Глава Х ЗЕМСКИЕ СЕЛЬСКИЕ «НАРОДНЫЕ БИБЛИОТЕКИ» И ИХ АУДИТОРИЯ

Глава Х

ЗЕМСКИЕ СЕЛЬСКИЕ «НАРОДНЫЕ БИБЛИОТЕКИ» И ИХ АУДИТОРИЯ

Одним из основных средств приобщения крестьянства к чтению книг явились организованные земством «народные библиотеки». К началу 1890-х гг. библиотека на селе была редким явлением, основными каналами проникновения книги в крестьянскую среду были офени-разносчики, ярмарочные торговцы и монастыри. В 1915 г. в России насчитывалось уже примерно 25 тыс. сельских библиотек. Подобный быстрый рост числа библиотек и их читателей, свидетельствующий о высокой жизнеспособности этого социального института, заслуживает самого пристального внимания. Именно с помощью «народных библиотек» книга в конце XIX – начале XX в. прочно «прописалась» в деревне, стала постоянным элементом сельского быта. Несмотря на чрезвычайно большое значение их деятельности для истории отечественной культуры, характер работы и специфические особенности «народных библиотек» изучены очень слабо. Проблематика эта привлекала внимание дореволюционных исследователей, однако они, как правило, ограничивались чисто хронологическим описанием событий, связанных с возникновением этих библиотек, или статистическими подсчетами их численности, описанием состава читателей и фондов в разные периоды времени, почти не делая попыток осмыслить социальное и культурное значение деятельности земских библиотек424. В современной научной литературе, кроме краткого обзора их истории в книге К.И. Абрамова, других публикаций по этой теме практически нет425.

Нам представляется, что для понимания того, как почти на пустом месте возникает и в дальнейшем успешно действует специфический канал распространения книги, как этот канал постепенно создает себе аудиторию, история сельских «народных библиотек» дает чрезвычайно ценный материал. Поэтому в данной главе дается попытка рассмотреть основные этапы возникновения, становления и развития библиотек указанного типа и раскрыть на этой основе закономерности «укоренения» библиотеки в крестьянской среде.

Долгое время, пока уровень грамотности крестьянства был чрезвычайно низок (на деревню в лучшем случае приходилось несколько человек грамотных), вопрос о создании сельской библиотеки даже не поднимался. Разумеется, так было не везде и не всегда. На Севере, где крестьянское население было свободным и где грамотность была распространена сравнительно широко, еще в XVI—XVII вв. существовали волостные библиотеки при приходских церквях, создававшиеся крестьянами426. Но после освобождения крестьян сразу же началась интенсивная общественная деятельность, направленная на рост числа школ в сельской местности, что в ближайшем будущем привело к заметному повышению уровня грамотности крестьян.

В это же время начинает широко обсуждаться вопрос о создании сельских библиотек. Впервые он был поставлен еще в 1840-е гг. С.А. Масловым, по мнению которого «надобно, чтоб при всенародном распространении грамотности, были и народные сельские библиотеки при каждой сельской церкви, при каждом сельском училище», а книги в этих библиотеках должны выдаваться под наблюдением священников427. Сторонники этого пути развития сельских библиотек и в 1860-е гг. полагали, что «образование народа должно быть запечатлено религиозно-нравственным характером»428, и предлагали «завести везде при церквах библиотеки и сделать их общими, публичными»429. Библиотека должна была создаваться на церковные деньги (с дьяконом или священником в качестве библиотекаря)430 и включать Библию, труды отцов церкви, жития святых, духовно-нравственные издания. Другие считали, что сельские библиотеки необходимо создавать на деньги, собранные с самих крестьян, и содержать их в крестьянских домах, при волостных правлениях и т.д.431. Третьи, наконец, полагали, что за устройство «народных читален» должны взяться земства при посредстве училищных советов, а библиотекарские обязанности нужно поручить народному учителю432.

Даже среди сторонников организации «народных библиотек» земством шли острые споры о составе их фондов. Точке зрения, согласно которой «первое место в этом отношении должно принадлежать книгам священным и вообще духовного содержания»433, противостояло убеждение, что «прежде всего нужно выбрать и дать такие книги, которые бы давали сведения об общих законах природы вообще и в частности о законах человеческого организма»434.

Параллельно с публикацией проектов делались и практические попытки их реализации. Еще в 1854 г. на основе частных пожертвованных книг возникла библиотека в селе Зименки Владимирской губернии435. Для государственных крестьян в 1859 г. была создана библиотека в селе Иванищевском Пермской губернии (самостоятельная)436, а в 1860 г. в двух селах Аннинской волости Владимирской губернии (при церквях под наблюдением священника). В апреле 1861 г. также для государственных крестьян была открыта библиотека в Олонецкой губернии при Важинском сельском училище437, в августе 1861 г. на деньги сельской общины и частных жертвователей – общественная библиотека в селе Вязовка Саратовской губернии (заведовал ею крестьянин)438. С 1863 г. существует созданная на деньги крестьян библиотека в Вожгальском сельском училище Вятской губернии и т.д.439.

Сельские библиотеки в этот период возникали чаще всего на Севере России. Тут жили свободные или государственные крестьяне (существенно более грамотные, чем помещичьи), сохранялись традиции крестьянской книжности (особенно в раскольничьей среде). Жизнеспособными оказывались обычно библиотеки в больших торговых селах, где крестьянское по своему сословному положению население занималось торговлей или ремеслами. Поскольку специальная «литература для народа» тогда почти не выходила, фонды подобных библиотек состояли из обычных изданий, нередко попадали туда и лубочные книги. Так, в одной из таких библиотек, существовавшей с 1864 г., популярностью у читателей пользовались следующие произведения: «Юрий Милославский», «Рославлев» и «Аскольдова могила» М.Н. Загоскина, «Князь Скопин-Шуйский» О.П. Шишкиной, «Басурман» И.И. Лажечникова, «Иван Великий» В.Ф. Потапова, «Ломоносов» П.Р. Фурмана, «Плен у Шамиля» Е.А. Вердеревского, «Дедушка Прокофий» А.П. Голицынского, «Серое Горе» И. Ваненко [И.И. Башмакова], а также религиозные книги – «Избранные жития святых», «История христианской церкви», «Поучения» Р.Т. Путятина, «Библейская история» И.И. Базарова и т.д.440.

Однако подобные начинания носили в 1860—1870-х гг. единичный характер. Уже после первых попыток создания «народных библиотек» на селе выяснилось, что существует целый ряд препятствий на пути к массовому их распространению. Это было связано с тем, что, по сути дела, отсутствовали все основные компоненты, необходимые для нормальной работы библиотеки, – книги, читатели и финансово-организационное обеспечение.

Книг для народного читателя, учитывающих его интересы и уровень знаний (за исключением лубочных, распространявшихся по иным каналам), в то время почти не выпускалось. Финансировать «народные библиотеки» (а для создания их в широких масштабах нужны были значительные средства), заниматься их организацией и работать в них было некому (земство в этот период только начинало свою работу и основное внимание обращало на создание школ в сельской местности). Наконец, и крестьян, приобщенных к чтению книг, в то время было чрезвычайно мало («Всякий знает, как мало в каждом селе наберется охотников до чтения, даже из числа тех немногих, которые когда-то обучались грамоте и с тех пор в праздничные дни или в длинные зимние вечера изредка и с трудом разбирали псалтирь или жития святых»441). Причем дело было не только в низком уровне грамотности крестьянского населения. Чрезвычайно важно принимать во внимание и существовавшее в крестьянской среде отношение к книге и чтению. В начале пореформенного периода большинство крестьян считало, как было показано в одной из предшествовавших глав, что чтение книг – это занятие не для них, а для представителей высших сословий. Те же немногие крестьяне, которые приобщились к чтению, усвоили традиции книжной культуры допетровской Руси, выражавшиеся в первостепенном внимании к религиозной книге. Читатели-крестьяне в этот период интересовались главным образом духовно-поучительной, «божественной», как они ее называли, книгой (жития святых, поучения и т.п.). Об их отрицательном отношении к фондам современных библиотек выразительно свидетельствуют следующие замечания (сделаны они, правда, провинциальным мещанином, но отношение мещан к книгам в то время не сильно отличалось от крестьянского, вместе с купцами их объединяли тогда в одну группу народных читателей): «Заплатить рубля два-три (за пользование публичной библиотекой. – А. Р.) плевое дело. А что дадут читать? Спросишь Четь-Минею, говорят – нет; спросишь Шестоднев – тоже; историю там какую-нибудь, говорят, семинаристам отдано; по хозяйству что-нибудь попроще, все же нет; поучительное для жизни что-нибудь, и все и все нет. И пойдешь с пустыми руками. Что говорить, журналов со всей охотой дают, сколько хочешь. Ну, да сами рассудите, идут ли нам журналы? Хитро да мудрено пишут там, все не про нас. Да и толкуют о том, что не прикладно для нас. Ученым людям идут они, а не нам слепым. Ребята, подписавшись, носят вот сказки какие-то; я прочитал две, душу помутило. И полно, и в дом не надо задаром, а не то что за деньги. Да уж что? Устройте, не только в губернских городах только, а в каждом уездном городе, в каждом селе, библиотеки из того, что есть теперь у нас: пользы для народа не будет ни малейшей. Русской Псалтыри, Иисуса Сирахова русского, говоря, не добьешься; так уж что тут подписываться? Одно слово – не про нас библиотека»442.

Можно было бы ожидать, что за счет подобных читателей будут успешно функционировать библиотеки при сельских церквях. Однако этого не произошло по ряду причин. Во-первых, даже и таких читателей в крестьянской среде было мало, всего несколько человек на село. Во-вторых, для них было свойственно неоднократное перечитывание одних и тех же книг, которые зачастую приобретались в личное пользование. И наконец, в-третьих, само духовенство, как правило, ориентировало крестьян не на связанное с чтением сознательное, рационализированное отношение к религии и церкви, а на традиционное, неразмышляющее исполнение религиозных обрядов. Прохладное отношение крестьян к церковным библиотекам было связано и с глухим протестом части крестьянского населения против официальной церкви. Все это обусловило непопулярность церковных библиотек в среде крестьян. В ограниченном количестве они продолжали существовать и в дальнейшем, но не играли существенной роли в распространении чтения на селе.

Самостоятельные сельские библиотеки, созданные в 1860-е гг., оказались нежизнеспособными из-за малого числа читателей, отсутствия организационной и материальной основы и в дальнейшем почти все прекратили свое существование. Характерно, что сами авторы проектов создания сельских библиотек нередко осознавали, что они рассчитаны на дальнюю перспективу, а не на сиюминутное осуществление. Один из них так и писал: «Даже и в том случае, если бы учреждение народных читален не оказалось возможным в настоящее время ни в одной местности, все-таки важно хоть сознать их необходимость»443.

В 1870—1880-е гг. библиотечное обслуживание крестьян осуществляли главным образом библиотеки, существовавшие при сельских школах. Это стало возможным после того, как с 1867 г. по распоряжению Министерства народного просвещения они стали доступны для пользования не только школьникам, но и всему крестьянскому населению данной местности. Число пришкольных библиотек постепенно росло, причем многие из них создавались по инициативе и на деньги земства (среди подобных библиотек в Тульской губернии к концу XIX в. 68,3% возникли по инициативе земства, комитетов грамотности и частных лиц, 25,2% – духовного ведомства, в церковно-приходских школах, 4,2% – правительства, 0,5% – самих крестьян, 1,8% имели смешанный характер444). Всего в 1896 г. в России по неполным данным была 18391 сельская пришкольная библиотека, причем лишь 2—3 тыс. из них носили публичный характер445. Однако библиотеки эти не удовлетворяли крестьян, поскольку располагали скудным по количеству и небогатым по разнообразию фондом, что было связано как с небольшими их материальными возможностями, так и с ограничениями в комплектовании, создаваемыми предписаниями министерства (в их фонд могли входить только книги, рекомендованные министерством для употребления в библиотеках средних и низших учебных заведений, то есть в основном учебники и детские издания).

Патерналистские установки государственной власти («царь – отец своих подданных») позволяли отождествлять крестьян с детьми и предлагать им для чтения детскую литературу, содержащуюся в школьных библиотеках. Опирающееся на развитой аппарат прямого политического принуждения (полиция, суд), а также на церковь, царское правительство не было заинтересовано в развитии других форм культурной регуляции поведения – таких как школа, библиотека и т.п. Церковь, как уже говорилось выше, предпочитала устные формы общения с крестьянским населением, делая при этом упор на обрядовую сторону религии, а не на сознательное усвоение религиозного учения.

Возникновение развитой библиотечной сети в сельской местности было связано с деятельностью земства – социального института, позволяющего на законных основаниях организованно вести работу по открытию и финансированию библиотек. Особую роль в успешности этой работы сыграла консолидация социальной группы, стремящейся к воздействию на крестьян через сферу культуры (то есть путем просвещения – распространения грамотности, роста уровня знаний, приобщения к чтению и т.д.), – интеллигенции.

Земства – это органы местного самоуправления, созданные в 1864 г. (К концу 1870-х гг. они были введены в 34 губерниях Европейской России.) Наряду с целым рядом хозяйственных сфер они занимались такими вопросами, как медицинское обслуживание, статистика, народное образование и т.д. Земства носили компромиссный характер и были призваны сочетать интересы различных слоев населения. На практике ведущую роль в большинстве земств играли помещики, значительное влияние принадлежало и буржуазным элементам – фабрикантам, купцам, кулакам. Лишь в северных губерниях во многих уездных земствах большинство принадлежало крестьянским гласным. В целом земствам был свойствен расплывчатый либерализм, который усилился в период революционного и общественного подъема 1890-х гг. и нашел свое выражение в оформлении в этот период земской оппозиции446. Лишенные политической власти, земские либералы стремились получить поддержку крестьянского населения. По справедливому замечанию Н.М. Пирумовой, им «нужна была не всякая школа, а именно та, которая обеспечивала бы их влияние и в этой важнейшей области. Чем шире было бы население охвачено образованием, тем шире была бы и база их воздействия»447. Аналогичным было и их отношение к сельским библиотекам. Почти с самого своего создания земства немалое влияние стали уделять библиотекам для народа. Правда, в 1860—1870-е гг. это находило свое выражение главным образом в создании и субсидировании городских «народных библиотек». Но уже в 1870-х гг. земства нередко делали ассигнования на создание библиотек в сельских народных школах. В 1872 г. Усть-Сысольское уездное земство выделило деньги на устройство читален, в 1878 г. Нижегородское – на образование небольших волостных бесплатных библиотек. С начала 1880-х гг. земства начинают активнее заниматься устройством сельских библиотек. В 1881 г. Московское губернское земство начало устраивать библиотеки при школах; в 1881 г. Екатеринбургское земство стало создавать «народные библиотеки-читальни», потом в этой деятельности к нему присоединилось еще несколько земств. Но широкий и систематический характер эта работа приобрела с конца 1880-х и особенно с начала 1890-х гг. К этому времени в результате деятельности сельской школы (в основном – земской) была создана читательская аудитория на селе. В этот период, ориентируясь на нее, земство начинает интенсивную деятельность по открытию сельских библиотек и быстро добивается успеха (разумеется, и проекты, и практический опыт 1860—1870-х гг. по созданию сельских библиотек оказали немалую помощь в этой работе). Именно земская библиотека вошла в быт русского села и в дальнейшем стала постоянным компонентом сельского образа жизни.

О массовом характере деятельности по открытию библиотек для народа свидетельствует введение Министерством внутренних дел в мае 1890 г. «Правил о бесплатных народных читальнях и порядке надзора за ними» (просуществовавших до декабря 1905 г.) и выход в последующие годы различных пособий по открытию подобных библиотек448.

С 1890 г. в Комитете грамотности при Московском Обществе сельского хозяйства была создана библиотечная комиссия, а в 1892 г. Комитет обратился к земствам с циркуляром о необходимости поднять культурный уровень народа путем внешкольного образования, что послужило толчком к ассигнованиям средств на открытие «народных библиотек» в ряде земств. В 1896 г. Комитет получил пожертвование в 20 тыс. рублей на «народные читальни», на эти деньги в «народные библиотеки» рассылались небольшие комплекты книг (на сумму не более 75 р.).

Интенсивно вел работу, направленную на открытие «народных библиотек», Петербургский комитет грамотности при Вольном Экономическом обществе449. В 1893—1895 гг. по подписке им было собрано около 35 тыс. р., а летом 1894 г. Комитет обратился к земствам и волостным правлениям, предлагая высылать библиотеки (стоимостью 250 р.), если земство, волость или сельское общество обязуются предоставить помещение и библиотекаря. В результате в последующие годы было разослано 110 библиотек450. Много сделали для открытия библиотек на селе и другие, близкие по типу организации: Харьковское общество распространения в народе грамотности, учредившее в 1894 г. Комитет по устройству сельских библиотек и народных читален, Нижегородское общество распространения начального образования, Киевское общество грамотности и т.д.

Со второй половины 1890-х гг. основную роль в библиотечном обслуживании играют не пришкольные, а самостоятельные сельские «народные библиотеки». Если в 1892 г. было лишь 38 земских «народных библиотек-читален», то к 1898 г. число их составляет уже 3 тыс., к 1904 г. – не менее 4,5 тыс., 1915 г. – около 25 тыс.451(по другим сведениям это число не превышало 13 тыс.)452.

Названные выше учреждения (земства, комитеты грамотности, просветительские общества) осуществляли главным образом финансовую поддержку сельских библиотек. Но необходимо было еще вести повседневную работу по организации библиотек, обеспечению их книгами, выдаче книг крестьянам. Задача эта была выполнена интеллигенцией, прежде всего так называемым «третьим элементом» в земстве (помимо гласных и управ) – то есть земскими служащими (врачи, педагоги, статистики и т.д.), среди которых были либералы, народники и даже социал-демократы. «После неудачной попытки “хождения в народ” в конце восьмидесятых годов наступило иное течение, которое приняло форму “хождения в земство”. Земство ближе других “учреждений” стояло к народу, земство должно было заботиться о культурном развитии населения,– вот что именно и привлекало в земство некоторую часть демократической интеллигенции, среди которой все более укреплялся взгляд, известный под именем постепеновщины»453.

Таким образом, используя уже существующий в обществе социальный институт – земство, интеллигенция добивалась осуществления своих целей, которые лишь частично совпадали с целями других социальных групп, представленных в земстве.

Интеллигенция, лишенная не только политической власти, но и законных политических возможностей борьбы за нее, рассчитывала на крестьянство как будущего своего союзника. Предпосылкой этого было приобщение крестьянства к мировоззрению, сложившемуся у данной группы, а средством – школа, библиотека, народные чтения.

Характерно, что, доказывая возможность создания сельских библиотек, земские деятели утверждали, что они необходимы, чтобы крестьянин не утратил умения читать, приобретенного в школе. Таким образом, техническое умение – грамотность – выступает в этих декларациях как цель, а библиотека лишь как средство. Но на самом деле первостепенную важность для земских деятелей имела именно библиотека как определенный образ мира, запечатленный в печатном слове. Об этом наглядно свидетельствуют постоянные сетования земских деятелей на ограничения в комплектовании библиотек, создаваемые правительственной администрацией. Они возникли в 1890 г. после ввода в действие упомянутых выше «Правил о бесплатных народных читальнях…», которые разрешали включать в фонд «народных библиотек» только книги, внесенные в специальный каталог. Составлением, а потом постоянным пополнением каталога занимался Ученый комитет Министерства народного просвещения (в каталог входило в итоге менее 10% из числа пропущенных общей цензурой и обращавшихся на книжном рынке книг).

Недовольство земских библиотечных работников этими ограничениями вполне понятно. Ведь библиотека – это не случайный набор книг. Каков бы ни был ее объем, она моделирует в составе и структуре своих фондов систему интересов и ценностей создающей ее социальной группы (или индивида – если это личная библиотека). Соответственно, и земская библиотека призвана была воплощать ценности либеральной интеллигенции. Другое дело, что поскольку само земство было компромиссным явлением (в нем сочетались интересы ряда социальных групп и институтов, в том числе и правительства), то и фонды земской библиотеки носили компромиссный характер (акцентируя прежде всего важность научно-познавательных книг, они включали тем не менее и религиозную, и художественную литературу). Кроме того, правительство оказывало прямое давление на комплектаторов «народных библиотек», стремясь включить в их фонд издания, репрезентирующие его ценности. Согласно «Правилам о бесплатных народных читальнях…» учредители их должны были «избегать одностороннего подбора в читальне книг по известным отраслям знаний в ущерб книгам религиозно-нравственного, патриотического и вообще назидательного содержания». Компромиссность состава фондов порождалась и тем фактом, что «народная библиотека» создавалась земством для иной социальной группы. В подобных случаях основатели библиотеки обязательно должны принимать во внимание ценности потребителей, иначе библиотека не будет посещаться. Поэтому вполне закономерно, что для обеспечения пользования «народной библиотекой» ее организаторы в той или иной мере учитывали интересы крестьян. Традиционная крестьянская книжность концентрировалась обычно вокруг религиозно-нравоучительной литературы (жития святых, поучения и т.д.), в меньшей степени – вокруг художественной литературы (в первую очередь – полуфольклорные сказочные повествования и т.д.). Из этих двух основных «добиблиотечных» потоков крестьянской книжности – религиозно-нравоучительная и лубочная – в фондах оказался представленным только первый. Таким образом, фонд земской библиотеки носил компромиссный характер, он включал книги классиков, но наиболее простые и понятные (прежде всего – сказки), а также религиозно-нравственную литературу. Основной акцент земская сельская библиотека делала на познавательной книге (так как внедряла «научный» образ мира) – естественно-научной, исторической, географической и т.д., а также на отечественной литературной классике.

Но оказалось, что крестьяне очень неохотно читают научно-популярные книги и издания прикладного характера. Например, по данным Петербургского комитета грамотности, в начале 1890-х годов книги подобной тематики составляли 31% в фонде сельских «народных библиотек» и лишь 13% спроса454.

Постепенно доля научно-популярных и прикладных книг в структуре фонда сельских библиотек стала снижаться, а доля художественной литературы и исторических изданий – расти.

Представление о структуре фондов земских библиотек можно получить по данным о составе библиотечек, рассылавшихся в 1895 г. Петербургским комитетом грамотности: художественная литература – 43,3%; естествознание, математика, география – 16,8%; история – 11%; сельское хозяйство и промыслы—7,9%; книги по общественным вопросам – 7,7%; религиозно-нравственные издания – 7,3%; гигиена и медицина – 3,2%; прочее – 2,8%455.

В зависимости от специфических условий уездов и губерний456, а также величины села показатели работы библиотек (объем и структура фонда, число читателей и книговыдач) могли различаться весьма существенным образом. И тем не менее, не принимая во внимание нехарактерные случаи, можно обрисовать типичную земскую сельскую библиотеку. По данным земских обследований, в начале 1900-х гг. в такой библиотеке было в среднем 400—500 книг, около 200 читателей, причем в среднем приходилось по 8 выдач на читателя в год457. Подсчеты Е.Н. Медынского показали, что в 1909—1911 гг. в среднем на библиотеку приходилось 676 книг458.

В фонде библиотек были, как правило, книги и брошюры, изданные специально для народной аудитории Московским и Петербургским комитетами грамотности, «Посредником» и другими издательствами подобного типа.

Охарактеризовав цели земской библиотеки и ее фонд, посмотрим теперь, как относились крестьяне к земской библиотеке, кто из них и с какой целью посещал ее.

Знакомство с данными статистических обследований того времени и свидетельствами современников показывает, что лишь незначительная часть сельского населения являлась абонентами «народных библиотек». По данным Е.Н. Медынского, обобщившего материалы по различным губерниям России, сельскими библиотеками пользовались в России в 1909—1911 гг. 2,9% всего сельского населения459, то есть примерно 3 млн человек460. Этот вывод подтверждают и наши расчеты (проведенные на основе материалов одной из публикаций земских статистиков), согласно которым различными видами библиотек пользовалось в 1901 г. не более 3% сельского населения Полтавской губернии461.

Определенную роль в том, что библиотеками пользовалась небольшая часть крестьян, играл, конечно, невысокий уровень грамотности в крестьянской среде. Однако дело было не только в этом, о чем свидетельствует тот факт, что к концу XIX в. грамотными были около 20% крестьян, а «народными библиотеками» пользовалось всего 2—3%, то есть в десять раз меньше. К числу причин низкого охвата крестьян библиотечным обслуживанием относились также неравномерное развитие библиотечной сети (во многих селах не было библиотек) и узкий репертуар представленных в них изданий. Тем не менее нам представляется, что наибольшую важность имело то обстоятельство, что библиотека своим фондом «программировала» аудиторию, «отсекая» ряд потенциальных читательских групп. Прежде всего отметим, что библиотекой, как правило, не пользовались пожилые крестьяне, представители религиозной книжности. Не говоря уже о том, что нередко они считали неприличным, недостойным для себя посещать библиотеку (где среди читателей преобладала молодежь), они просто почти не находили в ее фондах интересующих изданий. На раннем этапе существования «народных библиотек» (1880-е гг.) большинство грамотных крестьян привлекала толстая «божественная» книга (Библия, Псалтырь, Четьи-Минеи), которую они, как правило, приобретали в личное пользование. В «народных» же библиотеках по духовно-нравственному отделу они находили почти исключительно тонкие брошюры с житиями святых, да и то в не очень широком репертуаре. Другая группа сельских читателей, которых мало интересовала «народная библиотека», – это любители занимательного чтения, поклонники лубочной литературы. Дидактичные, нравоучительные повести и рассказы, представленные в фондах библиотек, не говоря уже о научно-популярных и прикладных изданиях, никак не могли удовлетворить любителей интересной и увлекательной книги.

Сельский учитель, исполнявший одновременно обязанности библиотекаря, так характеризовал читателей: «Можно заохотить крестьян к чтению только книгами легкого содержания, ибо у многих, особенно у молодых крестьян, сложился такой взгляд на книгу, что она в свободное время должна доставлять удовольствие. Старикам же требуется книга религиозно-нравственного содержания. Книги же, сообщающие знания, приходится предлагать весьма настойчиво. Обыкновенно говорят крестьяне: “Эти книжки трудно нам понять; по книжке не научиться исправлять свое хозяйство”»462.

В конце XIX в. статистики Вятской губернии провели опрос библиотекарей сельских библиотек (было получено около полутора тысяч ответов), где среди прочих вопросов был вопрос о степени и причинах полезности библиотеки. Ответы на него позволяют охарактеризовать различные типы отношения крестьянского населения (подавляющее большинство опрошенных были крестьянами) к библиотеке463. Одни из них считали, что «ничего нет для народа полезного в книгах, только нарушают (то есть портят, развращают. – А. Р.)». По отзывам библиотекарей, такие крестьяне «держатся старой привычки. Если что-нибудь расскажешь про новое, то и говорят, что старое не рони, а вновь не заводи», «читаешь ему газету или книжку, а он только и твердит, что это выдумало земство, да на нас натягивают большую подать». Другая группа, уже признавшая пользу чтения, ждала от библиотеки религиозной книги. Считая, что библиотека «очень полезна, потому что каждый читает, раскрывает свое сердце, стремится исполнять заповедь Божию», они хотели, чтобы в библиотеке «книги были хорошие: как человеку спастись, как ходить в церковь и что такое церковь, жития святых». По поводу других разделов фонда они писали: «…романы мы желаем от нас уничтожить, а взамен их прислать из божьего закону», «по нашему мнению, все басни и сказки (так крестьяне называли все беллетристические книги. – А. Р.) заменить богоугодными книгами». Представители еще одного типа отношения к библиотеке (весьма, впрочем, немногочисленные среди отвечавших) основную ее пользу видели в том, что она дает «приятное и полезное развлечение». Большинство библиотекарей разделяли те просвещенческие взгляды, которые стимулировали создание библиотек земством. Они утверждали, что «прежде наши прадеды и деды и отцы были народ темный, жили во тьме, не знали, что есть на свете, а ныне нам все сказано и указано», что библиотека «служит проводником образования среди народа», «читая книжки, крестьянин незаметно для себя развивается», «крестьяне уже многое узнали о небе, о земле, о светилах небесных и рассказывают другим», «народ <…> уже не стал признавать наговорщиков-шептунов, начал верить медицине». Кроме того, подчеркивалось, что пользование библиотекой резко расширяет кругозор («хотя бы сам нигде не бывал, а про все читал в книге»), укрепляет владение грамотой, отвлекает от пьянства и, наконец, способствует нововведениям в сельском хозяйстве («библиотека полезна: есть много книг, научающих вести правильное хозяйство»). Сторонники просветительского подхода к библиотеке в концентрированном виде выражали то отношение к ней, которое существовало у основного (если не количественно, то по степени читательской активности и удовлетворенности фондом) читателя земской «народной библиотеки». Именно они в наибольшей степени соответствовали стремлениям и ожиданиям создателей этого типа библиотек.

«Народная библиотека» была рассчитана на вполне определенного читателя – усвоившего грамотность и исходные представления о мироустройстве в земской школе и желающего пополнить и расширить свои знания. Предполагалось, что крестьянина должны интересовать книги русских классиков, современных авторов, пишущих на темы из народной жизни, а также произведения о вреде пьянства, погони за богатством и т.п. Считалось, что адресат «народной библиотеки» стремится получить знания по истории своей страны, географии, медицине. Особый интерес он должен был испытывать к книгам по сельскому хозяйству и использовать их для повышения производительности своеготруда.

В чистом виде читатели такого типа на селе существовали, но были очень и очень малочисленны. Как правило, окончив земскую школу, они сдавали специальный экзамен и становились так называемыми народными учителями, преподавая в сельских школах.

Подобный переход от традиционного крестьянского мировоззрения к современному естественно-научному был, конечно, чрезвычайно сложным и драматичным процессом, и завершить его, оставаясь в деревне, удавалось немногим. Большинство выпускников земской школы после нескольких лет обучения в ней (2—3 года) оставались на перепутье, не порвав со старым взглядом на мир, но уже усвоив некоторые основные положения нового. Часть их после школы занималась привычным сельскохозяйственным трудом, переставала читать и постепенно забывала усвоенное в школе. Другая часть выпускников продолжала читать книги, оказываясь в изоляции в сельской среде. Как писал исследователь того времени, «идеалы, вынесенные из школы, детям по большей части приходится скрывать от старших, потому что те смеются над разными новшествами как в экономической, так и в нравственной жизни»464.

В подобной ситуации школа (с расположенной там библиотекой) являлась единственным местом связи с новым миром представлений – как непосредственно, в лице учителя, так и опосредованно, как источник «новой», «современной» книги (лубочные издания можно было купить у офени или на ярмарке). Стремление «подкрепить» сложившийся у них новый образ мира побуждало этих читателей обращаться в земскую библиотеку.

Вот почему аудитория «народных библиотек» в основном состояла из учащихся земской школы и недавних ее выпускников (по данным, характеризующим 13,9 тыс. читателей из 91 сельской библиотеки, лица в возрасте не более 17 лет составляли 64% их аудитории)465. Это были главным образом мальчики и юноши, женщины в читательской среде составляли редкое исключение.

Поскольку других источников получения книги на селе почти не было (да и книга в то время была довольно дорога), обращались в земскую библиотеку и другие сельские книгочеи, хотя они не всегда могли найти там книги, удовлетворяющие их запросы. Так, в ранний период существования земских библиотек (в середине 1890-х гг.) требования на религиозно-нравственную литературу составляли в среднем 31% общего числа требований, достигая в ряде местностей до 56%466, в то время как на долю книг этого раздела приходилось обычно не более 10—20% фонда. Этим объясняются нередкие заявления с мест, что читатели перестали посещать библиотеку, перечитав все книги. Учитывая, что в библиотеках в целом было несколько сотен книг, а скорость чтения читателей-крестьян была невысока, трудно ожидать, что они прочитывали все книги. Скорее это касалось книг того или иного излюбленного раздела, например религиозно-нравственного.

Позднее, по мере секуляризации крестьянского сознания и формирования новой читающей публики, спрос на религиозно-нравственную литературу снизился. Но при этом отмечался рост спроса на художественную литературу, а отнюдь не на познавательные или утилитарные книги.

Любопытно сопоставить приводимые Е.Н. Медынским данные о структуре фонда и книговыдачи в земских библиотеках в 1909—1911 гг.467

Как следует из таблицы, к этому времени установки создателей библиотек и потребности читателей существенно сблизились – в фонде понизилась доля научно-популярных изданий по естествознанию и повысилась доля беллетристики, а крестьяне значительно меньше стали читать религиозные книги.

Выше говорилось о существовании различных типов отношения крестьян к книгам и библиотекам (типы эти соответствуют различным стадиям перехода от традиционной культуры к культуре городской). В зависимости от того, представители какого типа преобладали среди читателей той или иной конкретной библиотеки, формировался общий характер чтения ее аудитории. В одних библиотеках в основном читались религиозные книги, в других – беллетристические, в третьих – издания прикладного характера, наконец, в четвертых более или менее одинаково использовались книги различных разделов. Но, как было показано выше, постепенно снижалась доля библиотек с высоким запросом на религиозную книгу и росла доля библиотек, где преобладал интерес к беллетристике.

Наблюдатели начала 1880-х гг. отмечали, что читателям сельских библиотек Московской губернии «нравятся книги преимущественно религиозного и исторического содержания, а также некоторые повести и рассказы наших писателей. Из книг религиозного содержания с наибольшим интересом читаются жития святых и описания монастырей; из книг исторического содержания отмечены как наиболее читающиеся: рассказы Петрушевского про старое время на Руси, рассказы о Петре Великом, о Владимире Святом, о Суворове и разные исторические повести и рассказы, в числе которых и рассказы военные. Из поэтических произведений наших классических писателей указываются: повести и рассказы Григоровича, “Тарас Бульба” и “Вечера на хуторе” Гоголя, “Капитанская дочка” и сказки Пушкина, “Князь Серебряный” А. Толстого, все рассказы графа Л.Н. Толстого (“Бог правду любит”, “Чем люди живы”, “Из Ясной Поляны” и пр.; “рассказы Л.Н. Толстого читаются крестьянами всех возрастов нарасхват”,– сообщают некоторые преподаватели), стихотворения Кольцова и Некрасова»468.

Аналогичный характер носят данные о читательских предпочтениях посетителей сельских библиотек других регионов. Например, в пришкольных библиотеках Бузулукского уезда Самарской губернии также больше всего читались духовно-нравственные и исторические книги, в том числе: «Поучения» Р.Т. Путятина, «Жизнь святых» П.И. Виноградова, «Святыни и древности великого града Киева», «Соловецкий монастырь», «Отечественная война» А.Ф. Погосского, «Иван Сусанин», «Как и чему учил Петр Великий», «Архангельские китоловы» А. Сетковой [А.П. Катенкамп], «Край крещеного света» С.В. Максимова, жизнеописание М.Д. Скобелева, сказки и «Полтава» А.С. Пушкина и др.469. К концу XIX в. читательские запросы крестьян стали сложнее и дифференцированнее, приблизившись к уровню образованной публики. У них были популярны такие авторы, как Д.В. Григорович, Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, И.И. Лажечников, Е.А. Салиас, Г.П. Данилевский, М.Н. Загоскин, И.А. Гончаров, А.К. Толстой, Вас.И. Немирович-Данченко, В.П. Авенариус, А.В. Круглов, П.Р. Фурман, А.Г. Коваленская – из отечественных, Майн Рид, Ж. Верн, Э. Золя, Б. Ауэрбах, Ф. Купер – из зарубежных470.

В XX в. грань между «народными библиотеками» и публичными библиотеками других типов стала стираться, они постепенно сближались и по составу фондов, и по степени подготовленности своей аудитории.

Деятельность организаторов сельских «народных библиотек» следует оценить как успешный опыт создания сети библиотек в небиблиотечной (и даже, по сути дела, почти «некнижной») среде. До их возникновения в сельской местности практически не было библиотек, а примерно через полвека (если вести отсчет от даты разрешения населению пользоваться пришкольными библиотеками) в значительной части сел, по крайней мере в большинстве более крупных из них, уже существовали успешно действующие «народные библиотеки». Правда, охват населения был невелик, лишь незначительная его часть посещала их. Но, во-первых, они вписались в сельский образ жизни, в сельский быт, стали необходимым его компонентом; во-вторых, они сформировали категорию регулярных читателей на селе, и в абсолютном выражении общее число их читателей (примерно 3 млн) было достаточно велико. Если учесть, что многие крестьяне пользовались библиотеками во время учебы в школе и некоторое время после ее окончания, а потом переставали, то общее число «прошедших» через земскую «народную библиотеку» существенно увеличится.

Оценивая деятельность библиотек этого типа в историческом аспекте, следует учесть также, что в них были отработаны формы привлечения читателей и работы с ними, а также сформированы кадры, сыгравшие важную роль в осуществлении «культурной революции» в 1920—1930-е гг.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.