-

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

-

Черная Королева… Красная Королева… Белая Королева… — шептал в усы Чеширский Кот, — все они были обворожительны и совсем не карты, и завтра никогда не будет сегодня…

Я уже давно порывался написать о КОРОЛЕВЕ и БРИТАНСКОЙ МОНАРХИИ, но меня гложут сомнения: а что, если англичане проведут референдум и отменят этот великолепный институт? И монархия исчезнет, перестанет быть привязанностью английской души и частью английской жизни.

И дело не только в таких высоких и недоступных материях, как монархия. Иногда меня посещает безобразно крамольная мысль в стиле Лавруши Стерна: а не таится ли национальный характер в цвете кирпича, из которого сложен особняк Уайльда в Челси, в названии паба «Мухомор и мышь», в ужасной манере накладывать салат на вилку, а не поддевать его? В полуобороте худосочной и прекрасно-рыжей англичанки, смотрящей томно в окно на дорогу, в веселом и без всякого повода подмигивании кондуктора двухэтажного автобуса — короче, во всей бурлящей жизни, начиная с национального гимна и кончая щебетанием легких девиц в дешевом клубе у вокзала Паддингтон.

И всё же встанем и замрем:

БОЖЕ, ХРАНИ КОРОЛЕВУ…

О Ней, которая правит, но не управляет, о Ней, которая является главой не только Англии, Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии, но и Британского Содружества, насчитывающего 48 государств с общим населением 900 миллионов человек.

Сейчас у власти в Англии стоит Виндзорская династия, появившаяся после немецкой бомбежки Лондона 7 июля 1917 года, когда много людей погибло, — толпа в ярости набросилась на принадлежавшие немцам дома, и Георг V решил сделать династическое имя более английским и заменил Саксен-Кобург-Готское название династии на Виндзор. У наших монархистов серьезные претензии к этой династии: после Февральской революции, когда в шумных Советах бродили мысли об аресте царской семьи, король Георг V предложил отрекшемуся от трона царю Николаю политическое убежище в Англии. Однако пришедшие к власти лейбористы во главе с Ллойд-Джорджем надавили на своего монарха, заметив, что прибытие царя с семьей в Англию вызовет возмущение тамошнего пролетариата, наэлектризованного бурными событиями в России, и, того гляди, приведет к массовым беспорядкам. Уже летом 1917 года посол Великобритании в Москве Джордж Бьюкенен, обливаясь горючими слезами (о, английское лицемерие!), объявил царю, что его родственник, английский монарх вынужден отказать дорогому Николасу с семейством под давлением политических обстоятельств. Поразительно, что это случилось в Англии — приюте для многих революционеров. Но вот для монарха места не нашлось, неизвестно, как сложилась бы судьба царской семьи, если бы Георг V не дрогнул…

Боже, храни королеву!

Англичане с болезненным интересом относятся к частной жизни королевской фамилии, с упоением читают сплетни о падениях августейших особ, с неподдельной радостью наблюдают все королевские церемониалы — так можно относиться только к части собственной души, это, наверное, и есть национальный характер.

Нынешняя королева Елизавета II — четвертая по счету, она наследовала трон как старшая дочь в семье, принц Филипп, родившийся в Греции, вместе с супругой занимается благотворительностью и совершает заграничные вояжи, он высок и представителен, — а что еще необходимо для сиятельного мужа? Королеве-маме стукнуло сто лет, она всегда славилась дивным характером, рассказывают, что однажды она попыталась вызвать слугу, на звонок никто не ответил, она спустилась вниз и увидела двух спорящих лакеев. «Когда вы, два старых педика, закончите свой спор, принесите джин с тоником своей королеве».

Король Эдуард VIII сыграл роковую роль в моей жизни: в сущности, я обязан ему и вечной (как кажется) разлукой со шпионажем, и очередным счастливым (как кажется) браком. Если бы не этот великий король, я грыз бы себе локти по поводу бесплодно и несчастно прожитой жизни, работал бы швейцаром в ресторане для олигархов и с завистью смотрел бы на любого хмыря, написавшего хоть самую захудалую книгу.

Дело началось во время моего резидентства в Дании, когда мне уже изрядно поднадоело совершать подвиги на ниве шпионажа на благо каких-то сереньких деятелей, которые иногда осчастливливали страну Андерсена своими визитами. Член политбюро Соломенцев с живостью бегал по злачным местам Копенгагена, наблюдая, как загнивает капитализм, правая рука Брежнева Черненко, живший во время своего визита в посольстве (ведь в отеле могли, не дай бог, что-нибудь отмочить зловредные западные спецслужбы), на узком секретном совещании дипломатов поведал о процветании нашего сельского хозяйства, всё один к одному, и от этого великая Система выглядела совершенно тошнотворной[60]. (Попутно заметим, что и от новой великой Системы порою мутит.)

На этом грустном фоне и случилась Любовь, пути которой, как известно из Кнута Гамсуна, устланы цветами и кровью, она накатилась неожиданно, неотвратимо и перенеслась из Копенгагена в Москву. Прежняя жизнь становилась все невыносимей, и замаячила перспектива развода. Когда, благодаря доброжелателям, тайное стало явным и дошло до начальства, меня пригласили на ковер и тактично попросили объясниться. Я не собирался таиться и так же вежливо заявил, что намерен подать на развод и сочетаться новым, на этот раз счастливым, браком. В ответ мне столь же вежливо разъяснили, что второй развод, по существовавшему в КГБ негласному моральному кодексу, не влезает ни в какие рамки, и посему мне, как Гамлету, следует исходить из «быть или не быть»: или я сохраняю свой брак и отделываюсь легким испугом за «аморалку» (понижение, но со временем реабилитация), либо мне следует собрать пожитки и выметаться из конторы, правда, с положенной по чину пенсией; все же я не изнасиловал жену члена Политбюро, не брал в качестве «сувениров» бриллианты от иностранцев и не растратил казну ре-зидентуры.

Быть или не быть?

Тут на помощь и пришел Эдуард, герцог Виндзорский, со своей американской мадам: сериал об их всепоглощающей любви с триумфом прошел год назад по датскому телевидению. Все было прекрасно: и случайность любви, и нежные воркования, и негодование лицемерного истеблишмента, и благородство главных персонажей. Уоллис Симпсон, бывшая актриса, американка из богатой вирджинской семьи, развелась со своим первым мужем и сочеталась браком с британским гражданином Эрнестом Симпсоном. Два неудачных брака за спиной — очень вдохновляющий пример. И тут знакомство Уоллис с будущим королем через ближайшую подругу Тельму, страстный роман. Естественно, уже в 1935 году об этом донесли до ушей царствующего монарха Георга V, он разгневался, но Эдуард на той стадии не счел возможным признать свой грех — по-человечески очень понятно, кто из нас не бывал трепещущим листом? К тому же, несомненно, он хотел унаследовать трон и думал, что пронесет. Король счастливо почил в 1936 году, и монархом стал Эдуард, который почти сразу, не стесняясь, утянул любимую Уоллис с собою в средиземноморский круиз. Английские газеты, опасаясь суда по закону о клевете, помалкивали по поводу этой «преступной связи», однако американская пресса нагло трубила о «королеве Уолли», втихую косточки влюбленных перемывали и королевский двор, и вся политическая элита.

Но Эдуард был упрям, как честный осел, и пожелал сочетаться брачными узами со своей Уоллис. Для начала последняя в спешном порядке подала на развод со своим мужем: это было нетрудно, ибо его обнаружили в отеле с очередной любовницей. Узнав о серьезных намерениях короля, английская элита встала на дыбы, и личный вопрос перерос в политический кризис: премьер-министр Стэнли Болдуин полагал, что английский народ не одобрит такой брак, большинство политиков разделяли его точку зрения. Но были и понимающие люди, например, Уинстон Черчилль убеждал драматурга Ноэля Кауэрда:

— Почему бы королю не жениться на своей профурсетке?

— Да потому, что Англии не нужна королева — профурсетка! — возражал Кауэрд, кстати, убежденный педераст.

Давление на короля было невиданным, от него не скрывали, что в случае брака придется расстаться с короной, вопрос стоял ребром: «или — или». Английская пресса уже склоняла на все лады новоявленных Ромео и Джульетту, парламент размахивал кулаками, напуганная Уоллис уехала в Париж и публично заявила, что не намерена вступать в брак: мол, она слишком любит короля, чтобы доставить ему неприятности (ах! ах! ах!). Другой бы давно дрогнул, но не бесстрашный Эдуард: он действовал как танк, и 11 декабря 1936 года отрекся от престола, не поцарствовав и года. Затем, получив титул герцога Виндзорского, взял в охапку миссис Симпсон и отправился с нею в Париж, где и реализовал свою заветную мечту: скрепил пламенную любовь брачными узами. Скандал в благородном семействе! Новый король, его брат Георг VI отказался удостоить герцогиню титула «Её Королевского Высочества» и запретил супругам возвращаться в Англию. Так они и жили в изгнании до самой смерти короля (между тем Адольф Гитлер делал на него ставку). По преданию, ежедневно перед сном монарх клал ей на подушку белую розу. Его отречения никто не оценил. «Как похоже на него! — заметил один остроумец. — Отказаться от должности адмирала флота, чтобы стать третьим помощником на балтиморском пароходишке».

Вот это настоящий Мужчина! Как у Гете: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой!», как у Киплинга: «Все потерять и все начать сначала!» Кто еще в мире ради женщины выбрасывал к черту корону? Наоборот, короли резали своих возлюбленных и жен ради своей ненасытной жажды власти, а придворные сами приносили своих супружниц в постель королям, лишь бы сохранить свое положение. Даже революционеры жертвовали любовью ради своих сомнительных дел: Ленин отказался от счастья с Инессой Арманд, Сталин возненавидел Аллилуеву, когда она стала его критиковать, и, возможно, отправил ее на тот свет. А что сказать о Молотове, чью любимую жену великий Иосиф посадил за решетку? Ничего, проглотил, бегал на заседания Политбюро. «Доброе утро, Иосиф Виссарионович!» — «Доброе утро, Вячеслав Михайлович! Как твоя Полиночка?» — «Спасибо. Хорошо».

Да что короли! что вожди! Там хоть троны и целые государства, там есть что терять, а вот один генерал безумно влюбился, решил подать на развод и пошел согласовывать свой грядущий подвиг с начальством, которое очень деликатно направило его на путь истинный. Так он и прожил со своей единственной и неповторимой до самой отставки, когда уже не до страстной любви, а как бы грыжа не защемила, и не наделать бы в штаны из-за аденомы.

Неужто я уподоблюсь этим жалким людишкам? Ради золотых погон, ради трехкомнатной квартирки в номенклатурном доме? Ради большой зарплаты, мерлушковой папахи, почти бесплатной поездки на черноморский курорт, автомашины с шофером?

Разве не я кропал в конце 60-х:

И в ярости нашей, и в брани,

И в бдениях ночь напролет

Какое-то тихое пламя,

Какая-то радость живет.

Как боги мы будем бессмертны

В обугленном царстве своем,

Цветные колечки из меди

Заменят для нас серебро!

Образ Эдуарда стоял перед моими глазами, я настолько был пронизан всей этой историей, что с восторгом пересказал ее коллеге-генералу и заметил, что поступлю таким же образом. Коллега поморгал глазами: либо ничего не понял, либо просто обалдел. Подобно Эдуарду, я собрался в поездку со своей будущей женой поразвлечься, но не по запретному тогда Средиземному морю, а в журналистский санаторий в Пицунде. Написал рапорт об отпуске, но Начальство справедливо узрело в поездке перчатку, брошенную ему в светлый лик, и попросило меня пройти комиссию для оформления отставки, что я проделал с огромным удовольствием — велики были и любовь, и весь запал! Когда я вернулся, все было кончено: вышибли с любовью.

Совсем недавно мы с женой отпраздновали двадцать лет своей преступной связи. За это время я узнал много интересного об Эдуарде и Уоллис.

Еще принцем Эдуард радовался жизни в самых грязных борделях Парижа, путался с многочисленными дамами, особенно его тянуло на замужних. В 1928 году попал в лапы опытнейшей леди Тельмы Фернесс, которая потом жаловалась, что в сексуальном плане он оставлял желать много лучшего, и поэтому она переключилась на одного пакистанского плейбоя. К тому же Эдуард был расистом и сочувствовал Гитлеру, говорили, что он в Европе встречался с Гессом, который потом прилетел в Англию для обсуждения сепаратного мира.

На Уоллис пробы ставить было негде: первый муж, алкоголик и гомосексуалист, частенько лупил её за разврат на стороне, случались романчики с итальянским послом и аргентинским дипломатом, нехорошая связь с женой адмирала мадам Мэри Седлер, склонность к любви втроем. Абортировала от Чиано, будущего министра иностранных дел у Муссолини…

Чем же взяла эта распущенная баба Эдика, принца Уэльского?! Очень просто: в Китае освоила фэн-чанг, древнекитайские эротические способы, использующие массаж различных нежных частей мужского тела, что и применяла на принце, страдавшем, оказывается, преждевременным семяиспусканием. Такие проделывала с ним штучки, что он от счастья взвивался к потолку и терял сознание, — ведь он был мазохистом, любил играть в «няня-дитя», где Уоллис выполняла миссию строгой няни и шлепала его по одному месту. К тому же она была мастерицей по феллачио (так деликатно в Англии называют минет) и даже сделала себе операцию по сужению влагалища — лишь бы удержать своего партнера! Однажды в присутствии нескольких друзей она велела Эдуарду: «Сними мои грязные туфли и принеси другие». И тот встал на колени и исполнил приказание.

А что дальше? Что можно ожидать от блудницы? В 50-е годы Уоллис устала от фэн-чанга и сошлась с известным плейбоем и гомиком Джимми Донахью, владельцем известного универмага «Вулворт». Говорят, что заодно он покрывал, как хороший баран, и самого Эдуарда, тот же Ноэль Кауэрд, ставший большим другом Эдуарда после его отречения, писал: «Хотя герцог и делает вид, что я ему приятен, на самом деле он меня терпеть не может, поскольку мы оба голубые. Правда, в отличие от него, я этого не скрываю. Так что у Уоллис есть возможность спать с двумя педерастами — одним королем и одним богачом».

Хороши были дружки у Эдуарда, впрочем, разве я знаю, как квалифицировали мой роман мои дружки из КГБ?

Чеширский Кот достал из Улыбки гитару и запел известную песню на слова Киплинга:

— Жил-был дурак, он молился всерьез

(Впрочем, как вы, как я!)

Тряпкам-чулкам, пучку волос,

Всему, что вздорною бабой звалось.

А он ее звал Королевою Роз

(Впрочем, как вы, как я!).

Но я сделал вид, что эта песня не имеет ко мне никакого отношения, и даже чуть подмурлыкал Коту.

Другим моим любимым королем стал тоже Эдуард, но Шестой и по кличке «Берти». Обычно его изображают толстым, с оплывшей и изношенной физиономией, словно таким он уродился. На самом деле он был красавцем и жизнелюбом — нечто живое и порочно-человеческое в незыблемом море лицемерной добродетели, которую олицетворяли собою королева Виктория и ее муженек принц Альберт. Скучнейшая пара, о которых и сказать нечего, кроме того, что они почти половину XIX века трудились на благо Англии (и славно потрудились!), тупо производили на свет детей и лицемерили, к сожалению, искренне. Виктория, прожившая почти безупречную супружескую жизнь со своим ненаглядным Альбертом, ассоциируется с «викторианской моралью», то бишь самым низкопробным лицемерием, когда разврат кутается в одежды добродетели (сейчас муссируется ее связь с собственным слугой).

Забавно написал о Виктории в первом издании БСЭ в 1928 году английский коммунист-идеолог Ротштейн, долгие годы директор Музея Маркса в Лондоне: «Семья Виктории по отцовской линии состояла сплошь из самодуров, пьяниц, развратников и выродков… Виктория унаследовала немало фамильных черт — посредственные способности, малопривлекательную наружность и необыкновенно сварливый и деспотический характер».

Но сыночек Берти пошел не в маму с папой, а в других родственников. Весельчак: однажды вместе с приятелем задрал юбку на голову у проходившей старушки и засунул пятифунтовую купюру в ее панталоны. Бегал по борделям, любил собачьи и петушиные бои, резался в карты и танцевал до утра, охотился на кого не лень, пил по-белому и по-черному, не пропускал ни одной юбки и так обожал сигары, что его именем назвали ныне ходовую марку. Ни один король, даже французский, так не любил Париж и особенно его блестящих кокоток, именно там, в знаменитом ресторане «Мулен-Руж», разгулявшийся Берти заказывал шампанское для натурщицы Тулуз-Лотрека Ля Гулю и для всего оркестра, а через несколько лет завел романец с самой Сарой Бернар. Однако пыл его души не был направлен исключительно на француженок, не пропустил он и англичанку Катрин Уолтерс, получившую вознаграждение в десять тысяч фунтов за одну ночь с императором Наполеоном III. Однажды она устроила так, что была подана Берти на серебряном блюде и предстала взору принца абсолютно голой, если не считать нитки жемчуга и ветки петрушки в волосах.

А мама королева Виктория надувала щеки и грозила пальцем. Гремели скандалы, рыдала супруга Берти, принцесса Александра, принц писал яркие письма своим любовницам, и потом они его шантажировали, приходилось даже свидетельствовать на судебном процессе. Так он жил-поживал, законных и незаконных детей наживал, пока не успокоилась душа сначала Альберта, а потом и Виктории…

Когда Берти надел на голову корону, ему уже стукнуло шестьдесят. Но всё равно приятно! Радует, что он не отказался от вредных привычек, а наоборот, развернулся на полную катушку, не стал прятать любовниц и, как все развратники, стал популярнейшим королем Англии. Огромное сходство с Россией, где чем развратнее правитель, тем больше его обожает народ. С другой стороны, как пишет Бродский,

Нет для короны большего урона,

Чем с кем-нибудь случайно переспать.

После трагической гибели принцессы Дианы в Англии выросло число противников монархии, ибо строптивую принцессу семейство не жаловало и постоянно ей выговаривало за дурное поведение. Монархия подвергается резкой критике, но разве мы не ненавидим то, что любим?

Разведенный муж Дианы Чарльз, принц Уэльский, в будущем обретет корону, а сейчас пока все гадают, когда он свяжет себя брачными узами со своей давней любовницей, постоянно мозолившей глаза Диане, которая, кстати, тоже любила наставить мужу рога. Принц включился в нашу бескрайнюю пушкиниану и издал на свои деньги уникальный труд пушкиноведов: факсимильное воспроизведение и описание 18 рабочих тетрадей Пушкина, состоящее из 8 томов альбомного типа (2500 долларов за весь комплект, часть небольшого тиража бесплатно передана некоторым нашим библиотекам). Наш человек!

Виндзоры живут припеваючи: королева является одной из самых богатых дам мира: владеет угодьями, замками, тысячами драгоценных произведений искусства, у нее пять «роллс-ройсов» и одна яхта «Британия», к тому же государство оплачивает ей 75 % расходов. Больше всего на свете королева любит (кроме Соединенного Королевства) свою кошечку, которой самолично покупает бигуди и бантики в виндзорских магазинах (прочитав это, Чеширский Кот уселся ко мне на стол и стал сверлить меня своим зеленым взглядом).

В династии Виндзоров все при деле: принц Чарльз привязан к пони, принц Эндрю — офицер военно-морской авиации, принц Эдуард служит в театральной организации. Совсем недавно новая сенсация: на странице газеты «Сан» голая, бесстыдная грудь Софи, невесты принца Эдуарда, сделанная ее подружкой (уже, естественно, бывшей) лет десять назад, когда Софи работала на радиостанции и развлекалась с одним диск-жокеем в Испании. Правда, свадьба все же состоялась, но эта обнаженная грудь… она возмутила многие пуританские души! А тут еще сына Дианы принца Вильяма затянули в наркоманию! И представьте, что это сделал его дружок, завзятый кокаинист Том, являющийся не кем иным, как сыном Камиллы Паркер-Боулз, той самой до неприличия многолетней любовницы будущего короля Чарльза, которая вот-вот пойдет с ним под венец…

Сравнительно недавно в Виндзорском замке произошел страшный пожар, но погорельцы не погорели и катаются как сыр в масле…

— Ах, эта черная зависть писаки к людям состоятельным! — вскричал Чеширский Кот, купаясь в Улыбке. — Зарабатывай деньги, а не глуши водку, как большинство твоих соплеменников. И будешь как королева! К тому же она обожает работать: каждый день кормит своих фламинго, гарцует на лошадях и по вечерам смотрит «мыльные оперы» по ТВ. Я уже не говорю о различных протокольных делах! Думаешь, так просто выстоять на приеме с бокалом шампанского, особенно если на дух не переносишь того, кто тебя пригласил?

— Представляю, сколько бы она трудилась, если бы имела Чеширского Кота! — заметил я. — Все-таки с тобою посложнее, чем с тонконогими фламинго…

— Интересно, почему некоторые хамы считают, что с котом можно говорить на «ты». Разве я давал повод для подобного амикошонства?

Я промолчал, вспомнив, что и знаменитый Бегемот выступал точно с такими же жалобами; видимо, когда коту ответить нечего, он таким образом переходит в контрнаступление.

До сих пор существует миф, что монархия — это святое для любого англичанина и не дай бог, помянуть всуе королеву или кого-нибудь из ее семьи. Возможно, в былые времена этот пиетет и существовал, но боюсь, что ныне все пошло шиворот-навыворот и позлословить о королевской семье, обсудить все ее дрязги уже стало хорошим тоном, впрочем, а разве мы, русские, не такие же?

Сейчас сделан культ из погибшей принцессы Дианы, но ведь при жизни о ней ходило множество сплетен, а один гвардеец даже написал мемуары о постыдной связи с нею. Вот вам и «кодекс джентльмена»! Вот вам и гвардейцы!

— М-да, довольно гнусная история! — прокомментировал Чеширский Кот. — Мужчины постоянно подрывают престиж династии: совсем недавно в кровать королевы, перемахнув через высокую стену с колючей проволокой (!), проник неизвестный. Правда, ничего ужасного не случилось, они всего лишь поговорили! — ведь ему было лишь двадцать лет. Но у нас бывали и более серьезные вторжения…

— Снова мужчины?! Просто как пчелы на мед!

— На этот раз это был лис. Негодяй проник в сад ночью и передушил всех розовых фламинго! — И Кот превратился в хитрую Улыбку, это навело меня на мысль, что это он сам полакомился королевскими фламинго.

Чтобы покончить с английскими королями и королевами, заметим, что не все они были беспутны: например, Георг II сказал своей умирающей жене, умолявшей его жениться вновь: «Нет, после тебя я уже никогда не женюсь! Я буду иметь любовниц».

Мудрые слова, но чтобы сказать их, нужно быть королем…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.