«Мир искусства» и Дягилев

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Мир искусства» и Дягилев

К месту ли окажутся в настоящей книге слова о мужской «странной» любви? Собственно, почему нет? Ведь у гомосексуалистов также были «свои» места встреч и свой круг общения. И точно так же наряду с истинным чувством встречалась здесь и любовь продажная. И ею пользовались великие мира сего…

Лифарь в своих воспоминаниях посвятил целую главу личной жизни Дягилева. При этом обнаружив, как нам представляется, немало такта и понимания сути проблемы. Сергей Лифарь повествует о первой любовной неудаче Дягилева, о несовпадении душ двух молодых людей. Если принять эту версию, то Сергей Петрович готов был в любую минуту отказаться от своей сексуальной ориентации, встреть он на своем пути ту единственную, которую ждал долгие годы.

Примерно те же самые объяснения найдем мы у Чайковского. Надежда Филаретовна фон Мекк ждала долго. А когда, на склоне лет, поняла, что ждать больше нечего, порвала с ним бесповоротно и навсегда. Через три года после их разрыва композитор умер. Конечно, всему виной — неожиданная ужасная болезнь. И все-таки… Отлетел ангел-хранитель — не стало и музыканта. Как известно, они ни разу в жизни не виделись.

Родные всегда верили, что Чайковский мог бы стать иным — будь на то воля провидения. Но судьба не послала ему той самой, единственной.

Если бы Дезире Арто его не покинула, если бы Надежда Филаретовна была молода и прекрасна, если бы Антонина Ивановна оказалась такой же умной и тонкой, как фон Мекк… Кто знает, быть может, Чайковский всегда томился по этому щемяще-несбыточному «если бы»? Как-то в письме брату Анатолию он признался: «На меня находит иногда сумасшедшее желание быть обласканным женской рукой». И словно в продолжение этой своей мысли писал к Надежде Филаретовне: «Вы спрашиваете, знакома ли мне любовь неплатоническая? И да, и нет. Если вопрос поставить иначе, т. е. спросить, испытал ли я полноту счастья и любви, то отвечу — нет, нет, нет!!! Впрочем, в музыке моей имеется ответ на этот вопрос…»

Что-то очень похожее могли бы сказать о себе художники «Мира искусств»: «Смотрите наши картины (декорации, книги и проч.) — в них все сказано». Смелость творческих решений была сопряжена с независимым образом жизни (гомосексуализм Коровина, Сомова). Разногласия и скандалы в связи с ними вспыхивали довольно часто. Будь то иллюстрации Константина Сомова к «Книге маркизы» Ф. Блей или слишком откровенный костюм Нижинского в роли Фавна. Все вертелось вокруг Дягилева.

Он называл себя живописцем без картин, писателем без собрания сочинений, музыкантом без композиции. Нестеров писал о нем: «Дягилев — явление чисто русское, хотя и чрезвычайное. Испокон веков в Отечестве нашем не переводились Дягилевы.

Новгородский денди Серебряного века, лорнированный дядька нашего искусства, какую дьявольскую энергию таил он в себе! Обольститель, безумный игрок, сладострастник нюха, он основал «Мир искусства»; заломив цилиндр, вывел на орбиту Стравинского и Прокофьева. Он заказывал произведения не только им, но и Равелю и Дебюсси, понукал, диктовал, направлял, вылетал в трубу, отбрехивался от гнусных газетных писак, искал новое, он первый привел в театр Пикассо, не говоря уже о декорациях Бенуа и Рериха. На заре века дягилевские сезоны околдовали Париж нашей творческой энергией. Когда Нижинский сказал, что он своим танцем хочет выразить теорию кубистов, интервьюер смекнул сразу, что это дягилевская штучка.

Дягилева, Дягилева не хватает нам всем сейчас!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.