2. Адрес как подпись

2. Адрес как подпись

Следовало бы остановиться на еще одном весьма примечательном явлении, также свойственном изучаемому периоду. Согласно распространенному литературному этикету, писатели-непрофессионалы рубежа XVIII–XIX веков не подписывали своих сочинений, а публиковали их анонимно. Однако в ряде случаев подпись под стихами заменялась более или менее прозрачными намеками в виде географических названий. Если бы рассматриваемое стихотворение «Под окнами Волга…» было опубликовано в свое время с подписью «Тверь», современники без большого труда могли бы угадать его автора. Задача облегчалась, если топоним указывал на небольшой объект.

В журнале «Друг просвещения» за 1806 г. (ч.І, № 1, 31–33) было опубликовано стихотворение «Чувствительно-нежный бред»:

Не сердись, мой ангел милой, К сердцу дай себя прижать, Прав, кто в жизни сей унылой Больше мог цветов нажать; Верь, что солнышко в лазури Слабей чувств моих горит, Будто молния из бури Твой глазок меня палит, Без тебя часы мне веки, Тьма – свет солнечных лучей, Пылких слез кипящи реки Льются градом из очей; Вечность мне с тобой мгновенье,

Ночь светла и тепел лед,

Вихрь – зефиров дуновенье,

Корка хлеба – сладкой мед:

Что же проку? Ты посулом

Лишь мою волнуешь кровь,

И за крепким караулом

Держишь страстную любовь!

Ах, блаженства сквозь полуду

Так печаль моя сквозит,

Как сквозь утлую посуду

Быстрой ток воды бежит:

Лиза! Нет, нельзя плотиной

Океана вод сдержать,

И стыденья паутиной

Чувств любви упругость сжать;

Хоть один цветок, друг милой,

Дай с карминных уст сорвать

И в любви волшебной силой

Две души в одну слиять —

Как? – души за излиянье

В щеку мне даешь ответ?

Вот награда! Воздаянье

Воздыханий стольких лет!

Но страшись – гром раздается,

И подсолнешная вся,

Страхом движима, трясется

И колеблет небеса!

Зри – надмясь, морские токи

Как из логовищ бегут

И кремнистых гор высоки,

Как щепой хребты несут —

Ах! Небес гремящи своды

Скоро в бездну полетят,

И, обрушась, труд природы

В пыль и пепел превратят!

Я тогда, стряхнув обломки

Сокрушенныя земли,

Сквозь Перунов гулы громки

Так реку тебе: внемли,

Наградить ты не хотела,

А старалась проманить,

Зришь, что страсть моя довлела

Целой мир воспламенить.

Лягу тут и окончаю

Дней моих плачевну нить,

Буду ждать по обычаю,

Не придет ли кто спросить?

Придет странник и, сыпучи

Зря пески и трупы гор,

Спросит, где леса дремучи?

Где приятств земли собор?

Было все и вдруг не стало;

Что сей гибели виной?

Нечувствительности жало

И любви безмерной зной,

Гласом дан ответ сипучим,

Мира мшистой мавзолей,

Странник! Скрась цветком пахучим

И над ним слезу пролей.

Стихотворение достаточно остроумное – на фоне поэтической продукции «Друга просвещения» (Д. И. Хвостов, П. И. Голенищев-Кутузов, Г. С Салтыков) очень выигрышное. Оно весьма удачно вписывается в полемику «Друга просвещения» с карамзинистами слезно-сентиментального толка и могло бы быть атрибутировано самому талантливому и яркому поэту этого журнала – Д. П. Горчакову. Но под стихотворением вместо подписи стоит адрес: «Село Прямухино. Маія 20 дня 1805 года».

Подпись эта снимает все иные ответы, кроме единственно возможного: стихотворение принадлежит А. М. Бакунину, владельцу села Прямухино Новоторжского уезда Тверской губернии. До сего дня специалисты, так или иначе касавшиеся творчества этого поэта (они, впрочем, весьма немногочисленны), не знали ни одного стихотворения Бакунина, опубликованного им при жизни. Считалось, что, как поэт-дилетант, он никогда не печатал своих произведений[244]. Наша находка позволяет уточнить некоторые стереотипы восприятия этого автора и представить его более объемно – как участника литературных полемик 1800-х гг. (о литературной позиции его в 1820-е гг. см. указанные выше комментарии к «Осуге» и «Торжку»), Но для нашей темы важно еще и то, что данной подписью Бакунин сознательно создает миф о Прямухине как о месте иронии над «чувствительно-нежным бредом», над карамзинизмом, как он его понимает в данное время (позднее его оценка будет намного сложнее)[245].

Подобного рода явления следует, разумеется, отличать от тех случаев, когда стихотворение имеет и подпись, и указание на место создания. Как известно, Пушкин очень любил таким именно образом обозначать как многие свои стихи южного периода, так и произведения, связанные с «южной» тематикой, но написанные значительно позднее. Такого рода обозначения имеют уже другую функцию: они мистифицируют читателя, поскольку создают не столько миф о той или иной местности, но миф о творческом пути автора. Здесь локальный текст становится формой создания текста о творческой эволюции. Выводы, как всегда, делать рано.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.