Нина Кирсанова

Нина Кирсанова

Еще в 1980-е годы в Белграде жила прекрасная балерина, «памятник русской балетной школе», бесподобная Нина Кирсанова. Этот факт казался мне тогда парадоксальным.

Помню, с каким волнением набирал ее номер. Она у телефона. Нет, она совсем не забыла русский язык, хотя проведенные за пределами России последние шестьдесят пять лет не прошли даром. Нина Кирсанова свободно говорит по-сербски, по-английски, по-французски, по-немецки. Не забудет никогда годы в московской Немецкой гимназии Петра и Павла, где она училась.

После недолгих объяснений, кто я и где я, мы назначили свидание у нее дома на улице Синемилошевич. Надо сказать, что имя Нины Кирсановой окружено было в Белграде неким ореолом таинственной славы. Чего только мне не пришлось о ней наслушаться в югославской столице: Ниночка Кирсанова — первая балерина-археолог, еще совсем недавно она ездила на раскопки в Египет. Ниночка Кирсанова — кинозвезда, еще совсем недавно она снималась в большой роли в югославской картине «Что-то между», где играла роль экзотической хиромантки. Ниночка Кирсанова фантастическая рассказчица, еще совсем недавно она выступила по белградскому телевидению и сразила всех: необычайно светлым умом для своих преклонных лет; самим фактом, что Ниночка, как ее все называют, танцевала вместе с великой Анной Павловой; своим необычным маникюром, тяжелыми кольцами и гастрольными сундуками с надписью НИНА КИРСАНОВА. БАЛЕТ АННЫ ПАВЛОВОЙ. Их Нина Кирсанова позволила использовать в качестве декорации для той телевизионной передачи.

Возраст Ниночки Кирсановой в представлении театральных белградцев тает в тумане черногорского пейзажа. Одна белградская театральная художница сообщила мне, что их любимой Ниночке должно быть уже двести, а может быть и миллион лет. С такими представлениями в голове я отправился к легендарной Кирсановой.

Квартира Нины Кирсановой находилась в тихом патриархальном дворике с кошками, цветами, чулками и старушками. Дверь в бельэтаже оказалась открыта, и на пороге меня встретила легенда балета. Все вдруг стало на свои места. Вымыслы, россказни отдельно, удивительная жизнь отдельно. Некоторых пугали Ниночкины красные ногти, Ниночкины рыжие волосы, Ниночкин строптивый характер примы-балерины. Но выдающиеся личности имеют полное право на художественные проявления, созвучные вкусам, нраву и дарованию.

Нина Васильевна Кирсанова — плод московского художественного мира. Ее дед, немец, был солистом императорского Большого театра, и его дочь и двое сыновей были с детства влюблены в балет, мечтали о сцене. И, как часто это бывает в театральных семьях, отец заявил: «Ни в коем случае!» Слишком трудно, «тернисто», да к тому же бытует мнение, что природа отдыхает на втором поколении. Тем не менее Лайза Миннелли — дочь Джуди Гарланд, кинорежиссер Ренуар — сын художника Ренуара, а Николай Бенуа — сын Александра Бенуа. Но это в сторону, вернемся в квартиру Нины Васильевны.

Судьба детей (вовсе не танцевавших) развивалась довольно трагично. Тетка Кирсановой выбросилась из окна третьего этажа их московской квартиры, но, слава Богу, осталась жива. Дядя уехал в Германию, с этим было просто тогда. Отец Нины Васильевны — Вильгельм Ваннер — поступил на работу контролером в одну английскую фирму, постоянно путешествовал за границей. Несмотря на все уговоры родителей, Нина решила танцевать, и в один из сочельников, когда отец был в Москве, будущая прима-балерина двенадцати с половиной лет решила в знак протеста заколоться: «Я взяла нож и пырнула себя в грудь. После этого моя мать-доктор вовсе не хотела со мной разговаривать».

Но Нина Кирсанова не была бы Ниной Кирсановой, если бы своего не взяла. Случай этот произошел под Новый год, а 17 февраля Нина решила больше в немецкую гимназию не ходить. Ох уж эти гениальные дети! Делать нечего, и родители отдали дочь в балетную школу Нелидовой и Собещанской. Нина Кирсанова рассказывает: «За детей платили дорого, но учили хорошо. Уроки проходили на разных языках: в понедельник по-русски, во вторник по-немецки, в среду по-французски и так далее. Я закончила эту школу в 16 лет и поступила в музыкально-балетную школу Александра Шора. Однажды в школу пришли партнер Анны Павловой Л. Новиков и хореограф К. Голейзовский, взяли мой адрес и меня ангажировали». Еще в школе Нина Кирсанова работала с такими выдающимися русскими балетмейстерами, как Николай Легат и Александр Горский. Эти люди помогли талантливой Нине дебютировать еще в императорской России в «Опере Зимина», рядом с Большим театром. Ее первыми спектаклями там были «Кармен», «Демон» и «Вальпургиева ночь», где Кирсанова танцевала главные роли.

Во время революционного голода Нина Кирсанова в составе молодой балетной группы едет в Воронеж. В Воронеже Нина Кирсанова дебютировала в главных партиях таких прославленных балетов, как «Лебединое озеро», «Жизель», «Коппелия». Как утверждает Нина Кирсанова, Владимир Иванович Немирович-Данченко решил использовать в постановке «Лебединого» двух балерин — ее в роли Одиллии, а Кудрявцеву для партии Одетты.

Вернувшись вскоре в Москву, Нина Кирсанова поступила солисткой в новый Театр музыкальной драмы. В те годы Нина Кирсанова танцевала в одних спектаклях с Викториной Кригер, Рейзен, Масаловой. Главными партнерами Нины Кирсановой в Москве были Лаврентий Лаврович Новиков, с которым Нина Кирсанова с огромным успехом танцевала в Московском благородном собрании номер «Юнга и капитан», затем премьер балета Дысковский и совсем юный тогда Игорь Моисеев, ставший создателем всемирно известного фольклорного ансамбля. Нина Кирсанова была современницей таких знаменитых московских прим, как Екатерина Гельцер, Александра Балашова и Вера Коралли, которую Нина Кирсанова называет «восхитительной Жизелью».

Летом 1921 года Нина Кирсанова отправилась на гастроли в Крым (что, впрочем, сделали и другие сообразительные артисты). Их маленькая труппа состояла из пианиста, пары опереточных исполнителей и мужа Нины Кирсановой, баритона Бориса Попова, который затем выступал в парижской Комической опере. Путь Нины Кирсановой пролегал через Киев — путь на Одессу был отрезан зелеными и белыми, и труппа Кирсановой в бронированном поезде отправилась за границу, во Львов, в мирную Польшу. В 1923 году Нина Кирсанова была уже примой-балериной оперы Белграда, где танцевала все главные партии классического репертуара. Югославия в 1920–1930-е годы была чрезвычайно радушна к русской культурной эмиграции. Актеры Художественного театра Германова, Книппер, Тарасова, Крыжановская, Качалов, Массалитинов, Подгорный и Берсенев с успехом гастролировали с пьесами Чехова в Белграде и Загребе.

Мережковский и Гиппиус были награждены сербским орденом Святого Саввы, некоторые русские писатели получали даже финансовую помощь от короля Югославии Александра I и королевы Марии. В Белграде проходили выставки русских художников-эмигрантов, в театре успешно работал декоратор Владимир Жедринский. В Белград и Загреб приезжали на гастроли Анна Павлова и Тамара Карсавина.

Кроме Нины Кирсановой в Югославии в то время успешно работали и другие московские балерины. Балетом Загребской оперы руководила тогда прима-балерина Маргарита Фоман, бывшая солистка Большого театра, танцевавшая с Мордкиным, Тихомировым и Нижинским. Другой коллегой Нины Кирсановой была выдающаяся русская классическая балерина и одна из основательниц югославской балетной школы Елена Полякова, скончавшаяся в Чили.

По личному приглашению Анны Павловой Нина Кирсанова была с 1926 по 1931 год солисткой ее труппы и объездила с ней полмира. Вот что рассказала мне об этом Нина Кирсанова: «Павловой сопутствовал успех всегда. Успех в жизни и на сцене. Гениальность Павловой была неоспорима: достаточно ей было выйти на сцену, как все замирали. Помню, мы танцевали вместе в Индии три коротких индийских балета. По окончании спектакля все зрители встали на колени и подняли вверх руки, поклоняясь этому божеству мирового балета. Я танцевала вместе с Павловой в Австралии, в Бирме, в Африке, во всей Европе. Нигде и никогда за свою долгую жизнь я не встречала балерину, сравнимую с Анной Павловой».

Турецкий кофе остыл, я почти не обращаю внимания на назойливого котенка Нины Кирсановой, только что задушившего у ее ног птенца. Мы фотографируемся, перед уходом я показываю Нине Кирсановой мои рисунки костюмов для балета «Идиот», который Валерий Панов готовил тогда вместе со мной в Опере Анкары. Нина Кирсанова выбирает один, русскую кормилицу, хвалит и подписывает мне его на память.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.