Форт «Император Павел I»

Форт «Рисбанк» первоначально был одноярусным, открытым с горжи и состоял из двух бастионов, соединенных куртиной длиной около 410 м и был рассчитан на 66 орудий, не считая мортир.

Ноябрьское наводнение разрушило всю надводную часть «Рисбанка». В 1825 г., когда «приступлено было к исправлению повреждений», это укрепление восстановили на прежнем основании, но уже двухъярусным. При этом появилась возможность разместить вдвое больше орудий. В 1834–1836 гг. здесь проводились разного рода работы, в частности, были пристроены два капонира на 11 орудий каждый. Однако к этому времени во многих местах сгнившие бревна ряжей «сжимались под тяжестью вышележащих венцов и разламывались и выпирались наружу давлением песка и камня, наполнявших срубы. Вследствие этого в ряжевых стенах образовались значительные отверстия, через которые вымывались песок и камень, наполнявшие ряжи». И в 1838 г. «возникло предположение» о перестройке деревянного «Рисбанка» в каменный, что было вызвано не только ветхостью укрепления, но и необходимостью усилить оборону строившегося форта «Император Александр I» и корабельного фарватера.

Известно три проекта перестройки форта. Один из них составлен полковником Масловым и относится к 1838 г.; второй, датированный 1842 г., – генералом Фельдманом; и, наконец, третий, «составленный» генералом Дестремом в 1845 г.

Все эти три проекта в оборонительном отношении мало отличались друг от друга – авторы предполагали сохранить прежнее начертание укрепления, выстроив бастионы и капониры в несколько ярусов. Огромная разница заключалась в устройстве основания.

Постройка форта «Рисбанк» (будущий «Император Павел I»)

Полковник Маслов предлагал к старому основанию добавить дополнительные ряжи и по внутреннему очертанию ряжевой ограды сделать «наброску из булыжного камня с откосами». Пространство же, огражденное «наброской», засыпать землей, уложить гранитные лещадки и здесь возводить стены. Инженерный департамент признал такое устройство основания весьма ненадежным, так как «строение предполагается возвести из гранита и притом в несколько этажей».

Вице-директор Инженерного департамента инженер-генерал-майор Фельдман в 1842 г. предложил свой проект. Он также предполагал использование старых ряжей, но с заливкой булыжных камней бетоном. Но и этот вариант был отвергнут. Главным критиком стал инженер-генерал-лейтенант М.Г. Дестрем, осуществлявший надзор за строительством форта «Александр I». Основную проблему Дестрем видел в заливке ряжей бетоном или гидравлической смесью, ссылаясь то, что в 1839 г. в Кронштадте проводились подобные опыты, при этом наблюдалось некоторое расслоение раствора и «потеря им части прочности».

Поэтому Дестрем взялся за разработку своего проекта переустройства «Рисбанка». Он предложил выдвинуть новый форт от «Рисбанка» к фарватеру, а старое укрепление использовать как строительный двор.

В 1844 г. Николай I рассмотрел проекты Фельдмана и Де-стрема. В это время завершалось строительство форта «Александр I», и это способствовало принятию проекта Дестрема, несмотря на то что Фельдман состоял в числе свитских генералов и пользовался расположением императора. Николай был превосходным инженером, что подтвердилось в его решении строить новый форт не на «чистом» месте, а внутри гавани старого.

Летом 1852 г. перекрыли своды большей части первого оборонительного яруса, и в дальнейшем работы несколько затормозились. Не последнюю роль в этом сыграл весьма своеобразный «опыт», произведенный в 1852 г. в Кронштадте в присутствии «Его Императорского Высочества Генерал-Адмирала» А.С. Меншикова, для определения действия различных снарядов на гранитную облицовку возводившегося тогда форта «Рисбанк». Обычно такие опыты проводятся на опытных постройках или специально изготовленных срубах, что неоднократно делалось на полигоне Волкова поля в Петербурге. В данном случае решили испытать строившееся сооружение, что в мировой практике не проводилось.

«Фрегат „Амфитрита“, назначенный для производства этих опытов, находился от стен форта на расстоянии сначала 217-ти, а потом 225-ти морских сажень (6-ти футовой меры), что составляет 2 и 2 ? кабельтова. Сделанными с фрегата 26-ю выстрелами, из орудий различного калибра, произведены в гранитной стене 26 различного вида повреждений».

Результаты опытов сформулированы следующим образом: «Должно полагать, что различие в повреждениях произошло от места, которое занимал каждый камень, куда попадал снаряд, а также и от взаимной связи камней между собой. Например, снаряды, попавшие в камень, окруженный со всех сторон другими камнями, произвели большей частью углубления не более как в 1 ? до 4 ? дюйма; напротив, в правой наружной щеке первого оборонительного яруса, где камень был только прислонен с трех сторон, два снаряда, попавшие в самое наружное ребро и близ его, сделали углублении до 8-ми дюймов (№ 14 и 24); снаряд же, попавший в шов верхнего ряда, где камень был положен насухо и где сверху и сзади его не было других камней, сделал углубление в 8 ? дюймов (№ 15) и, кроме того, две сквозные трещины близ пиронов: одну небольшую прямую и другую более значительную косвенную.

Из этого видно, что снаряды из орудий большого калибра, с расстояния от 2-х до 2 ? кабельтов (от 217-ти до 225-ти морских сажень), углубляются в гранит вообще не более как от 1 ? до 4-х дюймов; но при этом все снаряды без исключения, не только пустотелые, но и сплошные, разбиваются на куски величиной от ? до 2 ? дюймов. Даже ядро, ударившее под весьма острым углом в щеку амбразуры (№ 26), тоже не выдержало удара и вошло во внутренность каземата не ядром, а мелкими осколками. Глубина повреждений была тем меньше, чем удар следовал ниже или чем более камень был сжат сверху и с боков.

Влияние сотрясения от ударов на гранитную кладку зависит также от взаимной связи камней, и по этой причине повреждения более значительные оказались только в верхней части стены, где камни не подвергались достаточному давлению. В забутке над сводом замечена самая незначительная трещина, не более как на толщину бумажного листа; на своды же не обнаружилось никакого влияния выстрелов, несмотря на то что они были сложены только за два дня до опыта».

Батарея «Князь Меньшиков»

Как видно, никакого решающего значения для дальнейшей работы эти опыты не имели, хотя, как отмечалось в отчетах, «они доставили богатый материал для обсуждения вопроса о сопротивлении каменных масс разрушительному действию неприятельской артиллерии. Прочитав описание этого опыта, естественно рождается вопрос: подчиняется ли углубление снарядов в массу гранита математическим законам, или, иначе, может ли опыт быть проверен формулой?». То есть пока только ограничились постановкой вопроса. Но, возможно, именно это событие стало важным знаком, определившим дальнейшую трагическую судьбу этого форта.

И все-таки оборону Кронштадта многие специалисты считали недостаточной. Они считали возможным прорыв части вражеских кораблей на внутренний рейд, где они могли бы подавить сопротивление поставленных открыто орудий. Поэтому в 1841 г. возникла идея строительства на полубастионе, за воротами в Купеческую гавань, трехъярусной казематированной батареи с ярусом открытой обороны наверху. Она могла бы встречать корабли еще на подступах к внутреннему рейду. Этот полубастион возвели в конце XVIII в., заменив вскоре деревянное строение каменным. Проектировал батареи генерал-лейтенант М.Г. Дестрем, но император постоянно контролировал эту работу и периодически давал весьма ценные указания. Однако на испытаниях нагрузкой угол полубастиона дал трещину, а каменная стенка наклонилась в сторону фарватера. Поэтому в 1843 г. Николай принял решение несколько изменить расположение батареи и поручил составить новый проект молодому инженеру И.А. Заржецкому (1800–1869). Строительство батареи, получившей имя «Князь Меншиков», длилось семь лет. Заржецкий за эту работу получил орден Св. Владимира III степени и 5000 руб.

Кроме того, в эти годы началась перестройка Двойной Южной батареи, переименованной в форт «Константин».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.