«…ВЛАДЕЛ ДАРОМ СЛОВА И БЫЛ ОДАРЕН ТАЛАНТОМ К РИСОВАНИЮ И ЖИВОПИСИ»

«…ВЛАДЕЛ ДАРОМ СЛОВА И БЫЛ ОДАРЕН ТАЛАНТОМ К РИСОВАНИЮ И ЖИВОПИСИ»

Доходный дом № 22 на Офицерской улице принадлежал представителям старинного княжеского рода Лобановым-Ростовским, владевшим многочисленными особняками и жилыми зданиями в Санкт-Петербурге. В 1847 году строение перешло в собственность Николая Алексеевича Лобанова-Ростовского. По его распоряжению доходный дом капитально перестроил архитектор Александр Романович Геншвенд, внесший определенные изменения в фасад здания: второй этаж строения обработали рустом, а окна украсили красивыми наличниками с сандриками и фигурной лепкой.

Ул. Декабристов, 22. Современное фото

Часть обновленного дома занимали меблированные комнаты (их хозяйкой значилась У.С. Квасова). Первый этаж жилого строения управляющий князя сдавал в аренду состоятельным купцам. Длительное время здесь размещалась пивная лавка Дмитрия Степановича Черногорова. В 1912 году в доме снимал квартиру известный русский инженер-строитель Александр Кондратьевич Павловский, профессор, руководивший после революции 1917 года Петроградским, а затем Ленинградским институтом гражданских инженеров.

Судьба владельца дома № 22 по Офицерской улице князя Николая Алексеевича Лобанова-Ростовского заслуживает особый интерес. Жизнь его драматична и полна превратностей. Один из его сослуживцев, близко знавших лейб-гусара Н.А. Лобанова-Ростовского, писал о нем: «Очень умный, начитанный, любознательный, он владел даром слова и был одарен природным талантом к рисованию и живописи». Николаю Алексеевичу было девятнадцать лет, когда он в 1842 году написал портрет своего полкового начальника А.Г. Ломоносова – одного из самых близких знакомых М.Ю. Лермонтова, также служившего в лейб-гвардии Гусарском полку. Когда Лермонтова после окончания Юнкерского училища, в конце 1834 года, произвели в корнеты этого полка, ротмистр А.Г.Ломоносов отнесся к новичку очень доброжелательно. Существует мемуарное свидетельство, что именно он, «любивший его более других», сказал однажды поэту: «Брось ты свои стихи. Государь узнает, и наживешь ты себе беды».

А.Г. Ломоносов.

Портрет работы Н.А. Лобанова-Ростовского. 1841 г.

Лермонтов ответил на это: «Что я пишу стихи, государю известно было, еще когда я был в юнкерской школе, через великого князя Михаила Павловича, и вот, как видите, до сих пор никаких бед я себе не нажил». «Ну смотри, смотри, – грозил ему шутя старый гусар, – не зарвись куда не следует». Портрет лейб-гусара Ломоносова, написанный князем Н.А. Лобановым-Ростовским, долгое время находился в парижском собрании А.А. Попова. В 1967 году его наследница, Б.Е. Попова, отправила в Россию принадлежавший ей портрет А.Г. Ломоносова. С ее согласия Илья Самойлович Зильберштейн, один из выдающихся деятелей отечественной культуры, передал акварель Н.А. Лобанова-Ростовского в Государственный музей «Домик Лермонтова» в Пятигорске.

Николай Алексеевич являлся племянником князя Александра Яковлевича Лобанова-Ростовского, имевшего широкий круг знакомых и друзей. Открытый и доброжелательный, Александр Яковлевич довольно хорошо знал А.С. Пушкина, ценившего его прекрасные человеческие качества и готовность всегда оказать помощь нуждающемуся в ней. Находясь в Кишиневе, поэт 27 сентября 1822 года писал Н.И. Гнедичу: «Князь Александр Лобанов предлагает мне напечатать мои мелочи в Париже». Правда, по ряду причин это осуществить не удалось.

Александр Яковлевич слыл заядлым коллекционером, часть собранных им раритетов он передавал в музеи и библиотеки города. Известно и его страстное увлечение морем. Он стал опытным яхтсменом и способствовал развитию этого вида спорта в России. По его инициативе в Петербурге организовали яхт-клуб и построили целую флотилию морских судов и прекрасных яхт, участвовавших в ежегодных гонках.

Страсть к морю и яхтам он, вероятно, передал своему племяннику. Владелец дома на Офицерской, князь Николай Алексеевич Лобанов-Ростовский, недолго прослужил в лейб-гвардии Гусарском полку и вскоре оставил службу. Полагают, что подобное решение князь принял, чтобы быть поближе к морю. Его последующая работа довольно тесно связана с флотом. Он становится адъютантом генерал-адмирала, великого князя Константина Николаевича. Располагая значительными личными финансовыми средствами, Николай Алексеевич приобретает прекрасную крейсерскую яхту, на которой совершает смелые морские плавания, в том числе и такое длительное и опасное, как переход из Петербурга в Америку.

Однако внезапное и тяжелое заболевание навсегда вывело князя из строя и приковало к постели. Последствия травмы позвоночника после падения с лошади во время сложной вольтижировки на императорском смотру стали причиной необратимого паралича ног. Начались длительные и бесплодные лечебные процедуры, причинявшие больному лишь огромные страдания и мучения. Он их переносил мужественно. Героически вел себя даже при применении к нему таких «зверских» методов лечения паралича, как прижигание раскаленным железом.

Теперь ему приходилось лежать (только на груди!) в постели, подвешенной к потолку, дабы избежать возможных болезненных сотрясений. Но даже в подобном тяжелейшем положении он не пал духом: принимал гостей, вел горячие дискуссии и беседы с приятелями по проблемам искусства, мореплавания и политики. Прикованный к постели, он продолжал упорно рисовать. Незадолго до своей смерти, после тридцатилетнего пребывания в своеобразном гамаке, Николай Алексеевич выполнил сложный заказ церкви в Ментоне (Франция), где он проходил курс санаторно-курортного лечения. Князь написал Христа во весь рост для заалтарного витража русского храма.

По словам очевидцев, его работа оказалась настолько прекрасной и совершенной, что потрясла и покорила французских художников, пытавшихся ранее выполнить этот заказ.

Последним владельцем дома № 22 вплоть до 1917 года стал сын Николая Алексеевича, князь Алексей Николаевич Лобанов-Ростовский – шталмейстер Высочайшего двора, действительный статский советник и член Государственного совета.