Гром и молнии русской победы

Гром и молнии русской победы

В городе Глухове, который после разрушения Батурина надолго станет гетманской столицей, была совершена символическая казнь Мазепы: с чучела Мазепы сорвали орденскую ленту Андрея Первозванного, разорвали и растоптали герб Мазепы, сломали саблю, а само чучело – повесили. После этой духоподъемной церемонии запуганная старши?на выбрала нового гетмана – «рекомендованного» царем Петром – Ивана Ильича Скоропадского.

А 12 ноября 1708 года в церквях провозгласили анафему «Ивашке Мазепе» за клятвопреступление, за измену государю.

Миргородский полковник Даниил Апостол еще 16 ноября писал своим полковникам, будто шведы пришли на Украину «для защищения отчизны нашей от наступления московского», но когда 20 ноября русские войска заняли Сорочинцы, имение Апостола, полковник появился в русском лагере и объявил, будто с Мазепой был против своей воли, но сохранил верность государю[1306]. Так же поступил и полковник Галаган, который, как и Апостол, успел вовремя перейти на сторону сильнейшего.

Правда, весной на помощь к Мазепе пришли его давние враги – запорожцы. Поскольку на Сечь еще с первых лет правления Мазепы бежали все противники «москалей» и любезного Москве гетмана, то Сечь превратилась в оплот враждебных России сил. Но 8 000 или 9 000 запорожцев не могли решить судьбу войны, тем более что русский полковник Яковлев в апреле 1709 года провел карательную экспедицию на Сечь. По словам царя Петра, Яковлев «завладел этим проклятым гнездом и вырезал всю сволочь. Таким образом, мы истребили последний пень мазепинского рода…»[1307]

Мазепа расколол малороссийское общество. Многие украинцы воевали на стороне Петра I. И не только козаки Скоропадского, избранного гетманом после предательства Мазепы, но и жители украинских крепостей, Полтавы и Веприка. Именно героическая оборона этих крепостей задержала шведскую армию на Восточной Украине. Под стенами Веприка (зимой 1708–1709) и Полтавы (весной 1709) шведы истратили запасы пороха, которого так будет не хватать в день генерального сражения с русскими.

Пользуясь аналогией Костомарова, можно сказать: Мазепа купил «шведские» акции накануне их обвального падения. Но сделанного не вернуть. План захватить Карла в плен и выдать его царю Петру, тем самым купив прощение, осуществить было невозможно. Не было на это у Мазепы уже ни энергии, ни сил.

У Мазепы было так мало войск, их боевые качества были так невысоки, что они не могли никак помочь Карлу в Полтавском сражении. Сам же король от отчаяния решился дать русским битву, которую было почти невозможно выиграть. У шведов заканчивался порох, его остатки были израсходованы во время осады Полтавы. Солдаты даже на караул отправлялись с незаряженными ружьями.

Полтавская битва – триумф русского оружия, оплаченный малой кровью. Русские потеряли убитыми 1 345 человек. Безвозвратные потери шведов составили 12 311 человек. Соотношение потерь – 1:9. Такие потери объясняются военно-техническим превосходством русских, грамотным командованием, мастерством военных инженеров и артиллеристов.

Как известно, Карл и Мазепа сумели спастись и под Полтавой, и под Переволочной, где русские пленили остатки шведской армии. Но Мазепа, крепкий семидесятилетний старик, прекрасный наездник с телом «немецкого рейтара», после Полтавского сражения не прожил и трех месяцев, оставив свое громадное состояние племяннику Андрею Войнаровскому, отказавшемуся, однако, принять гетманскую булаву. Она перейдет к Пилипу Орлику, который посвятит свою жизнь борьбе против России, но ничего не добьется и умрет в 1742 году в эмиграции. В истории политической мысли он останется как автор знаменитой «Конституции Орлика», которой очень гордятся украинцы, хотя конституция не действовала ни дня.

Орлику еще повезло. Войнаровский, потеряв состояние и просидев несколько лет в Петропавловской крепости, окончит свои дни в Якутске. Знаменитый дядя, некогда готовивший Войнаровского себе в преемники, невольно погубил его, как погубил всех своих сторонников.

Забыт Мазепа с давних пор!

Лишь в торжествующей святыне

Раз в год анафемой доныне,

Грозя, гремит о нем собор.