Судьба «питомца»

Судьба «питомца»

Масштаб «питомнического промысла» в Петербургской губернии, как вы уже знаете, был очень велик, и нет ничего удивительного в том, что ныне немало жителей Ленинградской области и Петербурга имеют среди своих предков выходцев из Воспитательного дома. О судьбе одного из «питомцев», с простой русской фамилией Иванов, по имени-отчеству Петр Иванович, рассказала его внучка – петербурженка Маргарита Борисовна Абрамова.

Появился он на свет «незаконнорожденным» 15 ноября 1865 года. В своей анкете в советское время Петр Иванов всегда указывал: «мещанин города Ленинграда из Императорского Воспитательного дома». По старинной семейной легенде, матерью его являлась немка-гувернантка, служившая у неких господ в квартире на Большом проспекте Петербургской стороны. Появившегося на свет ребенка она сдала в Воспитательный дом. Оттуда спустя некоторое время малыша отдали на «вскормление» в русскую крестьянскую семью Ивановых в деревню Заполье нынешнего Волосовского района, неподалеку от Извары. Запольские старожилы рассказывали, что первое время его изредка навещала мама-гувернантка, но затем ее визиты прекратились.

Согласно установленным правилам, «питомец» до 14 лет должен воспитываться в крестьянской семье, а затем либо отправляться на учебу в ремесленное училище, либо оставаться в той же семье, но уже в качестве наследника. Ивановы выбрали второй вариант: своих детей они не имели, поэтому усыновили «питомца». Когда он вырос, приемные родители выгодно женили его на волосовской купчихе Евдокии Григорьевне.

Фамилия ее в семейной истории не сохранилась, известно только, что происходила она из пригорода Волосово – из Лисино, а потому прилипло к ней деревенское прозвище – Лисина. Вообще про ту купчиху известно мало. Говорят, красотой не отличалась, но была богатой. Впоследствии ее родственники во время Гражданской войны среди многих тысяч беженцев с отступающей белой армией Юденича ушли за границу. Потом перебрались во Францию, а оттуда – в Америку…

Маргарита Борисовна Абрамова уверена, что ее дед точно имел немецкие корни, поэтому легенда о немке-гувернантке имеет полное право на существование. В характере Петра Иванова, а позже и у его потомства, преобладали чисто немецкие черты – педантичность, четкость, аккуратность, практичность. Даже по внешнему виду его дети отличались от всех деревенских – было в них что-то особенное, «нерусское». Чистюли, педанты, со стальным оттенком глаз, как у многих немцев.

«Питомец» Воспитательного дома Петр Иванов с семьей. Фото начала XX века. Из семейного архива Маргариты Борисовны Абрамовой

Все дети Петра Иванова отличались исключительным трудолюбием, как правило, работали до глубокой старости и не меняли место работы. «Отец мой, Борис Петрович, – рассказывает Маргарита Борисовна, – всю жизнь работал только на одном предприятии – заводе станков-автоматов на Петроградской стороне в Питере. Эту работу прервала только война, в которой он участвовал в составе Балтийского флота. На заводе он прошел многие рабочие специальности и должности, дойдя до мастера, а в последние годы был "ночным директором"…»

Крестьянское воспитание плюс генетические черты сделали из бывшего «питомца» Воспитательного дома крепкого хозяина и хорошего работника, очень любившего трудиться на земле. Его сад в родной деревне Заполье являлся самым лучшим, богатейшим среди всех прочих, в нем росли отборные сорта яблонь.

Накопив в деревне денег, Петр Иванов приехал в Петербург и открыл извозное дело. С тех пор летом он жил в Заполье, а зимой трудился в Петербурге. Владел извозом на Обводном канале, приобрел каретную мастерскую, имел четырех наемных работников и двенадцать лошадей.

После революции Петр Иванов перестал заниматься извозным делом в Питере, осталось лишь хозяйство в деревне Заполье. Во время Гражданской войны на территории Петроградской губернии он на некоторое время был мобилизован в белую армию Юденича – подвозчиком припасов.

Во времена НЭПа Петра Иванова не трогали, но как только началась коллективизация, жизнь пошла наперекосяк. Его, крепкого хозяина на земле, зачислили во «враги народа». Обвиняли в сопротивлении политике коллективизации: мол, «самораскулачился», чтобы не отдавать имущество и живность в колхоз. В 1932 году приговорили к году тюрьмы, но заменили штрафом. В 1935-м году, как кулака, выслали в Свердловскую область. В марте того же года он оттуда бежал, вернулся в родную деревню. Снова выслали – на этот раз поближе, в Батецкий район. Потом работал конюхом при известковом заводе в Изваре.

В недоброй памяти 1937 году Петра Иванова арестовали по доносу – за «антиколхозные высказывания». В протоколах допроса значилось, что Петр Иванов, «кулак-торговец», говорил следующее: «всех душат, жить нельзя, вот воевали за свободу и довоевались, теперь сидите и молчите. Недолго царствовать они будут, скоро придут к нулю». Припомнили ему и прошлые дела. Обвинили в том, что в конце 1919 года, во время бегства армии Юденича, он «вез белых до Нарвы».

Петр Иванов получил печально знаменитую «расстрельную» 58-ю статью. Арестовали его 10 октября 1937 года, постановлением пресловутой тройки У НКВД по Ленобласти от 17 октября осудили к расстрелу, а уже спустя четыре дня, 21 октября 1937 года, приговор привели в исполнение. Произошло это, по всей видимости, в подвалах «Большого дома» на Литейном. А похоронили, скорее всего, в Левашовской пустоши, вместе с десятками тысяч других жертв сталинских репрессий…

Жена Петра Иванова в это время жила с детьми в Ленинграде. Никого из них не тронули. Бывшая волосовская купчиха ненадолго пережила мужа: она умерла от голода в блокадном Ленинграде, и ее похоронили на Серафимовском кладбище.

По словам Маргариты Борисовны Абрамовой, в прежние времена в семье старались не распространяться про деда, боялись всю жизнь. «Всегда говорили про деда, что он умер во время войны, – говорит она. – Только во время хрущевской "оттепели" стали задумываться о его судьбе – отец начал понемногу рассказывать».

В 1989 году Петра Иванова посмертно реабилитировали. Муж Маргариты Борисовны, историк Всеволод Абрамов, пытался найти корни бывшего «питомца», но просто «утонул», по его словам, в громадном архиве Императорского Воспитательного дома. Найти ничего не удалось, ведь по тогдашним правилам, когда «питомца» усыновляли, его документы подлежали уничтожению. Загадка происхождения предка так и осталась неразгаданной. А в деревне Заполье до сих пор сохранился старинный дом, принадлежавший когда-то бывшему «питомцу» Петру Иванову. Во время коллективизации в начале 1930-х годов дом конфисковали. С тех пор и до сегодняшних дней там находится контора сельсовета…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.