9. Внешние дела в предвоенный период

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

9. Внешние дела в предвоенный период

Экстремистские движения рождают отклики в виде симметричных им идеологий. Очевидно, в политике, как и в механике, имеет место некий аналог принципа равенства действия и противодействия. Так, откликом на большевизм явился германский фашизм. Оба движения — большевизм и нацизм имели симметрию относительно ключевых понятий, легко принимаемых толпой: интернационализм — национализм, борьба классов — борьба наций, революционный пролетариат — высшая арийская раса, враг буржуазия — враги евреи и славяне. Конфликт двух крайних идеологий явился главным содержанием мировой политики в первой половине XX века.

Хотя Гитлер не был основоположником нацизма, но с его именем связан успех этого движения, завоевание им умов и государственной власти в Германии. В книге Гитлера «Майн Кампф», не менее знаменитой, чем труды Ленина и Сталина, под флагом национальной идеи изложена вся история Германии, ее конфликты с окружающими народами, предложены структуры и принципы управления, воспитания и социальной сферы. Книга написана ясным и прямолинейным языком малообразованного человека, обладающего колоссальным напором и фантазией и не утруждающего себя доказательствами. Она пересыщена постулатами и мифами. При невнимательном чтении «Майн Кампф» простецами, на которых она, собственно, и рассчитана, автор приобретает имидж харизматической персоны.

Главным постулатом Гитлера являлся миф об арийцах — восточной ветви индоевропейской группы народов, включающей индусов и иранцев, арийцах, имеющих каким-то образом непонятную связь с северными немцами. Иногда, впрочем, Гитлер переключался на связь немцев с древними греками, которых он тоже называл арийцами. «Когда нас спрашивают о наших предках, мы всегда должны указывать на греков». Высокорослым, белокурым, голубоглазым арийцам-немцам было изначально присуще созидательное начало. Сами лидеры нацистов — Гитлер, Гиммлер, Геббельс, Гесс и другие почему-то уродились не соответствующими арийским стандартам, намекая тем на то, что исключения могут быть важнее расовых правил. У немцев, которые, по определению Гитлера, являются высшей расой, должна быть одна партия и один вождь. «Искусство истинно великого народного вождя… заключается прежде всего в том, чтобы не дробить внимание народа, а концентрировать его всегда против одного единственного противника» (69). Противником арийцев являются евреи. Они их антиподы и естественные враги. Евреи носители зла и разрушения. Они придумали марксизм, большевизм и Святое Писание. «Русский большевизм есть только новая, свойственная XX веку попытка евреев достигнуть мирового господства… Ближайшей приманкой для большевизма в настоящее время… является Германия» (70). «Разгадка всех бед одна: марксистское учение со всеми вытекающими из него органическими последствиями… Главным вопросом, имеющим решающее значение для судеб всей германской нации, является вопрос уничтожения марксизма» (71).

На еврейской теме фюрер зацикливался подолгу и с болезненным сладострастием, привнеся в нее не только государственные соображения. Столь нелепая навязчивость еврейской темы была вызвана личными обидами, нанесенными ему евреями в чувствительных сферах знаний, остроумия и секса. Известно, например, что фюрер плохо учился в гимназии, вырос недоучкой и сексуальным калекой. «Как импотент, — писал Отто Штрассер, — Гитлер преследовал своих любовниц унизительными требованиями» (282). Они возбуждали его, лишь когда мочились ему на голову и лупили кнутовищем, сопровождая процедуру нецензурной бранью. Самоубийство-убийство 18 сентября 1931 г. Гели Раубаль, возлюбленной и племянницы Гитлера, имело корни в половом извращении вождя нации и связи Гели с еврейским (!) художником. Бригитта Гитлер, невестка фюрера, утверждала, что Гели Раубаль была в действительности «беременна от одного молодого еврея, профессора рисунка из Линца, которого она знала с 1928 г. и за которого готовилась выйти замуж…» (283).

Гитлер четко сформулировал «высший принцип внешней политики: установление надлежащей пропорции между количеством народонаселения и размером наших территорий! Уроки прошлого еще и еще раз учат нас только одному: целью всей нашей внешней политики должно являться приобретение новых земель… Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду, в первую очередь, только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены… В течение столетий Россия жила за счет именно германского ядра в ее высших слоях населения. Теперь это ядро истреблено полностью и до конца. Место германцев заняли евреи…» (72, 73). Русские, как низшая раса, должны быть вновь переподчинены немцам.

Аналитики из ЦК ВКП(б), прочитав этот бред некрофила, изданный в 2-х томах в 1925–27 гг., автоматически включили фашизм в перечень своих врагов. Первым, кто обратил внимание Политбюро на германский фашизм, был Бухарин. Он понял, что главной мишенью нацизма являются славяне, а не евреи, и, в целом, то, что их объединяет, — Советский Союз. До прихода Гитлера к власти отношения между СССР и Германией регулировались рядом актов. 16 апреля 1922 г. был заключен Рапалльский договор, согласно которому стороны восстанавливали дипломатические отношения, отказывались от взаимных претензий и предоставляли друг другу режим наибольшего благоприятствования в торговле. Можно сказать, что прежние тайные союзники — большевики и немцы становились, наконец, явными союзниками, т. к. рейхсвер получал на советской территории центры военной подготовки и возможность производить запрещенное ему Версальским договором оружие. Обе стороны отвергали Версальский договор, навязанный, согласно терминологии коммунистов, «империалистическими бандитами» с целью «колонизации Германии».

24 апреля 1926 г. был подписан Берлинский договор о дружбе и взаимном нейтралитете, продлевающий на 5 лет условия Рапалльского соглашения. Дружеские отношения между СССР и Германией иллюстрировались словесными заверениями официальных лиц. Так, например, немецкий министр иностранных дел Г. Штреземан при вступлении в Лигу наций в 1926 г. заявил, что Германия осудит любую агрессию против Советского Союза и не пропустит через свою территорию ничьи войска, направляемые для исполнения возможных антисоветских акций. По молчаливому уговору стороны не вспоминали интриги Коминтерна 1921–23 гг., нацеленные на свержение законной немецкой власти. В 20-е годы 30 % внешнеторгового оборота СССР приходилось на Германию, являвшуюся главным партнером нашей страны в Европе.

В 20-е годы идеологи СССР делали ставку на мировую революцию, для свершения которой считалось необходимым глобальное обострение межимпериалистических противоречий. Основная угроза мировой революции, по мнению Кремля, исходила от Франции, Англии и США. В помощь СССР было создано объединение коммунистических партий Европы — Коминтерн. Коминтерн ставил своей целью дестабилизацию и свержение существующих правительств. Поскольку Коминтерн управлялся из Москвы, то империалистические правительства не спешили устанавливать с СССР дипломатические отношения. В свою очередь, Советский Союз балансировал между желанием иметь нормальные взаимоотношения с капиталистическими странами и желанием обострить межимпериалистические противоречия до масштабов военных столкновений. В конце концов здравый смысл взял верх и дипломатические отношения СССР с Францией и Англией были установлены в 1924 г., с США — в 1933 г. В 1927–29 гг. дипломатические отношения с Англией прерывались по ее инициативе из-за шпионских скандалов.

С появлением фашизма в Германии и Италии в деятельности Коминтерна начинался новый этап. Выяснилось, что рабочие пошли за умеренными социал-демократами, и революционное движение в Европе стремится к финалу. Социал-демократы со своими пацифистскими взглядами и чисто экономическими программами, по мнению Сталина, отвлекали рабочий класс от революции и войн, порождаемых ими. 7 ноября 1927 г., в десятую годовщину Октября, Сталин объявил, что «невозможно покончить с капитализмом, не покончив с социал-демократизмом» (210). Шестой конгресс Коминтерна (июль — сентябрь 1928 г.) под нажимом Сталина утвердил отказ от всякого сотрудничества с социал-демократами, «главными врагами рабочего класса», создание революционных профсоюзов, очищение компартий от колеблющихся, установление железной дисциплины по отношению к приказам Коминтерна. Подлинным революционером признавался тот, кто безоговорочно поддерживал Советский Союз. Лозунг «солидарности трудящихся» был заменен требованием преданности СССР, ВКП(б) и Сталину. Через год социал-демократия была объявлена «социал-фашизмом», имеющим те же цели, что и «чистый фашизм».

27 июня 1930 г. на XVI съезде ВКП(б) Сталин назвал Францию «самой агрессивной и милитаристской страной из всех известных стран мира». До этого аналогичные определения давались Англии. Этим «агрессивным» странам Сталин решает противопоставить Германию в виде заслона с мощным нацистским влиянием. Для этого Сталин жертвует коммунистической партией Германии, пользы от которой в большой политике он не видел. В 1929–33 гг. эта партия во главе с Тельманом, следуя политике Коминтерна, вела совместную с фашистами борьбу против немецких социал-демократов. Коммунисты вместе с фашистами голосовали на референдуме 9 августа 1931 г. за роспуск социал-демократического ландтага Пруссии. «Правда» назвала это «самым сильным ударом, когда-либо нанесенным рабочим классом по социал-демократии».

В конечном итоге, это привело к параличу Веймарской республики и приходу Гитлера к власти. В мае 1933 г. национал-социалистическое правительство ратифицировало, к удовольствию Сталина, протоколы о возобновлении действия Берлинского договора 1926 г. Германская компартия была объявлена вне закона и разгромлена. Сталин способствовал приходу нацистов к власти, зная об агрессивных доктринах Гитлера и рассчитывая использовать фашизм в европейской политике. Проницательный Троцкий писал в 1936 г.: «Без Сталина не было бы Гитлера, не было бы гестапо!». Однако сейчас, в 1933 г., конкретных планов по использованию фашистского монстра нет ни у Сталина, ни у империалистов Запада. СССР переживает внутренний катаклизм чистки, голод, кризис экономики. Руководство страны старается всеми способами избегать конфликтов и провокаций. Подписываются соглашения об отказе от применения силы в урегулировании территориальных споров с Латвией, Эстонией, Польшей, Румынией, Литвой, Турцией и Персией. В 1932 г. заключаются пакты о ненападении с Финляндией, Латвией, Эстонией, Польшей, Францией.

На VI сессии ЦИК СССР 29 декабря 1933 г. Литвинов изложил принципы советской внешней политики на ближайшие годы:

— ненападение и соблюдение нейтралитета в любом конфликте;

— политика умиротворения в отношении Германии и Японии до тех пор, пока она не станет доказательством слабости;

— участие в усилиях по созданию системы коллективной безопасности;

— открытость в отношении западных демократий с рядом марксистских оговорок, разумеется.

Новый курс привел к восстановлению дипломатических отношений с США (ноябрь 1933 г.), Чехословакией и Румынией (июнь 1934 г.). В сентябре 1934 г. СССР вступил в Лигу наций в качестве постоянного члена Совета Лиги, т. е. в качестве великой державы, признанной мировым сообществом. При этом все вопросы о долгах царского правительства оказались решенными фактически в пользу СССР.

Официальные отношения Советского Союза с Германией в 30-х годах претерпели два зигзага. В июне 1933 г. СССР прервал военное сотрудничество с Германией, похоронив «дух Рапалло». На XVII съезде ВКП(б) в январе 1934 г. по германскому вопросу столкнулись две точки зрения. Бухарин видел в фашистской Германии «звериное лицо классового врага». Сталин отнесся к фашизму спокойно, считая, что пока нет оснований коренным образом менять отношения с Германией: «Дело здесь не в фашизме, хотя бы потому, что фашизм в Италии не помешал СССР установить наилучшие отношения с этой страной».

26 января 1934 г. Германия заключила договор с Польшей, оцененный руководством Советского Союза негативно, как угроза безопасности нашей страны. 2 мая 1935 г. в Париже был подписан франко-советский договор о взаимопомощи в случае любой агрессии в Европе, который, однако, не сопровождался какими-либо конкретными военными обязательствами. На прямо поставленный Сталиным вопрос министру иностранных дел Франции Лавалю во время его визита в Москву 13–15 мая 1935 г. о развитии военного сотрудничества ответ был уклончивым. Тем не менее Сталин дал команду французским коммунистам голосовать за военные кредиты и одобрил в принципе их альянс с социалистами и радикалами, что привело на выборах к созданию Народного фронта. Этот малоэффективный договор являлся единственным козырем советской дипломатии перед лицом опасности единого фронта капиталистических стран. Парижский договор был ратифицирован парламентом Франции лишь 28 февраля 1936 г. из-за антибольшевистских настроений, усилившихся после создания Народного фронта.

В ответ на Парижский договор Гитлер произвел ремилитаризацию Рейнской области, что резко изменило военно-политическую ситуацию в Европе. Вялая реакция на это Франции, Англии и Лиги наций показали Сталину хрупкость равновесия сил и необходимость сохранения свободы рук во имя собственной безопасности. Его опасения о создании единого «империалистического фронта» начали приобретать реальные очертания после подписания в ноябре 1936 г. Германией и Японией «Антикоминтерновского пакта», к которому присоединились позднее Италия и Испания. Перед этим Япония, а затем Германия и Италия вышли из состава Лиги наций. Сталину удалось на время помирить Мао Цзэдуна и Чан Кайши для совместного отражения японской агрессии, и в августе 1937 г. СССР и Китай подписали договор о ненападении. Летом 1938 г. советские войска под командованием Г. Штерна и Г. Жукова разгромили японцев в районе оз. Хасан, а также в Монголии в районе Халхин-Гола, после чего 15 сентября 1939 г. было заключено перемирие с Японией.

Между тем поиски «коллективной безопасности» в Европе, а точнее, союзников, продолжались всеми четырьмя главными державами — Англией, Францией, Германией и СССР. Возросшей военной мощи Германии опасались все три другие державы — Англия, Франция и СССР. При этом Франция и Англия испытывали инстинктивное недоверие к большевизму и не спешили заключать с СССР военные соглашения. К тому же, надо заметить, авторитет Советского Союза как военной державы был крайне низок из-за хаоса в стране и чисток командного состава РККА. Высший и средний комсостав в 1937–38 гг. был истреблен так, как это могло бы случиться лишь после опустошительной проигранной войны. Каждая из трех стран рассчитывала либо как-то поладить с Гитлером, либо повернуть острие немецкой агрессии от себя в противоположную сторону.

Вскоре произошли три важных события, подтолкнувшие Гитлера к агрессии на востоке. В марте 1938 г. к Германии была «присоединена» Австрия. 29 сентября 1938 г. главы правительств — А. Гитлер, Н. Чемберлен, Э. Даладье и Б. Муссолини в Мюнхене подписали соглашения о разделе Чехословакии. В марте 1939 г. она была оккупирована Германией, а также частично Польшей и Венгрией. 6 декабря 1938 г. Франция и Германия заключили в Париже договор о ненападении.

В таких условиях Сталин начал сложную политическую игру одновременно с тремя участниками, каждый из которых был готов, по выражению Черчилля, заключить союз хоть с дьяволом ради безопасности своей страны. С Германией в марте 1938 г. подписываются новые экономические соглашения, и отзывается посол Я. Суриц, раздражающий нацистов своим еврейством. В марте 1939 г., накануне вступления немцев в Прагу, Сталин направляет Гитлеру первое «пробное» послание о сотрудничестве. Параллельно этому 17 апреля 1939 г. СССР предлагает Франции и Англии заключить трехстороннее соглашение о военном сотрудничестве против Гитлера и гарантиях оного. В мае 1939 г. Сталин сместил М. Литвинова, еврея, апологета «коллективной безопасности» и ярого антифашиста, и заменил его на посту министра иностранных дел В. Молотовым. Смена министров всегда означает и смену курса внешней политики. Чуткий к переменам И. Риббентроп поручает послу в Москве гр. фон Шуленбургу начать подготовку переговоров относительно раздела Польши и «согласования сферы интересов». Генштаб рейха спланировал оккупацию Польши и нуждался в гарантиях ненападения Москвы. За гарантии Гитлер готов был заплатить высокую цену.

Вечером 3 августа Молотов принял Шуленбурга, повторившего ему формулу Риббентропа об отсутствии неразрешимых проблем от Черного до Балтийского моря и желании Германии нормализовать отношения с Советским Союзом по всем азимутам. Молотов был холоден, отметил недружественные акции Германии: антикоминтерновский пакт, поддержку действий Японии, отстранение СССР от Мюнхенского договора — и закончил тем, что он, Молотов, не видит пока изменения позиции Германии. Шуленбург, знавший о переговорах СССР с Англией и Францией, рекомендовал Риббентропу предпринять новые шаги, чтобы заинтересовать Кремль.

Параллельные переговоры с Францией и Англией о военном сотрудничестве шли в крайне медленном темпе, не давая больших надежд Сталину на их завершение. Когда 11 августа 1939 г. делегация Англии и Франции прибыла морским путем в Ленинград, а оттуда в Москву, оказалось, что ее члены суть чиновники низкого ранга с туманными полномочиями. По этой причине нарком обороны К. Ворошилов и начальник генштаба Б. Шапошников не могли добиться от них решения вопросов о проходе советских войск через Польшу, Румынию и Прибалтику для соприкосновения с Германией, у которой тогда не было общих границ с Советским Союзом. Наша военная доктрина, воспитание войск и уставы РККА предполагали ведение наступательных военных действий на чужой территории. Кроме того, Англия собиралась выставить к первой фазе войны с Германией всего 16 дивизий (18). Переговоры с Францией и Англией 21 августа были перенесены на сентябрь месяц.

Прежде чем перейти к главному событию тех лет — заключению договора о ненападении между СССР и Германией, необходимо остановиться на взглядах Сталина на предстоящую войну. Это не так просто сделать, учитывая скрытность и коварство этого Великого Империалиста, противоречивость его высказываний, многие из которых засекречены до сих пор, либо утрачены, либо произнесены в угоду политическому моменту, а зачастую с целью дезинформации. Не вносит большой ясности и нашумевшая книга В. Суворова (260), включающая, наряду с интересными мыслями, много эмоциональных и качественных оценок. Начиная с 1927 г. в закрытых речах Сталина звучат уверенные слова о неизбежности новой империалистической войны. Для расчетливого политика это не только слова, но и программа вооружений, стратегии и конкретных мероприятий. Суть политики Сталина не отличалась новизной и сводилась к сохранению нейтралитета до тех пор, пока «враждующие стороны не истощат друг друга взаимной борьбой, которая им не по силам». Или: «Втянуть Европу в войну, оставаясь самому нейтральным, затем, когда противники истощат друг друга, бросить на чашу весов всю мощь Красной Армии» (254). К середине 30-х годов Сталин был убежден в том, что: 1. Противником СССР будет Германия; 2. Война на два фронта для Германии явится катастрофой; 3. В случае нападения Гитлера на Польшу ситуация второго фронта становится более чем вероятной из-за гарантий, данных Польше Англией и Францией. К самой Польше у Сталина был особый счет из-за границ, навязанных СССР Рижским договором 1921 г. Эти границы явились результатом поражения Красной Армии в 1920 г. во время броска на Варшаву командарма Тухачевского. В морально-политическом плане Сталин был готов к столкновению с Германией. Об этом свидетельствует его внешняя и внутренняя политика 1936–41 гг. — укрепление режима личной власти, милитаризация экономики, военная доктрина, уставы РККА, воспитание армии и народа в агрессивном духе и в духе личной преданности вождю. После визита Шуленбурга Сталин продолжил двойную игру — с Англией, Францией и Германией одновременно.

События следующего месяца раскручивались стремительно, как в голливудском боевике. Во время московских переговоров с англо-французской делегацией и параллельно им, в Берлине 12 августа и в Москве 14 августа, произошел интенсивный советско-немецкий зондаж по широкому кругу вопросов. 16 августа Гитлер предложил Москве «провести глубокое и быстрейшее прояснение советско-германских отношений по актуальным вопросам» и сообщил, что начиная с 18 августа Риббентроп готов в любое время прибыть самолетом в Москву с полномочиями от фюрера, чтобы обсудить весь комплекс проблем и подписать соответствующие документы. Гитлер торопился, т. к. нападение на Польшу планировалось на 1 сентября 1939 г., и ему были нужны ясность и уверенность в успехе. Видя спешку Гитлера, Москва реагировала вяло, ожидая авансов и требуя «основательной подготовки визита» и неафиширования его. 19 августа Шуленбург дважды посетил советский МИД. Во время первого визита по приказу фюрера он еще раз повторил аргументы Гитлера и многозначительно намекнул Молотову, что в конфликте с Польшей «должны быть приняты во внимание русские интересы». Молотов был опять холоден, настаивал на подписании торгового договора, опубликовании его, а затем уже на подготовке договора о ненападении. Шуленбург ушел ни с чем. Через два часа его возвратил в МИД сам Молотов и сообщил, что если подписание торгового соглашения состоится завтра, т. е. 20 августа, то рейхсминистр может прибыть в Москву 26–27 августа. Гитлер дал указание своей делегации подписать торговое соглашение 20 августа и отправил «вождю мирового коммунизма» личное послание. В нем говорилось: «…Я вторично предлагаю Вам принять моего Министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа. Министр иностранных дел имеет всеобъемлющие и неограниченные полномочия, чтобы составить и подписать как пакт о ненападении, так и протокол… Я был бы рад получить от Вас скорый ответ. Адольф Гитлер. 20 августа 1939 г.» (19).

Как видим из текста, Гитлер очень торопил события и предлагал Сталину выгодную политическую сделку. Нашелся бы в те времена государственный деятель, который бы отказался от предложений Гитлера, будь они повернуты к Англии, Франции или другой стране? Едва ли. Во всяком случае, Сталин не отказался от сделки. В ней он получал «малой кровью» то, что все равно входило в его планы, — расширение границ СССР и отсрочку войны, к которой он был еще технически не готов. 19 августа произошло еще одно внешне рутинное событие — заседание Политбюро, на котором были обсуждены предварительные данные о переговорах с немцами, намечены границы требований и планы войны до «истощения воюющих сторон». Из-за утечки информации об этих планах Сталин, потерявший вдруг обычное хладнокровие, давал впоследствии опровержение газете «Правда» (255). Полные тексты письма Гитлера от 20 августа и ответного письма Сталина от 21 августа 1939 г. приведены в (19, 20).

Итак, 20 августа было подписано торговое соглашение, 23 августа пакт о ненападении сроком на 10 лет и секретный протокол к нему о разграничении сфер влияния. В советской сфере оказались Эстония, Латвия, Финляндия и Бессарабия. В немецкой — Литва. Польша делилась, согласно протоколу от 23 августа, таким образом, что белорусские и украинские земли, включенные в состав Польши по Рижскому договору 1921 г., а также часть Варшавского и Люблинского воеводств отходили СССР. Подписание документов завершилось банкетом, о котором Риббентроп сообщил Гитлеру такими словами: «Сталин и Молотов очень милы. Я чувствовал себя, как среди старых партийных товарищей». Сталин поднимал тост за здоровье Гитлера, а все вместе пили за «новую эру в советско-германских отношениях». По торговым соглашениям 1939 г. Советский Союз должен был получить из Германии крейсер «Лютвиц», рабочие чертежи линкора «Бисмарк», 30 самолетов «Мессершмитт-109», «Мессершмитт-110», «Юнкерс-88», образцы полевой артиллерии, приборы управления огнем, танки, формулу танковой брони, взрывные устройства, оборудование для нефтяной и электропромышленности, локомотивы, турбины, станки и другие изделия высокой немецкой технологии.

«Новая эра» началась 1 сентября 1939 г. нападением нацистов на Польшу. 17 сентября советские войска перешли границу Польши, не встретив сопротивления, взяли в плен 230 000 польских офицеров и солдат и остановились на линии несколько западнее, чем оговоренная в секретном протоколе от 23 августа. 19 сентября было оглашено совместное советско-германское коммюнике о «восстановлении мира и нарушенного вследствие распада Польши порядка». В Пинске и Бресте состоялись совместные парады «товарищей по оружию» и офицерские банкеты. Окончательная граница раздела войск СССР и Германии была уточнена в ходе повторного визита Риббентропа в Москву 28 сентября, когда был подписан еще один секретный протокол. Согласно последнему к советской сфере влияния отошла Литва. Довольный Сталин отметил на карте советской зоны территорию, которую в качестве охотничьего угодья он подарил Риббентропу (200). Так, одним росчерком пера Сталин вернул Советскому Союзу земли, принадлежавшие России до 1921 г., площадью 200 тыс. кв. км, с населением 12 млн. человек, в том числе — 7 млн. украинцев, 3 млн. белорусов, 2 млн. поляков. Есть множество свидетельств того, что население этих земель приветствовало Красную Армию. В очередном советско-германском коммюнике говорилось, что если западные страны не прекратят враждебных выпадов по поводу Польши, то «Германия и Советский Союз вынуждены будут рассмотреть вопрос о принятии необходимых мер».

Под враждебными выпадами подразумевались объявление Англией и Францией 3 сентября 1939 г. войны Германии согласно принятым ими ранее обязательствам по отношению к Польше. Агрессором оказался Гитлер, но не Сталин. На какое-то время Гитлер поверил, что нашел в Сталине, перед которым он, как известно, преклонялся, вечного друга и союзника. Поэтому фюрер хладнокровно принял известие об объявлении ему войны Англией и Францией. Тыл его был прикрыт Сталиным. Риторика Сталина была направлена против Англии и Франции, поскольку они начали воевать с немцами и при этом «грубо отклонили как мирные предложения Германии, так и попытки Советского Союза добиться скорейшего окончания войны» (255). Гитлер со спокойной душой двинул свои полчища на Запад, а Сталин принялся осваивать сферы влияния. Стратегически он действовал безошибочно, да и других вариантов судьба ему не уготовила.

Перед битвой гигантов страны Прибалтики, Буковина и Бессарабия оказались разменной монетой. Родившись в смутное время революции, они должны были исчезнуть, как исчезают астероиды в поле тяготения больших планет. Техника поглощения этих стран хорошо известна. В августе 1940 г. в Советский Союз вошли 4 новые Советские Социалистические Республики — Литовская, Латвийская, Эстонская и Молдавская. Таким образом, в итоге сделки с Гитлером Сталин «почти бескровно» передвинул границы своей империи на Запад на 200–300 км, увеличил население СССР на 23 млн. человек, получил общую границу с Германией, морские базы в Прибалтике и приблизился к нефтяным источникам Румынии, питающим всю Европу, включая Германию. В числе новых подданных Сталин получил евреев, проживавших в Литве (150 000), Латвии (95 000), Эстонии (5000), Бессарабии и Северной Буковине (325 000), Западной Украине и Западной Белоруссии (1 270 000), т. е. всего — 1 845 000 человек. Сюда следует добавить евреев-беженцев из Польши, 200–250 тыс. человек. Всего на аннексированных территориях проживало к началу войны около 2 150 000 евреев. Надо сказать, что в целом население Прибалтики встретило присоединение к России спокойно и даже приветливо. Об этом свидетельствуют кинохроники событий. Состоятельная и прогермански настроенная часть прибалтов выехала. Среди оставшихся отряды НКВД провели профилактическую «чистку» методами, отработанными ранее. Такая же «чистка» населения была предпринята на всех присоединенных территориях.

Заключение пакта Риббентропа-Молотова вызвало сенсацию на Западе и смятение умов в СССР. Если до пакта советским людям представляли фашизм «врагом со звериным оскалом», то теперь большевистская пресса называла Германию «великой миролюбивой державой», противостоящей англо-французским «поджигателям войны». Советский вождь и фюрер Германии обменивались теплыми телеграммами. Фюрер выражал «наилучшие пожелания благополучия и процветания дружественному Советскому Союзу». Сталин отвечал тем же: «Дружба народов Германии и Советского Союза, цементированная кровью, имеет все шансы сохраняться и крепнуть». Верили ли эти монстры друг другу? Правильный ответ будет таким: да, верили, на короткий, просчитываемый вперед отрезок времени, а точнее, до момента, когда соблюдение пакта станет ненужным партнеру. Если бы Гитлер не поверил Сталину, он бы не захватил Париж. Сталин верил договору с Гитлером до тех пор, пока Гитлер покорял Европу. К сожалению, разгром вермахтом Франции произошел слишком стремительно. Через 42 дня после вторжения во Францию, 14 июня 1940 г., пал Париж. В апреле — мае были оккупированы Дания, Норвегия, Голландия, Бельгия и Люксембург. 22 июня 1940 г. маршал Петэн подписал акт о капитуляции Франции. Английские войска, потерпев поражение, 4 июня эвакуировались из Дюнкерка через Ла-Манш в Англию.

Освободившись от забот на Западе, Гитлер приступил в июле 1940 г. к разработке плана нападения на СССР — Директивы 21, или «плана Барбаросса». 27 сентября 1940 г. Германия, Италия и Япония подписали Тройственный пакт, и вскоре Риббентроп обратился к Сталину с предложением направить в Берлин Молотова для встречи с Гитлером. Со стороны Гитлера это была акция по дезинформации и зондажу в преддверии планируемой агрессии. 12 ноября 1940 г. в Берлине Гитлер предложил Молотову поделить «британское бесхозное имущество» между Германией, Италией, Японией и СССР, уверяя, что в ближайшее время Англия будет оккупирована немецкими войсками и перестанет существовать. Кроме того, Гитлер предложил Молотову присоединиться к пакту трех. Продолжение переговоров 14 ноября происходило уже с Риббентропом в подземном бункере из-за английской бомбардировки Берлина. Здесь Молотов, не позволивший Гитлеру втянуть себя в обсуждение раздела «бесхозного британского имущества», обронил свою знаменитую фразу: «Если Англия разбита, то почему мы сидим в этом убежище? И чьи это бомбы падают так близко, что разрывы их слышны даже здесь?»

Переговоры Молотова в Берлине 12–14 ноября 1940 г. не имели развития, хотя Сталин и попытался продолжить игру. 25 ноября советское правительство вручило Шуленбургу меморандум об условиях присоединения СССР к Тройственному пакту. Эти условия:

1. Территории, расположенные южнее Батуми и Баку в направлении Персидского залива, являются сферой исключительно советских интересов;

2. В проливах Босфор и Дарданеллы располагается советская военная база;

3. Япония отказывается от притязаний на о. Сахалин;

4. Болгария переходит под протекторат СССР;

5. Немецкие войска выводятся из Финляндии.

На эти скромные империалистические требования немецкое правительство ответило молчанием, т. к. разработка «плана Барбаросса» шла полным ходом. 5 декабря Гитлер обсудил, а 18 декабря утвердил окончательный вариант «плана Барбаросса». Согласно плану вторжение в СССР назначалось на 15 мая 1941 г. Из-за военных операций в Греции и Югославии оно было перенесено на 22 июня 1941 г. Болгария в марте 1941 г. под нажимом немцев примкнула к Тройственному пакту.

Помимо советско-германских отношений, отметим войну СССР с Финляндией в декабре 1939 г. — феврале 1940 г., закончившуюся подписанием договора от 12 марта 1940 г. о передаче СССР Карельского перешейка с г. Выборгом и военно-морской базы на полуострове Ханко. Значительным успехом советской дипломатии явилось заключение 13 апреля 1941 г. договора о ненападении с Японией. Такова канва внешнеполитических событий в предвоенный период.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.