Бесплотное покрывало Правда ли, что белые ночи – сугубо петербургская принадлежность?

Бесплотное покрывало

Правда ли, что белые ночи – сугубо петербургская принадлежность?

Понятие «белые ночи» так сроднилось с Петербургом, что кажется, будто это эксклюзивный бренд нашего города, сугубо петербургская достопримечательность. Для туристов всего мира именно белые ночи являются одним из главных магнитов, притягивающих их в северную столицу России. Спасибо не только Федору Михайловичу Достоевскому, но и кинематографистам, способствовавшим популяризации понятия: классический фильм Лукино Висконти «Белые ночи» с Марчелло Мастроянни в главной роли известен многим западным туристам больше, чем роман, послуживший для него первоисточником. Был еще одноименный американский фильм с Михаилом Николаевичем Барышниковым и Изабеллой Росселлини, не имеющий ничего общего с сюжетом Достоевского, снятый в середине 1980-х и удостоенный «Оскара» за лучшую песню.

Не только Достоевский, но и многие другие наши мастера слова отдали дань белым ночам. Вот, например, из краткого наброска Александра Ивановича Куприна, созданного в 1904 году: «Белые, мистические, бессонные ночи!

Нет возможности описать их нежного, тревожного, болезненного очарования. Их странное томление начинается с восьми, девяти, одиннадцати часов вечера. Ждешь ночи, сумерек, но их нет. Занавески на окнах белые. Тянет на улицу…

Полночь. Час ночи. На улице много народа. Но кажется, что все держатся около стен, идут осторожными, уклончивыми шагами, говорят вполголоса. Точно вот-вот в этом фальшивом полусвете, в этом полусне откроется над городом какая-то старинная тайна, и все предчувствуют ее и боятся ее.

Небо распростерлось над землей – однотонное, мокрое, молочно-белое. Ясно издалека видны фигуры людей, даже их лица, видны вывески магазинов, видны кроткие ресницы у спящих извозчичьих лошадей.

Широкая река, такая спокойная в своей темной гранитной раме. Вся она как жидкое белое молоко. Только редкие ленивые морщинки на ней отливают в изломах синим цветом. Все – и небо и вода – похоже на игру перламутра, с его неуловимыми розовыми и голубыми оттенками».

Купринскому тексту не уступает картина, нарисованная уже после революции Исааком Эммануиловичем Бабелем, певцом Конармии: «Гранитные улицы стояли в молочном тумане призрачной ночи и были пустынны. Темные фигуры женщин смутно чернелись у высоких свободных перекрестков. Могучий Исаакий высказывал единую непроходящую, легкую, каменную мысль. В синем сумрачном сиянии видно было, сколь чист гранитный и мелкий узор мостовой. Нева, заключенная в недвижимые берега, холодно ласкала мерцание огней в темной и гладкой своей воде.

Молчали мосты, дворцы и памятники, спутанные красными лентами и изъязвленные лестницами, приготовленными для разрушения. Людей не было. Шумы умерли. Из редеющей тьмы стремительно наплывало яростное пламя автомобиля и исчезало бесследно.

Вокруг золотистых шпилей вилось бесплотное покрывало ночи. Безмолвие пустоты таило мысль – легчайшую и беспощадную».

А разве можно перечесть все упоминания о белых ночах в поэзии? Иннокентий Федорович Анненский, Борис Леонидович Пастернак, Михаил Алексеевич Кузмин, Николай Яковлевич Агнивцев, Иосиф Александрович Бродский. Или вот Александр Александрович Блок со своим классическим: «Май жестокий с белыми ночами!» И Анна Андреевна Ахматова с не менее классическим: «Там шепчутся белые ночи мои / О чьей-то высокой и тайной любви».

Так что же: уникальный петербургский бренд?

Увы, нет. Вовсе даже не уникальный.

Что такое вообще белые ночи, если подходить к этому явлению с точки зрения географии? Это такие ночи, когда естественная освещенность не становится низкой. Случается такое в местностях, которые расположены достаточно близко к полюсу. В одной только России десятки городов и более тысячи поселений могут похвастаться белыми ночами. Вот только краткая выжимка из списка: Вологда, Магадан, Ханты-Мансийск, Сыктывкар, Петрозаводск, Якутск, Ухта, Архангельск, Северодвинск, Мурманск. Не стоит, кстати, путать белые ночи с полярным днем: если в первом случае солнце заходит за горизонт, то во втором не заходит вовсе.

Конечно, далеко не все перечисленные города поддерживают и развивают бренд «белые ночи». Но вот Архангельск, например, действует весьма настойчиво. В этом городе есть немало заведений, названных в честь белых ночей, регулярно проводится фестиваль современного искусства «Белые ночи», и мало того: масштабная милицейская операция по выявлению гуляющих в ночное время подростков, устроенная летом 2009 года, была также названа «Белые ночи». Веское свидетельство того, что архангелогородцы считают бренд своим собственным.

А в городе Нижневартовске Тюменской области с 1970-х годов ежегодно устраиваются городские праздники, приуроченные к белым ночам. Еще один претендент на бренд, пусть и не столь могучий.

Свои претенденты на бренд «белые ночи» есть и за рубежом. Сумерки до утра наблюдаются на территории Финляндии, Исландии, Швеции, Норвегии, Канаде – и поэтому, например, норвежская столица Осло считает белые ночи исконно своими (по словам журнала «Русский репортер», «главные достопримечательности этого города – белые ночи, чайки и гуляющий в парке король»). Норвежский же город Тромсё подверстал к июньским белым ночам ежегодный ночной марафонский забег под романтическим названием «Полуночное солнце» (Midnight Sun Marathon).

Один из главных соперников Петербурга в борьбе за бренд «белые ночи» – Стокгольм, еще одна бывшая имперская столица Балтийского региона. Кстати сказать, главный город Швеции нередко называют еще и Северной Венецией, поскольку стоит Стокгольм на 14 островах, соединенных множеством мостов. В продвижение бренда «Стокгольм – Северная Венеция» власти этого города вложили изрядные суммы. А мы-то привыкли, что Северная Венеция – это строго про наш Санкт-Петербург!

Так что же с белыми ночами?

Конечно, это петербургский бренд. Но не исключительный. Наш город делит его с множеством других северных городов, крупных и не очень. Что ж поделаешь, белые ночи впечатляют везде!