§ 1. Что такое слухи и их влияние

Слухи существуют давно. В древние времена странствующие люди, разносившие новости, как вести, по тем местам, куда они добирались, передавали их уст в уста. Количество людей, умеющих читать, постепенно росло, но по-прежнему высочайшим кредитом доверия у крестьян пользовались именно нищие странники, разносящие разную информацию, включая недостоверную (вариант: вымышленную).

Как указывает В.Б. Аксенов, неграмотные крестьяне, весьма туманно представлявшие себе содержание Священного Писания, заполняли лакуны богословского образования собственными «фантазиями», по сути, создавая альтернативное Евангелие. В протоколах, составленных в связи с обвинениями нищих-странников в распространении ложных слухов, часто отмечалось, что крестьяне относятся к ним с уважением, считая людьми «не глупыми» и «бывалыми». Последняя характеристика в глазах крестьян была особенно важна.

В XIX в. не столько объективное ухудшение условий деревенской жизни, сколько сбивавшие крестьян с толку слухи вызывали волнения и бунты[9]. С конца 1914 г. число убогих странников пополняли возвращавшиеся с фронта раненые солдаты, рассказывавшие собственную историю войны, заметно отличавшуюся от официальной[10]. Их рассказы, как правило, и вызывали недовольство у основной массы людей.

По воспоминаниям русских офицеров, солдаты в 1914 г. плохо себе представляли причины начала войны. В лучшем случае они слышали, что «какой-то там эрц-герц-перц с женой были кем-то убиты». Но если в войсках офицеры еще могли предоставить солдатам краткую политинформацию, то в российской глубинке, несмотря на усилия грамотных крестьян, донести до односельчан содержание газет было невозможно. Народ в массе своей оставался в неведении и доверял скорее тем слухам, которые перекликались с сюжетами народного мифотворчества[11].

Б.В. Дубин и А.В. Толстых в статье «Слухи как социально-психологический феномен» так описывают историю слухов.

Изменение механизмов регуляции поведения в обществе началось для России во второй половине XVIII – первой половине XIX в., когда случай становится основой репутации, в том числе дурной или разрушенной: вспомним классическую драму блестящей репутации, погубленной специально распространенным слухом («Горе от ума» А.С. Грибоедова или, в пародийном варианте, «Мертвые души» Н.В. Гоголя; о роли слухов в мире Ф.М. Достоевского уж не говорим).

Это и послереволюционная Россия, когда эхом социального взрыва по стране пошли волны слухов и сопровождающих их анекдотов… В дезинформированном обществе, в условиях общественной стагнации и культурного безвременья любая информация фигурирует лишь в форме слуха – от подсудных известий о ленинском «завещании» до глухих толков о катынских жертвах и историй о том, как брали Берию или свергали Хрущева.

Важно, что единицами слуха (слухообразующими элементами, модулями) являются экстраординарные события и герои. Личность героя (она часто отмечает и окрашивает собой и значимость события) определяется его статусом – явным или скрытым – и особыми способностями (опять-таки, скрытыми или явными). Существенно само противопоставление явного и скрытого, игра слуха (и его инициатора, автора, рассказчика) на этой двузначности.

Отсюда – важнейшая для слуха и его функционирования тема тайны и посвященности в нее, приобщения к ней (например, слухи о «тайном обществе»). Собственно, слух с очевидностью концентрирует все основания традиционной власти (власти в обществе, отсылаемом к традиции) – чудо, тайну, авторитет.

Узлом, на который завязаны события и герои или который они развязывают, является проблема – болевая точка, пункт наибольшего напряжения или слома общественной структуры (экономические трудности, преемственность политической власти и появление новых элит, международные и межнациональные конфликты и т. д.).

Одна из разновидностей героя слуха (это может быть и образ его рассказчика) – жертва. Таким образом складывается сюжет слуха: повествование об особом событии вокруг особого героя, развивающееся как нарушение нормы (или предвосхищение этого), вмешательство героя и восстановление нормы. Может быть и «черный» вариант, своего рода микроантиутопия – преступление без наказания, мазохистское самобичевание и т. п.

Важно, кроме того, что между миром чужих и своих есть посредник – это посвященный (а потому – посвящающий других). Таков рассказчик слуха, который нередко дублирует свою персону (и укрепляет свой авторитет и надежность, значимость слуха) еще одной фигурой – свидетеля (родственника, знакомого, «одного парня» и т. п.)[12].

С появлением читающих наций, таких, как наша, слухи не исчезли ни из жизни обычного человека, ни из жизни представителей органов власти. Напротив, они все глубже внедряются в нашу жизнь, постепенно превращаясь в элемент субкультуры.

Например, в течение XX века у слухов была особенность в тематике. В советское время партийный и иные общественно-политические вопросы «трогать» было небезопасно. За это можно было попасть в тюрьму. Слухи касались, в основном, бытовых вопросов:

– в колбасу добавляют туалетную бумагу, а водку (вариант: сливочное масло) делают из нефти (вариант: гонят из опилок) и т. д.;

– в солдатский чай добавляют бром – чтоб в самоволку не бегали;

– в водку (иногда: в пиво) добавляют димедрол – чтобы пили меньше, а отключались быстрее;

– в пиво добавляют стиральный порошок – для лучшего пенообразования.

Якобы были нестандартные находки в колбасе (вариант: пирожках) – человеческие пальцы, зубы, лапки крыс или крысиные хвостики.

Составной частью пачки сигарет «Космос» были маленькие квадратики с какими-то цифрами и если все эти цифры собрать по порядку и кому-то там предъявить, то дадут велосипед «Кама» (вариант: блок сигарет).[13]

Общеизвестна история периода руководства страной Ю.В. Андроповым.

Мужчина купил килограммовую банку селедки, дома открыл ее, а там – красная икра. Он купил еще 10 банок, и во всех была красная икра. После чего КГБ стал раскручивать «рыбное дело».

Примеров таким слухам можно привести огромное количество, но они не изменят мнение о том, что слухи есть в любом обществе, независимо от формы государственного устройства, от лица, возглавляющего страну, от политических воззрений и религиозных взглядов граждан, и являются основой для общения определенной группы граждан.

В наше время у слухов тематика несколько изменилась, они стали иметь не только бытовой, но и общественно-политический характер.

Газета «Комсомольская правда», например, ведет рубрику «Слухи и факты», в которой пытается рассказывать о том, что является слухом и что есть на самом деле. Так, в одном из выпусков, с помощью цифр и фактов, развеивались слухи о том, что Москва не обеспечивает право на дошкольное образование в детских садах.

Слух № 1. «Ребенка невозможно записать в садик на нужную дату, пока на 1 сентября ему не исполнится полных три года». Цифры и факты: по Временным правилам, горожане, желающие отдать малыша в детсад, при записи могут сразу указать, например, чтобы ребенка по достижении им возраста 1 год 6 месяцев взяли в группу кратковременного пребывания или на полный день при наличии свободных мест. При этом можно написать желаемый год поступления в садик. Временные правила не запрещают давать места детям в возрасте до 3 лет и не ограничивают родителей в их пожеланиях. По этим нормам в сад записались 23 тысячи детей. При этом около половины родителей этих малышей, или 11 тысяч семей, даже не собираются отдавать своих ребятишек на полный день до достижения ими 3 лет.

Слух № 2: «Детей с временной пропиской в московский детсад не берут». Цифры и факты: по Временным правилам, заявления с просьбой записать ребенка в садик принимают от родителей как с постоянной московской пропиской, так и с временной. Разумеется, в первую очередь идут москвичи. А уж потом – все остальные. Но место в садике они получают! Для этого у правительства Москвы есть все возможности. Большинство мам и пап стараются, чтобы малыш привыкал к садику постепенно, поэтому планируют начинать с группы кратковременного пребывания, в том числе и часть детей в возрасте от 3 до 7 лет. Из записавшихся в садик 23 тысяч ребятишек таких было 13 тысяч (59 %). При этом 19 тысяч детей (84 %) – москвичи, а остальные 16 % имеют временную регистрацию в столице[14].

Вот уже наступил век высоких технологий, большая часть населения планеты умеет читать (и не только читать), почти каждый имеет технические средства, позволяющие быстро многое узнать (проверить), и, казалось бы, слухам нет оснований появляться, но слухи по-прежнему встречаются «на каждом шагу».

Так, в октябре 2016 года украинские СМИ написали о том, что бывший прокурор Н. Поклонская (депутат Госдумы Российской Федерации) до сих пор является гражданкой Украины. Однако сама Н. Поклонская опровергла данную информацию, уточнив, что была лишена украинского гражданства в марте 2014 года указом действующего в тот период президента Украины Януковича[15]. Ни доказательств того, что г-жа Н. Поклонская является гражданкой Украины, ни доказательств того, что она лишена гражданства этой страны, не приведено. Эта информация так и осталась без официального подтверждения, т. е. по своей сути – слухом, хотя речь идет о слухе в отношении избранного на всеобщих выборах в одну из палат Федерального Собрания Российской Федерации депутата.

Слухов в нашей жизни стало так много, что чаще всего, если они не провоцируют негативные последствия для общества и отдельных лиц, мы к ним относимся лояльно. К какой-то части слухов мы привыкли, какая-то часть может вызывать у нас бурную реакцию.

Слухи, распространяемые после пожара в торговом центре «Зимняя вишня» в г. Кемерово в марте 2018 года, когда погибло очень много детей, вполне могли спровоцировать массовые беспорядки с линчеванием представителей власти. Остановило это лишь своевременное вмешательство руководства страны.

Что такое слухи, и зачем специалистам по государственному управлению и административному праву необходимо разбираться в вопросах о них? Ну, хотя бы для того, чтобы они могли отличать «фейки» от истинной информации. Им необходимо в этих вопросах разбираться так хорошо, чтобы не надо было, как персонажам из рассказа И. Ильфа и Е. Петрова[16]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.