«По народности вовсе не русские»

«По народности вовсе не русские»

Михаил Петрович Погодин, издатель «Москвитянина», русский историк, к малороссиянам относился тоже с симпатией. Вспомним, как нравились ему малороссийские хаты, окруженные зелеными садами. Он был внуком крепостного крестьянина, сыном дворового человека, то есть самым настоящим русским мужиком. В стране еще сословной Погодин стал профессором Московского университета, академиком Петербургской академии наук (по Отделению русского языка и словесности), писателем и драматургом. Выдающийся собиратель российских древностей, Погодин сыграл роль и в истории Малороссии: нашел и ввел в научный оборот четырехтомную Летопись Самуила Величко, прежде не известную самим малороссиянам.

Максимович не раз вел с Погодиным дискуссию на страницах «Москвитянина» и «Русской беседы»: в 1845-м – о роли варягов в русской государственности (Погодин был норманистом, Максимович – антинорманистом), во второй половине 1850-х – о национальной принадлежности населения Киевской Руси.

Максимович, предвосхищая Грушевского и его последователей, был убежден, что в Киеве, Чернигове, Переяславле времен Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха жили малороссияне. Не предки малороссиян, а уже сформировавшийся малороссийский народ.

Погодин выдвинул смелую и, на его взгляд, убедительную гипотезу: Киев, Чернигов, Переяславль в домонгольскую эпоху населяли великороссы. Следовательно, история и культура Киевской Руси – это русская, великороссийская история и культура. Малороссияне пришли в Поднепровье из Галиции и с Волыни позднее, когда великороссы, спасаясь от татарских набегов, переселились на северо-восток.

В 1845 году на статью Погодина «Параллель русской истории с историей западных европейских государств» откликнулся Петр Васильевич Киреевский, который опубликовал в «Москвитянине» свою статью «О древней русской истории». Погодин, отвечая Киреевскому, неожиданно коснулся различий между национальными характерами славянских народов: «Великороссияне живут рядом с малороссиянами, исповедуют одну веру, имеют одну судьбу, долго одну историю. Но сколько есть различия между великороссиянами и малороссиянами! Нет ли у нас большего сходства в некоторых качествах даже с французами, чем с ними? В чем же состоит сходство? Этот вопрос гораздо затруднительнее»[992].

Погодин специально не разбирал малороссийский вопрос, не обращался к истории русско-украинских связей, не думал об идейном значении своей оговорки. Он сказал об отличиях русских и малороссиян как о чем-то для него совершенно очевидном. Да разве один Погодин замечал эти различия между «двумя русскими народностями»! Князь Долгорукий и в 1810-м, и в 1817-м пишет о русских и малороссиянах (хохлах, козаках) как о разных народах.

«Русские и малороссияне происходят от одних предков, как в тех, так и в других течет кровь древних славян; но нравы их несходны, обыкновения отличны, законы неодинаковы»[993], – констатировал Алексей Левшин в 1816 году – и не просто констатировал, но и попытался дать им свое объяснение. Он выводит этнографическое своеобразие малороссов из особенностей их исторического развития, исторической судьбы, которая много веков отличалась от исторической судьбы великороссов.

Несколько десятилетий спустя Иван Аксаков придет к сходным заключениям. Из-за татарского нашествия и долгого разрыва «связей с Северною Русью, население Руси Юго-Западной должно было естественно, в развитии своем, уклониться на путь племенной односторонности»[994], сблизиться со славянами западными и уйти далеко от северных русских, то есть от великороссов.

А еще раньше, в сентябре 1830 года, сразу в двух номерах (№ 17 и № 18) «Московского телеграфа» Николай Полевой напечатал обширную рецензию на «Историю Малой России» Д. Н. Бантыш-Каменского. Полевой вышел далеко за рамки рецензии, предложив читателям целую статью об истории и этнографии Малороссии. Собственно же работу Бантыш-Каменского Полевой оценил невысоко, уличая его в некритическом отношении к источникам и даже завершая словами: «Малороссия ждет еще своего Историка»[995].

Николай Полевой наблюдал жизнь малороссиян только на Слободской Украине («от Харькова до Сум») и в прилегающих великорусских губерниях – Курской и Воронежской[996], на русско-украинском этнографическом пограничье. Но даже эти наблюдения привели его к радикальным выводам: «…доныне малороссияне исповедуют греческую веру, говорят особенным диалектом русского языка и принадлежат к политическому составу России, но по народности они вовсе не русские»[997]. Здесь речь не о происхождении, происхождение у русских и малороссиян общее, а о нескольких веках раздельной жизни. За пятьсот лет произошли изменения кардинальные. Даже «вера и язык» были «изменены временем», – писал Полевой: «Всё остальное не наше: физиономия, нравы, жилища, быт, поэзия, одежда»[998]. Малороссияне, или козаки (Полевой использует это слово и как синоним малоросса), потеряли свою Гетманщину, или «политическое бытие», как пишет Полевой, но сохранили «бытие народное»[999].

У Погодина, Полевого, Левшина и Долгорукого были свои единомышленники и в государственном аппарате, точнее – в политической полиции. Жандармы знали реальное положение дел и не нуждались в красивой и утешительной идее триединого русского народа. Граф Орлов в своем отношении к фельдмаршалу Паскевичу сообщает о настроениях студентов Киевского университета, причем делит их на три группы, в соответствии с национальной принадлежностью:

– русские,

– «польские уроженцы» (здесь – это однозначно поляки),

– малороссияне[1000].

Более того, при обыске у Пантелеймона Кулиша нашли карандашный рисунок, изображавший отрубленную голову козака, степного орла, выклевывающего ему глаза, под всем этим турецкую саблю, а на горизонте – курган («могилу»), над которой красовался восходящий месяц. Кулиш уверял, будто рисунок изображает борьбу христиан-козаков с басурманами. Но Орлов и Дубельт решили, что орел с головой козака символизируют Россию, которая истязает Украину[1001]. Может быть, жандармы и ошиблись. Однако оценим сам ход мысли: Орлов и Дубельт считали такой сюжет вполне возможным, достоверным, то есть признавали не только различие русских и украинцев, но и хорошо знали об украинской русофобии. А начальники III отделения были людьми, вне всякого сомнения, хорошо информированными. О положении дел в Малороссии, о настроениях народа они знали неплохо.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.