Сила, пропавшая даром

Сила, пропавшая даром

Великая Россия и Малая Россия. Империя и страна, чье имя, случайно или намеренно, путают с окраиной. Природно-климатические условия Волго-Окского междуречья, колыбели Московской Руси, намного хуже Киевщины и Волыни: земли беднее, зима холоднее, лето короче. Благодатная Украина должна была опередить Московскую Русь и стать центром нового великого восточнославянского государства. Но всё случилось наоборот. Центром стала Москва, а Украина довольствовалась автономией, да и эту автономию в конце концов ликвидировали, обратив малороссийские земли в обычные губернии.

Почему же так получилось? Почему, в самом деле, великое государство возникло на северо-востоке, среди лесов и болот, а не на землях благодатного Поднепровья? Запорожская военная доблесть не уступала московской. Западным русским случалось, хотя и нечасто, побеждать русских восточных на поле боя: Константин Острожский[469] – под Оршей, Иван Выговский – под Конотопом. Сагайдачный стоял под Москвой, козаки грабили великорусские города. Но эти успехи были временными. Рано или поздно победа доставалась великороссам.

Возможно, успешной координации сил способствовал русский авторитаризм. У авторитаризма множество недостатков, о которых хорошо известно каждому просвещенному русскому человеку, но есть и неоспоримое достоинство. Власть русского царя была крепка. Власти лишался только утративший авторитет, потерявший уважение подданных правитель, как это было с Борисом Годуновым, Дмитрием Самозванцем, Петром III, Павлом I.

Судьба гетмана Войска Запорожского и тем более кошевого атамана была полностью во власти народа, переменчивого, непостоянного и весьма экспансивного. А самое главное – вооруженного.

Иван Выговский даже после победы над войском князя Трубецкого не мог двинуться на Москву – у него в тылу вспыхнуло восстание. При этом донские казаки, уже верные московскому царю, сделали несколько удачных набегов на Крым, а Иван Сирко ударил по ногайским кочевьям. Крымский хан, главный союзник Выговского, должен был отвести свои силы. Козаки отступились от Выговского, и гетман вынужден был выбирать, куда ему бежать – в Турцию или в Польшу.

Лев Гумилев, скорее всего, сделал бы такой вывод. Пассионариев на Украине было не меньше, чем в России. Но Москве удалось направить силы, энергию своих пассионариев на завоевательные походы, на внешнеполитическую экспансию. Внутренние конфликты, даже такие страшные, как династическая война при Василии II Темном или Смута начала XVII века, все-таки не привели государство к гибели. Гораздо чаще русские бояре, дети боярские, дворяне и прочие ратные люди сражались против врагов внешних: шведов, поляков, татар, тех же запорожцев.

Даже донские казаки, прежде почти враждебная, опасная для Москвы сила, уже во времена Михаила Федоровича и Алексея Михайловича постепенно становились верными союзниками, превращались в авангард русской экспансии. Со временем они станут и опорой престола.

Русские землепроходцы отправлялись в Сибирь «объясачивать» инородцев, добывать (не охотой, а грабежом) драгоценные меха. Но русские конквистадоры не только богатели и наживались. Они устанавливали власть Русского государства, расширяли его пределы вплоть до Тихого океана. В XVIII веке русские пересекут океан, высадятся на Аляске, которую будут удерживать вплоть до середины шестидесятых годов XIX века. Россия полтора века будет государством трех континентов. А Украина – всего лишь русской провинцией. Свои силы Украина растратила на славные, но бесполезные подвиги. Украинские пассионарии отправлялись в героические, но бесперспективные походы.

Почуємо славу, козацькую славу,

Почуємо та й загинем[470]…

Услышим про славу, казацкую славу,

Услышим и свет покинем.

(Перевод Н. Асеева)[471]

Иван (Григорий) Свирговский, «опытный и хладнокровный полководец»[472], в 1574 году вторгся с войском в Молдавию и Валахию, нанес туркам поражение, занял Яссы и Бухарест. Вскоре Свирговский погиб в устье Дуная, под стенами крепости Килия. Остатки его войска вернулись на Украину вместе с полковником Саввой Ганжой, но большинство сложили свои головы на чужой земле. Украинские бандуристы воспели их мужество и оплакали их гибель.

Як того пана Ивана

Шчо Свирговського гетьмана

Та як бусурмани пiймали,

То голову ему рубали —

<…>

А Украина сумовала

Свого гетьмана оплакала[473].

Героические морские походы приносили запорожским козакам и турецкое золото, и добрую славу защитников христианства, но не могли поколебать могущество Порты и были чреваты большими потерями. Если козакам не удавалась захватить турок врасплох, то в сражении против турецких морских кораблей у козацких чаек шансов было мало. Турки могли просто расстрелять их с дальней дистанции.

В перерывах между войнами украинские козаки охотно нанимались на службу к иноземным государям: готовы были пойти не только к московскому царю, но даже к шаху персидскому. В годы Тридцатилетней войны козаки успели повоевать как наемники и на стороне католиков, и на стороне протестантов. Безымянные козацкие могилы разбросаны по гигантской территории от Москвы до Дюнкерка.

Тимофей (Тимош) Богданович Хмельницкий, старший сын гетмана, был храбрым козаком и хорошим полководцем. Он посватался к молдавской княжне Домне Розанде Лупу. Отец невесты, Василий Лупу, всеми силами пытался браку помешать и даже заключил союз с поляками, однако Тимош вместе со своим великим отцом уничтожил польскую армию гетмана Калиновского в битве при Батоге. Молодой Хмельницкий приехал к невесте в Яссы, столицу Молдавии, героем-победителем. Но страсть к прекрасной княжне погубила козака. Тимофей женился на Розанде и включился в местную военно-политическую борьбу, которая окончилась для него поражением. На помощь к Стефану[474], противнику Василия Лупу и Хмельницкого, пришли поляки. Тимош был окружен польскими войсками в крепости Сучава. В рядах осаждающих был князь Дмитрий Ежи Вишневецкий, бывший жених Розанды. По легенде, которую передают и польские хронисты, и украинская «Летопись Величко», Вишневецкий разглядел на крепостном валу Тимоша, лично направил кулеврину и выстрелил, смертельно ранив своего врага[475].

Романтическая история, красивая смерть, но для истории Украины – большая трагедия. Тимош Хмельницкий стал бы наследником своего отца куда более достойным, чем младший сын гетмана Юрась (Юрий). Он удержал бы власть, не допустив Выговского к булаве, не было б ни Конотопа, ни Чудновской катастрофы, которые подорвали союз с царем Московским и толкнули того к Андрусовскому перемирию. Иначе сложились бы судьбы и Украины, и Польши. Но гибель Тимоша Хмельницкого, огромная убыль пассионариев, которые гибли в бесконечных войнах и набегах, ослабляли украинский народ.

Возможно, так всё и есть. Лев Гумилев был бы уверен, что его версия неопровержима. Но мы не будем столь самонадеянны. Чтобы выяснить причины блистательного успеха России и медленного упадка Украины, потребуются усилия целого научного института. У нас есть всего лишь рабочая гипотеза.

Так или иначе, Гетманщина стала частью России, малороссийская старши?на пошла на службу к российскому императору. Украинцам оставалось утешаться словами автора «Истории русов», которые он приписал гетману Мазепе: «…прежде мы были то, что теперь московцы: правительство, первенство и самое название Руси от нас к ним перешли»[476].