Монастырский след

Монастырский след

Сначала отследим «монастырский след». Связи между Романовыми и Ивановским монастырем завязались сразу же после их приезда в Тобольск. Из монастыря в дом губернатора начали поставлять продукты монастырского хозяйства. Сама игуменья Дружинина по крайней мере один раз⁹⁵⁰ лично виделась с императорской четой. Поскольку все Романовы были набожными и искренне верующими людьми, то «монастырский вариант» для укрытия части драгоценностей был вполне логичен. Да и сама монастырская структура по определению находилась в оппозиции к «безбожной» советской власти.

«Связной» между монастырем и домом губернатора стала благочинная Ивановского монастыря Марфа Ужинцева, она приносила из монастыря молоко, яйца и другие продукты. Именно через нее камердинер Чемодуров, передал царские ценности игуменье Дружининой.

После этого в монастыре случилось многое. Когда в 1921 г. в Советской России началось массовое изъятие церковных ценностей, эта волна к 1922–1924 гг. докатилась и до Сибири. Чекисты изымали монастырское имущество, которое было спрятано «в могилах, в колокольнях, в стенах монастыря» и в числе прочего изъяли и царские вещи: «Белье, посуда, переписка Распутина и т. п.».⁹⁵¹ Занимаясь оперативной работой в монастыре, чекисты попутно собирали среди монашек различную оперативную информацию. Среди прочего им удалось узнать о царском золоте, спрятанном в монастыре. В частности, речь шла о неком «ожерелье царицы», которое укрыла игуменья Дружинина. Игуменья хранила царские ценности вплоть до весны 1923 г. Чекисты пытались работать в этом направлении, но игуменья умерла при аресте в 1923 г. Буквально перед смертью игуменья Дружинина передала секрет укрытых ценностей благочинной Марфе Андреевне Ужинцевой, которую она просила сохранить царские сокровища до установления «настоящей власти». Вскоре после смерти Дружининой и закрытия монастыря благочинную Ужинцеву арестовали и при допросе она подтвердила факт укрытия в монастыре царских ценностей, но «…ожерелье не выдала, так как ей было наказано игуменьей Дружининой умереть, но ожерелье не давать». Ужинцеву некоторое время держали под арестом в ГПУ (18 дней), а затем отпустили. Вскоре монастырь закрыли, а монашек разогнали.

Все это время Марфа Ужинцева продолжала укрывать царские ценности. Груз ответственности тяжко давил на женщину. Ни одно из мест, в которых она хранила ценности, не казалось Марфе надежным. Она хранила ценности в колодце на монастырском огороде, она зарыла их в могилу на монастырском кладбище. Более того, однажды, в момент отчаяния, она хотела выбросить ценности в Иртыш. Поскольку нести такой груз было морально тяжело, то Марфа Ужинцева, поделилась тайной с «надежным человеком», лично знакомом с покойной игуменьей Дружининой. Это был Василий Михайлович Корнилов, который имел в Тобольске собственный дом. Он согласился помочь Марфе Ужинцевой, и они вместе закопали ценности (в 1926–1927 гг.) в подвале дома (г. Тобольск, ул. Декабристов, д. 1). Там, в земле, эти ценности и пролежали вплоть до конца 1933 г.

В декабре 1931 г. в ОГПУ возобновились разговоры о необходимости поиска царских ценностей. Возобновились неслучайно. В стране полным ходом разворачивалась индустриализация и требовалась твердая валюта. Именно в это время возобновилась распродажа национальных богатств на Западе по бросовым ценам.

А на выручку на Западе закупались современные технологии, образцы техники и целые заводы.

Чекисты, отталкиваясь от следственных материалов 1922–1924 гг., вышли на благочинную Ивановского монастыря Марфу Ужинцеву. В октябре 1933 г. ее арестовали и доставили в г. Свердловск, где начались допросы. Она пыталась сопротивляться на допросах, заявив, что сокровища прятал камердинер Чемодуров. Затем, после ряда допросов Ужинцева (15 октября 1933 г.) указала, где зарыты сокровища, и согласилась лично показать это место. В ее присутствии в подвале дома Корниловых в Тобольске 29 и 30 октября 1933 г. были произведены раскопки. Ценностей не нашли. Именно тогда М. Ужинцева и «сдала» В.М. Корнилова, заявив, что именно он мог изъять ценности и скрыться.

Чекисты моментально отработали новый «след» и арестовали В.М. Корнилова. Из «Характеристики ПП ОГПУ по Уралу на хранителей царских ценностей, подлежащих заключению под стражу» следует, что до революции и после революции 1917 г., во время НЭПа Корнилов занимался в городе Тобольске рыбо-промышлнностью и торговлей. В 1926–1927 гг. он принял на хранение царские ценности «заключающиеся в бриллиантовых 2 диадемах (коронах), ряде других крупных бриллиантов и золотых крестов».⁹⁵² После того как его в 1928–1929 гг. раскулачили, он выехал сперва в г. Свердловск, а затем в г. Казань с женой. Чекисты констатируют в документе, что «все царские ценности, а также ценности свои хранит до настоящего времени, в чем принимает участие и его семья».

11 ноября 1933 г. состоялся первый допрос В.М. Корнилова. Он сразу показал, что в 1924–1925 гг. Марфа Ужинцева после нескольких предварительных разговоров принесла в его дом две стеклянные банки с какими-то свертками, обернутыми ватой и бумагой. При этом Корнилов утверждал, что содержимым этих свертков он не интересовался. Эти банки они опустили в деревянные бочонки и зарыли в подвале под бревнами (под кряжем) на глубину в 1,5 метра.⁹⁵³

20 ноября 1933 г. в г. Тобольске, в подвале дома Корнилова, произвели повторные раскопки. Ценности обнаружили. Как следует из записки на имя зам. председателя ОГПУ Г.Г. Ягоды, среди изъятых ценностей имелись: брошь бриллиантовая в 100 карат; три шпильки головные с бриллиантами в 44 и 36 карат; полумесяц с бриллиантами до 70 карат («по некоторым сведениям, этот полумесяц был подарен царю турецким султаном»), диадемы царских дочерей и царицы и многое другое: «Всего изъято ценностей по предварительной оценке наших экспертов, на сумму в три миллиона двести семьдесят тысяч шестьсот девяносто три золотых рубля (3 270 693 руб.)».⁹⁵⁴ Ниже мы приведем полный список изъятых ценностей, который позволяет составить представление об остальных частях царских сокровищ, укрытых весной 1918 г. в г. Тобольске.

Это был крупный куш, он инициировал дальнейшую работу чекистов в этом направлении. Последовали новые допросы благочинной Марфы Андреевны Ужинцевой. В ходе этих допросов она упомянула имя священника Тобольской Благовещенской церкви Алексея Васильева, которого чекисты немедленно взяли в разработку.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.