Происхождение смерти в Древней Индии. Яма — бог мертвых
Происхождение смерти в Древней Индии. Яма — бог мертвых
В великой древнеиндийской эпической поэме «Махабхарата» рассказывается, что, когда Брахма создал мир, люди были бессмертными — они жили в Золотом веке. Их бесчисленные поколения умножились на земле, и земля, страдающая под их тяжестью, взмолилась к Брахме. Брахма внял ее мольбе, но не мог придумать, как сократить число живущих. Божественное бессилие привело к тому, что творец разгневался, и гнев его породил пламень, который мог погубить все творение. Тогда бог Шива обратился к творцу с советом не губить все живое, а сделать так, чтобы люди умирали, но род их не прекращался.
Брахма усмирил бушующий пламень, но из тела его вышла женщина с венком из лотосов на голове. Она сразу направилась к югу, ведь там, по индийским представлениям, было царство смерти — преисподняя. Тогда Брахма и повелел ей идти и убивать живые существа. Смерть — ее имя было Мритью (родственное русскому «смерть») — расплакалась, ибо не хотела, чтобы ее проклинали все живые существа. Брахма собрал ее слезы, не дав им пролиться на землю: он облегчил Мритью тяжкий труд, создав из ее слез болезни, — они лишали людей жизни.
Богиня Адити, воплощавшая безграничность мира, в начале времен породила множество богов, но восьмой ее потомок Вивасват выглядел безобразным — он не имел ни рук, ни ног (что сближало его образ со змеем), высота его была равна толщине… Старшие братья — боги Митра, Варуна и Бхага решили довершить его образ и отсекли все лишнее: так получился первый человек, творение божественных рук. Из лишних же частей возник слон. Бог Тваштар выдал за это создание свою дочь Сараньюю, и та родила ему близнецов Яму и Ями. Но богиня помнила, что Вивасват не ровня ей: она сотворила свое подобие, сама же покинула мужа. Тот не заметил подмены, и мнимая жена родила ему других детей, в том числе сына Ману — он создал первые законы, от него произошли все смертные люди. Но мачеха выдала себя: она неровно относилась к собственным детям и детям богини, что привело к ее ссоре с Ямой. Тот едва не совершил насилия над мачехой, и мачеха прокляла его, так что одна нога у Ямы отсохла (одноногость выдает хтонического персонажа, связанного с землей и преисподней).
Яма стал первым умершим, его смерть оплакивала сестра Ями, и плач мог длиться вечно, ведь тогда день еще не сменяла ночь. Боги создали ночь, чтобы Ями прекратила причитание. После смерти Яма ушел на юг, где воцарился в царстве смерти и стал локапалой — хранителем одной из сторон света. Прежде там царил Агни, божество огня, но он уступил свое место Яме, сам же стал жрецом богов — он доставляет им жертвоприношения. Ями же стала богиней священной реки Ямуни.
Царство мертвых от мира живых отделяла другая священная река — Вайтарани. Преодолеть Вайтарани человек может, только держась за хвост коровы, которую он при жизни подарил брахману. Яму сопровождали помощники — два четырехглазых пса с огромными ноздрями, они вынюхивали и высматривали тех, кто должен был отправиться в царство смерти. Сам бог в красном одеянии верхом на черном буйволе разъезжал по земле с дубинкой и петлей, которыми вынимал души обреченных.
Его царство — преисподняя, состояла из нескольких адских обителей: в нижней из трех (или двадцати одной) обителей в своей столице Ямапутре и восседал на троне Яма, к нему приводили душу каждого умершего, и загробный писец Читрагупта докладывал богу обо всех поступках умершего на земле. Яма, как судья мертвых, решал его загробную участь: сподобится ли он рая питаров, будет обитать в одном из адов или должен будет возродиться на земле в виде человека или животного. Ипостасями Ямы выступают Кала, бог времени, Антака, умертвляющий, и Мритью — сама смерть. Связь божества смерти со временем естественна: Яма считался также воплощением годового цикла — регулярного возрождения космоса. Действительно, его путь на тот свет, путь первого умершего, объединял все сферы мироздания и был подобен космогоническому акту.
Путь умершему показывал дым погребального костра, с ним он попадал к питарам, становился предком — «отцом». Кремация была неким жертвоприношением, благодаря которому покойник подготовлялся к тому, чтобы стать предком. Обрядовая и поминальная пища — пинда, смесь риса и разных культовых блюд, напоминающая славянскую кутью, ассоциировалась с первоматерией — семенем, из которого возник весь мир, а также со спермой, от которой происходит зачатие человека. Эта связь погребальных и поминальных ритуалов с космогонией и перерождением закономерно приводила к идее возрождения предка в потомках.
Собрание ритуальных текстов «Брихадараньяка-упанишада» увязывает с идеей перерождения посмертный путь человека.
Умершие «идут в дым [погребального костра], из дыма — в ночь, из ночи — в темную половину месяца, из темной половины месяца — в шесть месяцев, когда солнце движется к югу, из этих месяцев — в мир предков, из мира предков — в луну. Достигнув луны, они становятся пищей. Там боги вкушают их, подобно тому, как они вкушают царя Сому (напиток бессмертия), говоря: «Возрастай, уменьшайся». Когда это происходит у них, то люди попадают в пространство, из пространства — в ветер, из ветра — в дождь, из дождя — в землю. Достигнув земли, они становятся пищей. Снова совершается их подношение на огне человека, и затем они рождаются на огне женщины». Путь начинается с погребального костра и заканчивается в огне очага, чтобы вместе с пищей попасть в чрево женщины и приготовиться к новому жизненному циклу.
Нам становится понятной роль печи и очага в культе предков у славян, и даже печь бабы-яги, в которой она поджаривает тех, кто стремится попасть в иной мир. Понятно, почему у предков просили дождя: дождь осеменял землю, дающую пищу для новых рождений.
Английский исследователь античной культуры Ричард Онианс рассказал в своей книге «На коленях богов» о погребальном обычае, смысл которого оставался не ясен специалистам. Гомер рассказывал о том, что греки не доводили до конца обряд кремации трупа — тело сгорало лишь частично, зато повсюду: в микенских каменных гробницах (толосах), скифских деревянных погребальных камерах — археологи обнаруживают следы огня, не свидетельствующие об уничтожении трупов. У славян был распространен обычай «греть покойников» — разжигать поминальные костры, чтобы передать тепло предкам. Действительно, и после крещения Руси, прежде чем захоронить умершего по христианскому обряду, разводили костер. Онианс связывает античный обычай с удалением влажной субстанции души, псюхе, из трупа и сравнивает его с наиболее архаическими способами приготовления пищи (до открытия способов варки в посуде). Душа освобождалась от трупа и приготовлялась к загробной жизни. Но и за гробом для жизни нужен животворный источник — жидкость, поэтому Гомер рассказывает, как в урну с костями Патрокла и Ахилла льют вино, а в могилы ставят сосуды с водой и кладут кости, собранные с погребального костра, омытые водой или вином. На поминках совершают возлияния: живая и мертвая вода русских сказок и многочисленные мифы об источниках и напитках бессмертия связаны с этими представлениями о возрождающей силе влаги.
В Индии ежемесячно в течение года следовало приносить предкам поминальные жертвы из пинды и воды: первые десять приношений способствовали тому, что восстанавливалось новое тело умершего — преты, но умерший еще не становился питаром. Из первого приношения возникала голова, из второго — шея и горло, затем — сердце, спина, пуп, пояс и чресла, голени, наконец, колени и стопы. Так в религиозных гимнах описывался первочеловек Пуруша, из которого был сотворен во время жертвоприношения весь мир. На десятый день после смерти положено было поминальное приношение пинды с мясом, ибо считалось, что новое тело покойника испытывает необычайный голод. Годовой поминальный обряд завершался четырьмя пиндами и сосудами с водой, жертвы предназначались трем поколениям — отцу, деду и прадеду, сам же умерший превращался теперь из преты в питара.
Царством Ямы считалась преисподняя. Ниже земли располагаются семь ярусов преисподней — патала, где обитают демонические существа дайтьи, данавы, наги и др. Ниже паталы располагается нарака — ад или совокупность адов. О «подземном доме», в котором демоны терзают грешников, впервые говорится в «Атхарваведе». По более поздним представлениям («Законы Ману»), нарака состоит из семи (или 21, 28, 50) кругов. На верхней границе нараки находится столица царства Ямы — Ямапура, где определяется участь умершего. В соответствии с семичленным делением нараки первый круг (пут) отведен для бездетных, второй (авичи) — для душ, ожидающих нового воплощения; в третьем (самхате) и четвертом (тамисре) наказывают за сравнительно незначительные проступки, а последние три круга, погруженные в вечную тьму, предназначены для злостных преступников. В пятом круге (риджише) их непрерывно терзают змеи, ядовитые насекомые, дикие звери и птицы, как бы воплощающие укоры совести. В шестом круге — истоки подземной реки Вайтарани, полной крови и нечистот, в которых грешники задыхаются: купание в ней — одно из мучений для грешников. Еще ниже лежит седьмой круг — бездонная какола, или собственно нарака. Здесь в кромешной тьме светится одна только пылающая пропасть, в ней горят и не могут сгореть до конца преступники, рядом демоны раздирают их на части раскаленными щипцами, сбрасывают на остроконечные деревья, варят в масле и т. д. Пытки особенно мучительны из-за того, что все чувства грешников предельно обострены. При этом в отличие от тех, кто пребывает в шести верхних кругах и по истечении определенного срока мучений получит новое рождение на земле, обитатели седьмого круга должны страдать до конца мирового периода — кальпы, то есть пока не погибнет вселенная.
Первый умерший во многих мифологиях становился богом смерти и повелителем загробного мира.
У бантуязычного народа луба страна мертвых называется Калунга. Калунга — первопредок, создавший мир и первых людей. Как обожествленный предок он связан с нижним миром предков (в случае чьей-то смерти говорили: «Его взял Калунга»), он отец и господин предков и с их помощью правит миром. Границей загробного мира служит широкая река. Через реку переправляет лодочник, для платы которому в рот покойнику клали несколько бусин (у греков для платы Харону в рот клали монету). В Калунге умерший живет в деревне, но всегда может вернуться, чтобы помочь живым или, наоборот, преследовать их.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.