем языке и поныне: отечество, отчизна, отчина, отец и т. д.

Имя Купала непередаваемо многозначно. В нем отчетливо присутствует древнерусское кефала (греческое kefale) – голова, а также глава, правитель страны /СлРЯз ХI – ХVII, вып. 7, с. 118/. Столь прозорлив язык: Иоанн действительно был главой своего народа и во имя правой веры принял смерть чрез усечение своей святой главы.

Купа – «совокупность предметов, масса»; самое русское слово Фасмер объединяет с восходящими к общему инодоевропейскому корню словами, которые означают холм, гора; собрание, толпа /Фасмер, т. II, с. 418–419/. А также купа – «то же, что купина» – терновник /СлРЯз Х! – ХУИ, вып. 8, с. 124, 127/, «куст, купка деревьев или кустов» /Даль, т. II, с. 219/. Отсюда, возможно, и купол – свод; кровля полушарием /Там же, с. 220/, характерная для православных церквей. Купавый – «белый, чистый» /Там же, с. 219/. Капь – «стар. капа, мера хлеба» /Там же, с. 86/, и само это слово подсказывает, что было главным даром Богу на древних святилищах-капищах; капь также «видение, призрак, образ» /Фасмер, т. II, с. 185/. Кстати вспоминается и диалектное каплица – «часовня» /Там же, с. 186/ и мн. др.

И все эти значения тоже заключены в имени Купала: гора, холм (древнерусское шелом) ведут к древнему названию Иерусалима; купа, купина – память о Неопалимой Купине; купол высится как символ православия; белый, чистый – говорят о чистоте и белых одеждах праведников; мера хлеба – о воздержании в пище, о пище постной, но и духовной тоже (ибо «не хлебом единым…»); видение, образ – о высоте духовной организации, о способности являться в виде образа, свойственной святым.

Наконец, в имени Купала даже человеку, малоопытному в обращении со словом, прежде всего слышится значение купать – погружать в воду, окунать. Праздник Купалы, как и христианский обряд крещения, обязательно сопровождался купанием в воде – в реке, озере.

«Самое имя Купалы от глагола купать – погружать в воду, омывать тело, делать его чистым (отсюда купель) – возбуждает мысль о св. Иоанне Крестителе. В простонародье Гродненской губернии, в Брестском уезде, слово “купально” употребляется в смысле очищения. Потому о самом св. Иоанне Предтече, крестившем Христа в Иордане, попросту нередко говорят в народных песнях, что он “купал Христа”. Вместе с тем к Иоанну Крестителю предки наши приурочивали и крещение другого рода, именно огненное; так, по крайней мере, Нарбут говорит это о славянах – руссах. В этом случае могло иметь немалое значение то обстоятельство, что в церковнобогослужебных книгах наших св. Иоанну Крестителю постоянно придаются названия света, звезды, предшествующей солнцу, т. е. Иисусу Христу. В одной утренней стихире на день Рождества св. Иоанна Крестителя читаем: “Иже пред солнцем текшаго Христом Богом нашим, Иоанна славнаго яко звезду предтечеву” <…> В одной из церковных песен он величается предтечею солнцу правды, светильником света, денницей солнца. Наши благочестивые книжники Древней Руси очень часто называли Иоанна Крестителя пресветлым солнцем» /102/.

Заметим, что Рождество Иоанна Крестителя приходится на день высшего летнего солнцестояния, что несомненно символично: его Рождество – высшая точка дохристианского православия-правоверия[72]; далее начинается его закат и рождение Нового Солнца – Исуса Христа, Чье Рождество приходится на 25 декабря ст. ст. – т. е. момент поворота солнца на лето, чему предшествуют дни зимнего (низшего) солнцестояния [73].

Разумеется, это вовсе не означает заката дохристианского правоверия, но лишь преемственность христианства как новой ступени предшествовашей ему веры. (Вспомним, что косой «солнечный» крест стал символом апостола Андрея и поныне сохраняется на андреевском флаге.)

Итак, Иоанн Креститель (Предотеча, Иван Купала) – «денница солнца», исток, «ближний друже Христов», сподобившийся «коснуться верху Царя Христа» /Канон св. Иоанну Предтече/ во имя правды, – был духовным главой народа. Но какого народа?

Возможно, ответ на этот вопрос таится в названии крепости, в которую Ирод заточил Святого Предотечу, – Махерус[74] /БЭ, с. 344/, т. е., в пракорневом озвучании, МОСЕ РУС – мессия Ра Сущего (вспомним МОСУ РА ИЕВОНИЯ Перуджианского камня) или мессия русов.

Тогда понятным становится и значение «халдейского» имени Иоанн – Оаннес (Спаситель), и апокрифическое предание о поисках и попытке иудеев еще младенцем убить Иоанна, и убийство отца его, св. Захарии, и, наконец, казнь иудеями самого Великого Иоанна Предотечи чрез усекновение честной главы его. Также приоткрывается и смысл предания о том, что Дева Мария жила у родственницы своей Елизаветы: таким образом обнаруживается духовнокровная связь Исуса Христа и Иоанна Крестителя.

Указывая на род, из которого произошел Иоанн Креститель, Исус Христос говорит: «Но кому уподоблю род сей? Он подобен детям, которые сидят на улице и, обращаясь к своим товарищам, говорят: “мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали”» /Мф 11:16–17/, – в противопоставление другому, постоянно обличаемому Им роду, «лукавому и прелюбодейному», «неверному и развращенному», /Мф 16:4; 17:17/.

Принятием таинства св. крещения от руки Иоанна Спаситель ясно указывает на преемственность от веры Иоанновой. Вместе с тем Он неоднократно подчеркивает несостоятельность ветхозаветного учения, в том числе многих установлений Моисея.

Ветхому Завету обряд крещения чужд, неслучайно иерусалимские священники и старейшины затрудняются ответить на вопрос Исуса Христа: «Крещение Иоанново откуда было: с небес, или от человеков?..» /Мф 21:25/. А массовое крещение жителей Палестины вызывало гнев и ожесточение последователей иудаизма: «Фарисеи же говорили между собой: видите ли, что не успеваете ничего? весь мир идет за Ним» /Ин 12:19/. Свидетельства о том, что иудеи «искали убить Его» /Ин 5:16/, находит многократное подтверждение во всех четырех Евангелиях.

Укрываясь от их преследований («Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человеком; ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете» /Мф 23:13/), Спаситель уходит то в окрестности моря Галилейского, откуда были первые Его ученики, призванные к апостольскому служению, то в Заиорданье, о чем свидетельствует Новый Завет /Ин 10:39–40/. В неканоническом Евангелии от Марка, во фрагменте о воскресении юноши в Вифании, находим: «…учил его Иисус тайне Царства Божиего. Оттуда же пришли на другой берег Иордана…» /105/. Другой, или он пол по-славянски, – это правый берег. Почему именно правый – попытаемся ответить в следующей части этой книги.

И хотя в ответ на доводы о несоответствии христианства иудаизму нередко возражают Его словами: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить» /Мф 5:17/, – но, во-первых, «исполнить» по-славянски значит «завершить, сделать полным», т. е. исчерпать, в современном смысле – «закрыть вопрос». А во-вторых, важно определить, о каком именно законе и каких пророках сказал Спаситель[75]. Ибо, пока не уясним твердо, что Христос проповедовал в Палестине среди разных народов и групп людей, придерживавшихся разных вер, тексты Нового Завета всегда будут представать непоследовательными и противоречивыми.

Первейшее из таких противоречий – это разделение жителей Палестины на иудеев, язычников и эллинов, будто греки не были теми же язычниками.

Возможно, впрочем, здесь также имеет место смешение имен, и под эллинами подразумеваются последователи правой веры пророка Илии, чье имя тесно связано в Новом Завете с именем Иоанна Крестителя: «А посланные были из фарисеев; и они спросили его: что же ты крестишь, если ты не Христос, ни Илия, ни пророк?» /Ин 1:24–25/.

Это замечание показывает, что не поминаемое Ветхим Заветом крещение тем не менее было известно; что таинство крещения, согласно этой проговорке фарисеев, существовало задолго до Иоанна Крестителя: крестили и Илия, и другие пророки, о которых ничего доселе не известно. Можно только предполагать, что они были из тех, о взыскании крови которых с сынов Израиля предрек Исус.

И Исус Христос прямо связывает два эти имени: «…Все пророки и закон прорекли до Иоанна. И если хотите принять, он есть Илия, которому должно прийти. Кто имеет уши слышать, да слышит!» /Мф 11:13–15/. «Библейская энциклопедия», цитируя пророка Малахию /4:5–6/, замечает: «Из Нового Завета мы знаем, что в означенном месте под именем Илии[76] разумеется Иоанн Креститель» /БЭ, с. 296/.

Так четыре тесно связанные между собой имени: Иоанн – Креститель – Предотеча – Купала – самым кратким и исчерпывающим образом не только комментируют библейские предания, но и символически охватывают все известное нам пространство истории.

Древняя Палестина[77] – узел духовной жизни мира.

Принято считать, что после изгнания, а по большей части – полного уничтожения нескольких малых бесславных народов, культивировавших самое грубое язычество, преобладающую, даже подавляющую часть населения Палестины стали составлять древние иудеи. Им и принадлежат все библейские пророки, и все слова Спасителя, кроме нескольких эпизодов, обращены именно к этому «богоизбранному народу».

Между тем самое имя Палестина – несомненно арийского, даже славяно-русского происхождения, постольку поскольку значения и полнота его раскрываются с помощью русского языка. Некоторые переводят это имя как Опаленный стан (Пали-стан), что несет в себе память о трагедии, разыгравшейся здесь в период нашествия древних иудеев.

«Географические местности, связанные с историческими событиями, имеют значение для вcего народа, иногда даже для всего мира, поэтому естественно надеяться встретить в географических названиях знамения грядущего, как бы предчувствие самою страною будущих событий…» /106/.

Имя священной земли содержит в себе исконно русские слова: пол – в значениях основание и половина; опала, опальный; опаленный; полова, половел; здесь присутствуют полох, полон, полсть и мн. др. /Фасмер, т. III, с. 306, 318/.

Таким образом, имя Палестина с точки зрения русского языка дает возможность получить важную и сжатую информацию об истории Святой Земли: основание (вера, родина, дом) – половина (разделение страны, народа) – опала (наказание, немилость у Бога) – полова-солома и половел-сорняк («отвеять зерна от плевел» – образ чисто библейский: удаление язычников из среды верующих) – полох (ужас) – полон (плен) – полсть (войлочный ковер, кошма – память о кочевых вражьих станах) и т. д. Найдется ли другой язык, в котором из имени столь много можно узнать об истории Палестины?

«Язык есть как бы внешнее проявление духа народов: язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык, и трудно представить себе что-либо более тождественное. Каким образом оказывается, что они сливаются в единый, не доступный пониманию источник, остается для нас загадкой» /107/.

Обладающие обширным словарем, русские несомненно являются обладателями несметного духовного и исторического богатства. Ибо язык наш, древнейший в мире, многажды разрушаемый и многажды оживающий, распятый во времени и пространстве многими народами, стремящийся удержать всю информацию – правду – о развитии и движении мира, остается ныне самой надежной отправной точкой для изучения смысла пракорней и постижения истинной истории. И, как скоро мы в этом убедимся, тургеневское определение «великий, свободный, правдивый и могучий» оказывается глубже и прозорливее, чем это сознается нами по нынешний день.

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог <…> Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» /Ин 1:1–4/.

Может быть, только маловерием – этим духовным малокровием – можно объяснить тот факт, что, снова и снова цитируя эти начальные слова Евангелия от Иоанна, мы до сих пор не осознаем, что, по сути дела, подобны глухим.

И действительно, если мир, в котором мы живем, создан Словом, то он и должен быть подобен древней священной книге, прочесть которую можно, опираясь на исконный смысл слова, на его взаимосвязи с иными словами и на суть древних пракорней, из которых состоят эти слова.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.