Глава 2. Незаконный оборот наркотиков

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 2. Незаконный оборот наркотиков

Это — экономика, парень!

Все помнят, как в ходе своей первой предвыборной кампании на пост президента Билл Клинтон признался, что, когда был студентом, курил марихуану, но при этом не затягивался. Я сделаю противоположное признание: я никогда не курила её, но вдыхала на студенческих вечеринках, где курили другие, а вся комната была наполнена характерным едким дымом. Лично я никогда не принимала никакие запрещённые наркотики по чисто экономическим причинам. Я была бедной студенткой и могла либо заплатить 1,99 фунтов стерлингов за бутылку вина, пусть и не самого хорошего, либо платить гораздо больше денег за запрещённое вещество, которое действовало на тех, кто его принимал, почти так же, как алкоголь на меня. Время шло, я разбогатела и просто перешла на вино за 3,99 фунтов стерлингов за бутылку.

Некоторым не нравится то, что государственная политика борьбы с наркотиками строится только на морали, на утверждении, что наркотики — это просто плохо. На этом принципе и основана «война» с наркотиками, ведущаяся в США, Великобритании и других европейских странах. Однако большинству людей не обязательно смотреть фильм Стивена Содерберга «Траффик», чтобы понять, что у политики абсолютной нетерпимости нет будущего в условиях, Когда так много граждан наших стран употребляют незаконные наркотики. Закон, который в какой-то момент жизни нарушается более чем одним человеком из пяти (одним из трёх американцев в возрасте от двадцати лет), и при этом никто из друзей о нарушениях не сообщает, считается неудачным законом.

Существуют три философских подхода к борьбе с наркотиками. Первый подход представляет собой идеальную модель общества, свободного от наркотиков. Этот подход вдохновляет на борьбу с наркотиками. Сторонники второго подхода считают употребление наркотиков болезнью и, соответственно, предполагают, что недостаточно просто бороться с этим, необходимо обеспечить наркоманов медицинским лечением и социальными программами. Третий подход основан на доктрине о свободной воле, которая предполагает, что люди могут употреблять всё, что они хотят, лишь бы это не причиняло вред другим. На практике наша терпимость по отношению к друзьям, родственникам и знакомым, употребляющим наркотики, означает, что политики не могут игнорировать этот принцип, даже если он им и не нравится.

Экономика может помочь пролить свет на философские и политические споры. Ведь, в конце концов, это работа рынка, на котором государственные запреты имеют совершенно предсказуемые последствия. Соответственно, важны не только вопросы, связанные с ценами, но и все неэкономические соображения, используемые в государственной политике по борьбе с наркотиками.

Мы не обладаем большим количеством достоверной информации относительно незаконной торговли, но мы можем обсуждать то, что нам известно. Употребление наркотиков всегда было неотъемлемой частью человеческой жизни. Древние греки употребляли опиум, ацтеки — мескалин и марихуану. Люди принимали наркотики в том или ином видена протяжении всей письменной истории. Постоянные попытки правительства запретить это являются феноменом 20 в., продуктом кампаний за мораль, характерных для Викторианской эпохи. Безусловно, самой знаменитой их них стала принятая в 1920-е годы 18-я поправка к Конституции США, запретившая распитие ликёров. Этот запрет восходит к кампаниям за трезвость Викторианской эпохи, в рамках которых пропагандировались такие безалкогольные напитки, как настойки из сарсапарели (кустарник из семейства лилейных), одуванчиков и лопухов. Они сильно отличаются от того, что молодёжь предпочитает пить сегодня, например от модных коктейлей с водкой или слабоалкогольных напитков (пиво, сухое вино и др. напитки под общим названием alco-pops).

В наши дни многие хотя бы раз в жизни пробовали незаконные наркотики — это примерно половина жителей западных стран, — не говоря уже о миллионах постоянных потребителей алкоголя, табака и кофеина. Часто употребление запрещённых веществ — это не более чем юношеский опыт. По данным исследований, три четверти или четыре пятых тех, кто попробовал запрещённые наркотики, получили свои первые дозы бесплатно, на вечеринке или в клубе. Дилеры стараются создать клиентскую базу, раздавая пробные дозы, аналогично тому, как производители стараются построить рынок для определённого шампуня или супа. Исследования — которые, по всей вероятности, дают заниженные данные, — показали, что примерно треть американских совершеннолетних пробовала так называемые «лёгкие» наркотики, такие как марихуана, а среди студентов колледжей это количество увеличивается до 50 %. В Германии и Швейцарии доля населения, употреблявшая за свою жизнь незаконные наркотики, составила 20 %. Разве могут все эти люди быть преступниками в прямом смысле этого слова? Многие из нас не считают, что странная смесь, которую мы курили в колледже, затягиваясь или нет, делает кого-то преступником или просто плохим человеком.

Более того, немногие становятся пожизненными наркоманами или приобретают зависимость. Те же исследования показывают, что хотя 17 % жителей Швейцарии пробовали наркотики, лишь 2 % принимали что-нибудь за последний год. Потребление наркотиков резко сокращается среди людей старше 30 лет. Так называемые «мягкие» (или «лёгкие») наркотики, в отличие от «жёстких» (или «тяжёлых»)[1], не вызывают привыкания, хотя многие люди всё равно избавляются от этой привычки. Исследования, проведённые среди ветеранов войны во Вьетнаме, показали, например, что многие из них принимали героин в Южней Азии, но подавляющее большинство самостоятельно отказалось от него по возвращении домой. По данным Американского национального обследования домашних хозяйств по вопросу о злоупотреблении наркотиками, зависимость приобретает один из трёх, принимающих героин, — это довольно высокий процент, но всё-таки ниже, чем четыре пятых зависимых курильщиков.

С другой стороны, хотя многие незаконные наркотики не вызывают физиологического привыкания, спрос на них со временем растёт. Поскольку цены в последнее время имели тенденцию к снижению, данный факт может свидетельствовать о росте предложения. Однако вред здоровью наносят все наркотики (в том числе и разрешённые), поэтому их приём влечёт за собой дополнительные расходы для системы здравоохранения и приводит, возможно, к снижению производительности труда. Исследования показывают, что рост розничных цен на героин, один из наиболее летальных наркотиков, привёл к снижению количества вызванных им смертей. Однако противозаконный характер этого бизнеса приводит к тому, что большая часть наркотиков оказывается низкого качества или сфальсифицированной, и зачастую именно это убивает наркоманов, а не сами наркотики.

Все знают, что мировой рынок незаконных наркотиков огромен, но ни у кого нет определённых данных, поскольку не известны ни точные объёмы продаж, ни цены. По международно признанным данным ООН, оборот этого рынка составляет 400 млрд. долл. (что превышает оборот мировой нефтяной отрасли), в индустрии работают около 20 млн-человек, и обслуживаются от 70 до 100 млн. потребителей, Почти половина этих потребителей живёт в США, которые представляют собой самый большой рынок наркотиков и других товаров. Большая часть из 50 стран, производящих и экспортирующих незаконные наркотики, очень бедна, и зачастую выращивание и сбор этих культур являются единственным источником доходов. Возможно, к значительному росту производства наркотиков в развивающихся странах привело сочетание высокой потенциальной прибыли этой отрасли с такими экономическими проблемами, как падение цен на товары и тяжёлое бремя внешнего долга. Многие крупные производства находятся в местах военных конфликтов (например, в Колумбии, Бирме или Афганистане), хотя и не ясно, является это причиной или следствием торговли наркотиками.

Поскольку такие факты широко распространены, давайте посмотрим на проблему с экономической точки зрения. На любом рынке есть спрос и предложение. Законы могут регулировать как спрос, так и предложение, и даже в таких либеральных, по общему мнению, странах, как Нидерланды, с 1970-х годов ужесточили политику запретов по отношению к обоим этим видам. Обычно за поставку наркотиков полагается более суровое наказание, чем за их употребление, и страны по-разному подходят к наказанию тех, кто принимает наркотики.

На различных рынках действуют разные цены — в зависимости от уровня конкуренции между поставщиками. Например, в 1993 г. цена за грамм героина колебалась от 43 долл. в Нидерландах до 196 долл. в Швейцарии. Вступление в силу запретов на определённые виды наркотиков во многих промышленно развитых странах привело к ограничению конкуренции среди поставщиков подобных веществ. Во многих случаях наблюдается если не монополия на поставку, то что-то очень близкое к ней, и поддерживается это ужасным насилием и жестокостью. Противозаконность приносит такие большие прибыли на этом рынке, игра здесь стоит свеч — вспомните о миллиардах долларов прибыли легальной фармацевтической индустрии и увеличьте её в несколько раз, тогда вы получите представление о масштабах этой отрасли. Как это ни странно (хотя в рамках экономического мышления это выглядит вполне нормально), получается, что чем строже запреты, тем выгоднее становится бизнес, потому что с рынка вытесняется конкуренция. В результате законы и таможенники помогают самым настойчивым и жестоким поставщикам убирать из игры своих конкурентов.

Таким образом, есть полное основание говорить о том, что политика абсолютных запретов, которую поощряют правительства большинства стран, импортирующих незаконные наркотики, создала параллельную экономику, находящуюся под контролем организованной преступности. Доходы, создаваемые при торговле наркотиками, необходимо отмывать, таким образом расширяется влияние бандитов в других, законных видах деятельности. Это тоже глобальная экономика. По мнению многих экспертов, начиная с сотрудников ООН и кончая Мануэлем Кастеллсом, уважаемым социологом из Беркли, растущее влияние криминальных многонациональных компаний может подрывать деятельность легальных демократических институтов. Это влияние не позволяет развивающимся странам стремиться к большему процветанию посредством традиционной экономики и политического прогресса. Зачем им всё это, если есть источник лёгкого дохода для их фермеров, из которого получают щедрые взятки коррумпированные чиновники и политики, «закрывающие глаза» на подобную торговлю? Если они уничтожат посевы, то получат огромную головную боль, связанную с поиском альтернативного заработка для беднейших крестьян. Не удивительно, что вопрос, как отучить афганских фермеров от выращивания опийного мака, является самым сложным вызовом при восстановлении разрушенной экономики страны.

Более того, запреты делают преступниками и продавцов, и покупателей. Высокие цены заставляют многих наркоманов идти на преступления, для того чтобы получить деньги для покупки дозы, хотя в этой среде преступления могут считаться вполне нормальным и социально приемлемым явлением. Наркоманы должны находить средства для удовлетворения своей потребности в наркотиках. Немецкие и американские исследователи выяснили, что примерно одна пятая часть средств, необходимых наркоманам, зарабатывается законным образом, более трети поступает от распространения наркотиков, а остальное добывается разными криминальными способами, например, кражами со взломом, разбоем или проституцией. Очень большой процент преступлений против частной собственности связан с наркотиками. Употребление наркотиков, безусловно, является одной из сложных социальных проблем, которые «отгораживают» городские гетто стеной нищеты и насилия.

С другой стороны, высокие цены помогают ограничивать спрос. Если бы незаконные наркотики были гораздо дешевле, или если бы правовое наказание было менее суровым, то количество наркоманов было бы гораздо больше.

Как же тогда мы можем уравновесить достоинства и недостатки разных политических методик? Предположим, что правительство будет вынуждено смягчить политику в отношении таких «мягких» наркотиков, как марихуана, разрешив индивидуальное употребление её небольших количеств и выдав лицензии поставщикам. Преимущество подобной ситуации состоит в том, что отмена серьёзных правовых санкций приведёт к увеличению количества поставщиков и уменьшению влияния криминальных группировок. Упадут розничные цены. Будет меньше работы для полиции — как в отношении поставщиков, так и в отношении наркоманов, — соответственно, можно будет сократить бюджет полиции. Уменьшится социальный ущерб от воровства и насилия. Улучшится здоровье наркоманов, так как появится возможность контролировать уровень качества наркотиков. Кроме того, правительство сможет увеличить свои доходы благодаря налогам и лицензированию законной торговли.

Однако, наряду с преимуществами, появятся и недостатки. Низкие цены могут привести к увеличению спроса, и, возможно, из-за этого появятся новые наркоманы. Это, возможно, окажет отрицательное воздействие на состояние здоровья и производительность труда наркоманов. (Данные, свидетельствующие о том, что наркотики приводят к снижению работоспособности, немногочисленны, а кто-то считает, что они оказывают прямо противоположное действие.) Некоторые великие писатели и художники были известными пьяницами, и, поговаривают, что кино- и телеиндустрия была бы ничем без кокаина.) Некоторые эксперты считают, что разрешение принимать «мягкие» наркотики приведёт к тому, что большее количество людей начнёт употреблять сильнодействующие. А это сделает недостатки подобной политики ещё заметнее.

В мире проводилось несколько экспериментов с политикой, альтернативной всеобщей борьбе с наркотиками, и их результаты наводят на размышления. В одном исследовании, проведённом Центром исследований экономической политики, сравнивалось употребление героина в Великобритании и Нидерландах. В Нидерландах употребление наркотиков по-прежнему запрещено, в том числе и марихуаны. Но в отношении обладателей небольших количеств вещества применяется довольно либеральная политика, позволяющая продавать маленькие дозы марихуаны в специальных кафе. Таким образом, кафе в Амстердаме являются главными туристическими достопримечательностями, наряду со знаменитыми кварталами красных фонарей и каналами. Подобный либерализм в Нидерландах сочетается с обычным строгим режимом в отношении тех, кого поймали на импорте или экспорте наркотиков, с большими штрафами и строгим тюремным заключением.

Экономисты выяснили, что в 1983–1993 гг. 1 грамм героина стоил в среднем в Нидерландах 28 фунтов стерлингов, по сравнению с 74 фунтами стерлингов в Великобритании. В то же время уровень преступности, связанной с наркотиками, в Нидерландах был ниже, и гораздо меньшее, чем в Великобритании, количество молодёжи употребляло различные наркотики. Кроме того, наркоманам предоставлялась медицинская помощь. К 1995 г. в Нидерландах доля, смертей, связанная с наркотиками, составляла 2,4 млн. жителей, по сравнению с 9,5 млн. во Франции, занимающей второе место. В Нидерландах даже открыли для наркоманов дом престарелых. Таким образом, если подходить к голландскому эксперименту с позиций ухудшения национального здоровья и увеличения полицейских расходов, то он показал, что от более либерального режима можно получить неплохую выгоду. Поэтому, не удивительно, что в конце 2001 г, правительство Великобритании объявило о введении в действие системы управления в отношении марихуаны, которая аналогична той, что, принята в Нидерландах.

Другой эксперимент, проведённый в консервативном швейцарском городе Цюрихе, тоже даёт пищу для размышлений. Цюрих — настолько же строгий и сдержанный город, насколько Амстердам — свободный. Однако, несмотря на жёсткую репрессивную политику, в 1987 г. наркотики продолжали продаваться, и их открыто принимали в печально известном Нидл Парке (Парке Иглы) позади здания главной железнодорожной станции. Место это было неприятное, количество наркоманов с подорванным здоровьем росло, а поставки контролировались группировками, предлагавшими наркотики школьникам по особо низким ценам. Высокие прибыли приводили к тому, что рынок пытались захватить новые крупные группировки, а новые выходцы из Ливана, Албании и Африки начинали борьбу за передел рынка. Уровень преступлений против собственности, совершённых наркоманами для покупки дозы, рос с неимоверной быстротой. Полиция закрыла парк, но всё это просто переместилось на старую пустующую станцию.

В 1994 г. городские власти решили опробовать новый подход. Теперь они предоставляли небольшие порции героина зарегистрированным наркоманам, которые должны были принимать наркотики в специальных офисах и соглашаться на медицинское или психологическое лечение. Полиция же продолжала громить других поставщиков, но более либерально относилась к употреблению наркотиков в частных домах и на частных вечеринках. Новая политика принесла успех. Так, например, здоровье закоренелых наркоманов в значительной степени улучшилось. Более половины зарегистрированных пациентов получили постоянную работу, а подавляющее большинство тех, кто раньше воровал для того, чтобы оплатить дозу, прекратили это делать. В декабре 1996 г. жители Цюриха единодушно проголосовали на референдуме в поддержку этой политики.

Либерализация законов принесла успех и в Великобритании, где показатели употребления наркотиков были самыми высокими в Европе. В 2002 г. правительство практически исключило из числа уголовно наказуемых дел приобретение марихуаны для личного пользования, начало эксперименты по медицинскому применению этого наркотика и развернуло дебаты по поводу присвоения экстази статуса «мягкого» наркотика.

Экономические предпосылки для государственного вмешательства в злоупотребление наркотиками состоят в том, что вред здоровью и социальные проблемы, возникающие в связи с потребительским выбором на частном нелегальном рынке, приносят обществу в целом издержки, намного превышающие частные выгоды, удовольствие отдельных наркоманов или прибыли наркодилеров. Этот феномен известен как внешние эффекты (экстерналии). Термин означает, что поведение отдельного человека или группы лиц оказывает воздействие на других людей. Ситуация с внешними последствиями предлагает классическое обоснование для вмешательства государства в работу рынка, гак как выбор отдельных людей приводит к совершенно неидеальным результатам — в нашем случае, к слишком большому потреблению незаконных наркотиков. Другими примерами внешних эффектов могут служить шумные вечеринки, езда на машине в переполненном городе или даже употребление разрешённых наркотиков.

Существующие на сегодняшний день решения этого вопроса в большинстве западных стран состоят в полном запрете хотя бы сильнодействующих наркотиков. Этот запрет действует и на другие внешние эффекты. Например, запрещено или ограничено использование некоторых загрязняющих веществ. Но хотя довольно просто заметить, что данная конкретная фабрика выбрасывает токсические вещества в окружающую среду, не так легко вести учёт передачи небольшой переносной продукции из большого количества источников. Если использовать термины логистики, то запрещение наркотиков чем-то похоже на запрещение ввоза любых небольших переносных продуктов, например сыра. Запрет на сыр может* привести его любителей в такое отчаяние, что они будут готовы платить большие деньги, таким образом, контрабанда этого продукта станет выгодным делом. Но, возможно, таможенные пошлины на сыр, немного повысившие его розничную цену, не являются поводом для беспокойства и отказа от этого продукта. Кроме того, правовое обеспечение подобного запрета обошлось бы дорого. Вот почему американские войны против наркотиков оцениваются в 35–40 млрд. долл. в год и являются причиной одного из десяти арестов по всей стране.

Таким образом, другой подход к прекращению внешних эффектов состоит в установлении на наркотики высоких налогов. Именно это делает английское правительство в отношении табака и алкоголя. Оба продукта облагаются очень высокими налогами и приносят национальной казне более 14 млрд. фунтов стерлингов в год. Более половины розничной цены бутылки вина уходит правительству в виде налоговых поступлений.

Высокие налоги обусловлены увеличившимися расходами на здравоохранение, к которым приводит употребление табака и алкоголя. Правительству хотелось бы иметь дело с трезвой и аккуратной рабочей силой. Но повышение налогов имеет предел, и, поскольку существующие налоги высоки, полиция всё-таки нужна. Человеческая привычка уклоняться от налогов почти столь же древняя, сколь и любовь к наркотикам. По данным Лондонского института налогово-бюджетных исследований, спрос на алкогольные напитки и сигареты сильно реагирует на изменение цен, так как получается, что налоги на спиртные напитки (кроме пива и вина) и на табак сегодня настолько высоки, что дальнейшее их повышение приведёт к сокращению объёмов легальных закупок, а, следовательно, и налоговых поступлений. По сути, правительство уже настолько повысило акцизные сборы, что привело некоторых покупателей этих «разрешённых наркотиков» в руки бутлегеров, вызвав, тем самым, рост преступности и сокращение налоговых поступлений. Кроме того, благодаря более низким ценам, установившимся на чёрном рынке, потребление также увеличивается. Существует определённый уровень розничных цен, с учётом налогов, при котором налоговые поступления достигают своего максимума, а спрос ограничивается. Такая налоговая политики была бы правильной и в ситуации с такими наркотиками, как марихуана, если бы их легализовали. То, насколько высоким может быть уровень налогов, определяется опытным путём и зависит от размера потенциального рынка, затрат на сбыт наркотиков и, что важнее всего, — от ценовой эластичности спроса, т. е. того, как сильно спрос реагирует на небольшие колебания цены. Однако потребление марихуаны было бы гораздо меньше, преступность и затраты на полицию ниже, а налоговые поступления выше, если бы этот наркотик был легализован, но облагался бы такими же высокими налогами, как и алкоголь.

Во всём этом много «может быть». Отчасти это объясняется тем, что сложно собрать данные, экономисты не могут дать точных оценок преимуществ и недостатков различных методик, а результаты экспериментов в Швейцарии и Нидерландах горячо обсуждаются. Однако экономически обоснованный анализ издержек и прибыли в недостаточной мере учитываются в политических дискуссиях, хотя такие убеждённые противники наркотиков, как я, видят, что инстинктивная реакция политиков, состоящая в том, чтобы в целеустремлённой борьбе с наркотиками не делать никаких послаблений, во многом срабатывает против интересов общества. Запреты отражают сильную убеждённость многих избирателей и политиков в этом вопросе. И всё же, это стыдно. Дело не в том, что политические деятели прикладывают мало усилий, чтобы решить эту проблему, — официальные лица из Горизонтальной рабочей группы по наркотикам при Директорате внутренних дел и юстиции Европейского союза[2], возможно, являются самыми компетентными специалистами по этому вопросу, — а в том, что отдельные варианты политики, которые предусматриваются правилами, не имеют смысла. Дуновение экономического прагматизма сняло бы дурманящую дымку с беспомощной политики по борьбе с наркотиками.