Дорожка к храму

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Дорожка к храму

Когда Советский Союз был еще жив, с верой и религией у нас обстояло все почти славненько. Бабушки из церкви воду святую приносили, с внуками на Пасху яички красили, куличи святили. В 1970 – 1980 годы репрессий за это дело никаких не было. Главное, чтобы все тихонько было. Было тихонько. Никто своей верой не кичился, не выставлял золотых крестиков промеж высоких грудей, иконки не приклеивал на торпеду дорогих авто.

Потом взяла и грянула перестройка.

Перестройка потребовала, чтобы каждый русский человек лично ответил за все грехи Советского Союза на протяжении семидесяти лет – сталинизм, рабство, гетеросексуализм, коллективная нищета. Сейчас. Сию минуту покаялся.

Ключевым словом повестки дня стало слово «покаяние».

Время с издевкой приказало человеку: «Не говори, что ты жил!»

Человек было хотел возразить: «Я только тем занимался, что жил», – но понял, что лучше промолчать. Сталинизм, рабство, гетеросексуализм, коллективная нищета. С этим делом не поспоришь.

Перестройка посоветовала каждому из нас найти дорогу к храму. И тут понеслось. Все бросились искать. Стало чем-то привычным вместо утреннего приветствия буркнуть в ответ: «А ты нашел дорогу к храму?» Все стали неожиданно верующими и воцерковленными. Статистика поражает: количество православных бьет все олимпийские рекорды.

В советское время религией был атеизм. Перестройка принесла благую весть: в Бога верить можно, и за это даже не снимут с работы. Обрадованный народ хлынул в храмы. Ведь и в советское время ходили – с просьбой какой. А еще чаще беда в церковь загоняла. Общеизвестно, что во время войны Сталин обратился к духовенству и чудотворным иконам за помощью. Подумал, наверное: а вдруг?

В девяностые и нулевые годы заговорили о возрождении православия. Церкви стали восстанавливать, монастыри открывать, детишек крестить, причащать. По телевидению начали транслировать праздничные церковные богослужения, на которых присутствовали первые лица государства. Их участие в обряде заключалось в том, что они с серьезным видом держали зажженные свечи, за что вскоре были прозваны «подсвечниками».

Статистика свидетельствует: в конце 1991 года к православным относили себя всего 31 % населения, сегодня – 61 %. Неверующими себя сегодня считают только 30 % (в 1991 году – 61 %). Казалось бы, есть чему радоваться – треть населения пришла к Богу. Однако все не так просто! По тем же самым опросам общественного мнения, только около 20 % россиян верят в вечную жизнь. Итак, мы имеем около 40 % россиян, которые называют себя православными, но не верят в вечную жизнь.

Среди женщин немножко больше тех, кто верит в рай и ад. А мужчины... В рай верит 15 %, в ад – 16%. Искреннюю жалость вызывает тот один процент, который верит в ад без рая.

Социологи замечают: «Богословская традиция связывала с верой в Христа избавление человечества от языческой власти рока и влияния звезд. Нынешние россияне верят в приметы, вещие сны и гороскопы куда больше, чем в ад, рай и вечную жизнь».

Мало того, всего немногим более 30 % опрошенных могут сказать о себе, что они верят в Бога и не сомневаются в этом. В чем же тогда состоит православие всех остальных?

Может быть, в посещении храма и исполнении обрядов? Да нет, 46 % россиян вообще не посещают храм, а 77 % заявляют о себе, что никогда не молятся. Итак, часть православного населения вообще не ходит в церковь, а еще одна немалая часть ходит туда, но не молится. Зачем же тогда ходит – из любопытства, что ли? Поистине русская душа – это загадка!

Может быть, русские связывают православие с благотворительностью? И снова нет. Подавляющее большинство опрошенных честно заверяет, что не участвует ни в какой благотворительной деятельности.

Зато большинство россиян верят в приметы. И еще в то, что амулеты приносят удачу, а звезды определяют судьбу человека. Вот такая русская душа, такое православие: в вечную жизнь не верят, в рай и ад не верят, зато в черную кошку и разбитое зеркало – да!

Впрочем, кажется, легко определить, по какому признаку 60 % населения горделиво именуют себя православными: они едят на Пасху куличи. А на Масленицу – блины. Хотя Масленица, между прочим, чистой воды язычество.

Из одного научного исследования в другое кочуют горделивые цифры: вот, мол, сейчас 30 % молодежи называют себя верующими – в сравнении с 2 % в 1981 году. Не спешите радоваться. Спросите сначала этих юношей и девушек, в чем, по их мнению, заключается вера. Узнаете много интересного. Социологи предостерегают нас от эйфории, объясняя, что «самоопределение россиян связано с символической демонстрацией принадлежности к вере, а не с делами».

Власти не желают быть в стороне от религиозных вопросов. К примеру, по распоряжению главы государства уже с 1 апреля 2010 года в 19 российских регионах в школы (пока только в четвертые классы) пришел новый предмет: «Основы православной (мусульманской, иудейской, буддийской) культуры». Или же всех религий сразу – «Основы мировых религиозных культур». Для нежелающих, чтобы их малолетние дети в любой форме приобщались к религии, предусмотрена «Светская этика».

Как же школьники и их родители отреагировали? Вот как: в Пензенской области на курс «Основы светской этики» записались 62 % детей, остальные предпочли «Основы мировых религиозных культур». В Вологодской области за курс светской этики высказались 58,2 % родителей, а за общемировую религиозную культуру – 17 %. В Удмуртии цифры похожие: 53 % – «Основы светской этики», «Основы мировых религиозных культур» – 27,7 %. И так далее! По мнению журналистов, эти цифры говорят о многом. Похоже, родители уважают свободу совести своих детишек.

Немалое количество людей, посещая церковь, отдают дань моде, или хотят прикоснуться к истории, традиции, истокам, или просто думают, что «так надо», идут «на всякий случай».

Историк культуры Виктор Живов видит сегодняшние отношения церкви и светской власти так: государство «отчасти озабочено проблемой низкого нравственного уровня населения». Оно хочет возложить ответственность за эту проблему на церковь: «Мол, она попроповедует, поговорит – и люди станут меньше убивать, меньше воровать. Что не очевидно, потому что так всегда было: люди ходят в церковь, а потом возьмут да и кого-нибудь убьют. Так что это немножко наивные надежды». А церковь не отказывается, «говорит: да, да, да, мы сейчас население поучим. И учит». Только нам почему-то гораздо легче усвоить ритуалы и обычаи, чем моральные правила...

Отношение к религии – один из русских парадоксов, по мнению Живова: «Считается, что при советской власти народу не давали приобщиться к православию. Но я припоминаю статистику – сколько церковные типографии печатали в год венчиков. Знаете, что такое венчик? Это то, что покойнику кладут на лоб. Их печаталось какое-то неимоверное количество. Казалось, что все, кто умирает в этом самом Советском Союзе, получают церковное отпевание и венчик на лоб. А насколько они были при этом верующие, пойди разберись». А ведь для этого не нужно быть верующим. Просто русский человек любит соблюдать все возможные ритуалы – на всякий случай.

«Есть новые исследования, которые показывают: когда у человека спрашивают, что такое Троица, он отвечает нечто чудовищное – например, Христос, Богородица и святитель Николай. То есть он просто ну совсем-совсем ничего не знает», – грустно заключает ученый. Добавим от себя: лучше уж не спрашивать.

Много недугов у современной духовной жизни. Невежество народное, языческое мироощущение, суеверие, интерес к гороскопам и колдунам – лишь часть их. Другие формулирует историк религии Александр Панченко: «Наше общество подвержено различным формам социальной паранойи, выражающейся в ксенофобии, радикальной эсхатологии, гипертрофированном консерватизме и мании национального величия». И проявляются все эти беды как в религиозной идеологии многих наших прихожан, так и в массовой православной литературе. Православные священники очень нервно, пугливо относятся к возможности любой дискуссии о вере. Какие тут дискуссии, если нужно только послушание. Если любые сомнения воспринимаются как грех...

Иностранцы (особенно те, кто внимательно присматривается к русским) сегодня тоже не очень-то верят в их религиозность. Приведем одно из наиболее типичных мнений: «Большинство русских – настоящие безбожники, потому что сомнение в вере у них сильнее самой веры. Они вечно сомневаются во всем, даже в Боге». Главное, подчеркивают европейцы, русские не очень-то полагаются на Бога: «Они, с одной стороны, просят у Бога то же самое, что просит и западный человек, но они тут же выражают крайний пессимизм, сравнимый с самой грязной атеистической поговоркой "На Бога надейся, а сам не плошай"».

Тут трудно согласиться с иноземцами. Ничего грязного и даже атеистического в этой поговорке нет. Ее можно толковать в том смысле, что Бог будет милостив, если ты сам не будешь «плошать», если сам предпримешь какие-нибудь усилия. Это бы еще ничего. Однако русский человек часто исповедует крайний фатализм, избавляющий его от необходимости прилагать какие-либо усилия.

Распространена критика русского фатализма и язычества. «У русских Бог – лишь один из добрых покровителей. У Него просят, но не очень надеются, что Он им что-то даст. У русских понятие "судьба" главнее самого Бога. Вот именно судьбой прописано все, что человеку встретится в жизни, а Бог, извините за вольность, для них, русских, вроде бесплатного регулировщика: чтобы вовремя подсказал, где надо свернуть».

Иностранцы желают русским прийти к настоящей вере и считают, что покуда они находятся «в самом начале пути и пока больше верят языческим причинам бытия (куда и попадает русская душа)».

И нечего здесь возразить, и все же хочется сказать: откуда нам знать, где начало и где конец пути? Если для Бога возможно все, то для народа, как и для каждого человека, всегда остается открытой возможность прийти к Богу – возможность прозрения и обращения. «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Русский начитает молиться в беде... Может, не стоит ждать грома и беды?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.