Гетьман O.K. Дом К. Мельникова в Москве: архитектура советского авангарда как объект культурного наследия

Гетьман O.K.

Дом К. Мельникова в Москве: архитектура советского авангарда как объект культурного наследия

Архитектура советского авангарда оказала сильное влияние на международную архитектурную жизнь. Советский авангард дал мощный импульс модернизации архитектуры, становлению нового архитектурного языка. Памятники советского архитектурного авангарда оказались сегодня на грани физического исчезновения не только из-за износа конструкций, но, главным образом, из-за общественного равнодушия и непонимания. Одним из памятников советского авангарда, еще недавно находившимся под угрозой, является дом К. Мельникова в Кривоарбатском переулке в Москве – самый футуристический жилой дом советской эпохи.

Творчество К.С. Мельникова сложно однозначно отнести к какому-либо конкретному архитектурному стилю. «Нередко архитектурные произведения Мельникова характеризуют как постройки в духе конструктивизма или функционализма. Однако, при известных чертах внешнего сходства, творчество Мельникова было вне модных в то время архитектурных течений»[243], он категорически возражал, когда его постройки относили к этим стилям: «В наш век появления Конструктивизма, Рационализма, Функционализма и архитектуры не стало…, – писал К. Мельников, – Что касается меня, я знал другое, и это другое – не один конструктивизм. Любую догму в своем творчестве я считал врагом, однако конструктивисты все в целом не достигли той остроты конструктивных возможностей, которые предвосхитил я на 100 лет»[244].

С.О. Хан-Магамедов отмечает: «… можно с полной уверенностью сказать, что в XX веке не было другого архитектора, который создал бы столько принципиально новых проектов и такого уровня новизны, что их оригинальность не только сильно оторвала их от работ других мастеров, но и столь же сильно отличала и от работ самого их автора. Если, не обращая внимания на авторов, отобрать в архитектуре XX века 100 наиболее оригинальных произведений, оригинальных и по отношению друг к другу, то не исключено, что проектов Мельникова среди них будет больше, чем проектов любого другого архитектора»[245].

1920-30-е годы – время, когда шел бурный процесс становления архитектурного авангарда. Казалось, поиски нового достигли тогда такой степени радикальности, что трудно уже было удивить чем-то архитекторов, но появившиеся в то время проекты К.С. Мельникова – павильон «Махорка», жилой комплекс показательных рабочих домов «Пила», дворец Труда в Москве – по своим формам и стилистике резко контрастировали с работами других архитекторов, вызывая восторг у одних, непонимание и отрицание у других.

Архитекторы-новаторы (Ф.Л. Райт и др.), жаждущие и убеждающие зрителя в необходимости другого взгляда как на внешнее, так и внутреннее пространства здания, пытались показать на примере собственного жилища, что «необходимо разрушить коробку!» архитектурного сооружения и «обратиться к проблемам пространства, и к его материально-конструктивному оформлению»[246]. Того же мнения придерживался и К.С. Мельников. «Сейчас можно без преувеличения сказать, что в ряду жилых домов, построенных архитекторами XX века для себя, дом Мельникова как произведение архитектуры занимает одно из первых мест. Это сейчас признают как советские, так и зарубежные архитекторы, историки архитектуры и критики». Характерный пример – в 1979 году в Японии был выпущен специальный номер архитектурного журнала, посвященный собственным домам ведущих архитекторов XX века»[247].

На примере собственного дома архитектор сумел в натуре проверить целый ряд сложных художественно-композиционных приемов, превратив свою квартиру в своеобразную экспериментальную площадку.

Знаменитый дом в Кривоарбатском переулке в Москве был построен в 1927-1929 годах. Архитектор построил собственный дом в виде двух врезанных друг в друга цилиндров, его очень интересовали пространственные и художественные возможности этой формы.

Круг, положенный в основу построения пространства Мельниковым – идеальная модель замкнутого, «свернутого» пространства». Центром этого круга, становится человек. Именно Человека Мельников пытался сохранить, и внутреннее пространство дома полностью продиктовано этой охранительной функцией. «В окончательном виде внутреннее пространство дома представляется как микрокосмос, замкнутый характер которого таит в себе огромное богатство и разнообразие пространственных ощущений»[248]. Ощущение пространственного разнообразия усиливается за счет контрастного решения высот помещений. Мастерская и гостиная – почти 5 метров, остальные помещения в два раза ниже – 2,5 метра. В доме имеются два одинаковых по форме и размерам помещения (5 кв. м.), но одно из них (кабинет) имеет огромное окно – экран, а другое (мастерская) освещается 38 шестигранными окнами, образующими сложный орнаментальный рисунок и создающими равномерное освещение и необычный эффект. В натуре облик этих помещений резко различен, они не воспринимаются как одинаковые по размеру. Константин Степанович очень любил приводить в пример различие впечатлений от этих помещений. Он говорил, «различие в облике кабинета и мастерской убедительно свидетельствует, что для архитектуры важна не столько абсолютная величина, сколько относительная, так как многое зависит от архитектурного решения»[249].

Дом-мастерская К.С. Мельникова в Москве. С чертежа 1927-1929 гг.

Замкнутый характер пространства усиливает и особая организация пространственной границы между внутренним и внешним. Наружная несущая стена прорезана окнами-бойницами шестиугольной формы. Обеспечивая высокую степень освещенности внутреннего пространства дома, они в тоже время достаточно малы по отношению к общей массе дома, подчеркивают массив стены. Их количество увеличивается от земли к кровле, что значительно усиливает эффект защищенности внутреннего пространства. После нарезки внутреннего пространства часть проемов была заложена и засыпана строительным мусором, а часть остеклена. Стены были оштукатурены, и первоначальный жесткий порядок неожиданно превратился в явление более высокого уровня. Он может быть охарактеризован как образ скрытой закономерности. Порядок парадоксальным образом синтезировался с хаосом[250]. Эта лишь одна из особенностей в архитектуре дома К.С. Мельникова.

Поэтажная планировка. С чертежа 1929 г. 1 – передняя, 2 – столовая.З – кухня, 4 – коридор, 5 – уборная.6 – ванная, 7 – детские, 8 – туалетная комната, 9 – рабочая комната хозяйки, 10 – спальня, 11 – гостиная,12 – мастерская, 13 – терраса

Мельников мог вносить коррективы в первоначально принятые решения. Неожиданное восьмигранное окно в гостиной появилось уже в процессе строительства – в проекте его не было. Мельников заметил, что через этот проем падает луч солнца, появляющийся из-за крыши соседнего дома. Это окно, помимо освещения, несет функцию дополнительной визуальной связи, так как расположено в поле зрения. Контраст размеров и форм двух оконных проемов в одном помещении дает основание считать одно из них закономерным, а второе – ситуативным, казуально найденным. Это впечатление усиливается структурой пространства гостиной, где окно-витраж находится на оси симметрии помещения, а малое окно-восьмигранник зажато в угол.

Как пишет С.О. Хан-Магомедов: «Главным в творчестве современного архитектора Мельников считал решение пространственных задач (создание пространства) и поиски новых художественных форм. Из его неоднократных высказываний можно было понять, что главное в его взглядах на творчество архитектора – примат художественного начала. По его мнению, не смотря на то, что архитектура связана с миллионными затратами, к ней надо относится как к очень тонкому искусству»[251]. Сам Мельников во всех проектах искал прежде всего необычного, нового решения пространства. «Я никогда не мог проектировать такое, что наводило бы скуку», – писал Мельников в своих дневниках, – «…неинтересным и скучным мне казалось все то, что напоминало виденное»[252].

Гостиная в доме К.С. Мельникова. Фотография начала 1940-х годов

Особенностью архитектурного творчества К.С. Мельникова, воплотившейся в его особняке, является способность создавать сложные композиции при простоте заложенной в них идеи. Мельников не усложняет композицию, как это делали многие в те годы, а в простую композицию вносит ясную, но всегда неожиданную и оригинальную идею. Дом был рассчитан для жизни конкретной семьи – архитектора с женой и двумя детьми школьного возраста. Повседневная жизнь семьи протекала в первом этаже. Все помещения первого этажа связаны между собой широким коридором (11,7 м²), расположенным по продольной оси дома. Причем одни помещения (столовая, кухня, туалетная) выходят в этот коридор открытыми проемами до потолка, другие – имеют двери со створками. Столовая (17 м²) связана с передней и с лестницей на второй этаж, что включает ее в пространственную структуру параной части дома, рассчитанной на посетителей (передняя-столовая-гостинная-мастерская). Далее по левой стороне от коридора расположены две небольшие одинаковые детские рабочие комнаты (4,5 кв. м. каждая). В плане – это сектора круга. В каждой комнате, имеющей по одному шестиугольному окну, все было предназначено для ученических занятий: вблизи окна у перегородки стояли письменные столы (свет слева), полки для книг – и все. Справа от детских расположена общая туалетная комната (11 м), имеющая три шестиугольных окна. В туалетной комнате стоял диван, туалетный столик, большое зеркало (трюмо), которое, будучи расположенным в конце продольной оси дома, просматривалось из коридора и даже из столовой. Отсутствие дверных створок в столовой, туалетной и кухне создает на первом этаже зону переливающегося пространства, стержнем которой является коридор. На второй этаж ведет достаточно широкая лестница, которая, начавшись у передней с прямой переходит затем в винтовую.

Спальня (43 м²) предназначена только для сна, роли которого в жизни человека К.С. Мельников придавал особое значение. Спальня в собственном доме Мельникова была как бы экспериментальной лабораторией, где он на себе и своей семье проверял возможности создания средствами архитектуры максимально благоприятных условий для сна. Спальня была общая для всех членов семьи. Она освещается двенадцатью шестиугольными окнами. В ней нет никакой мебели, кроме встроенных в пол трех кроватей – двухспальной для родителей и односпальных для сына и дочери. Кровать родителей зрительно изолирована от кроватей детей двумя радиально расположенными перегородками-ширмами (не соприкасающимися между собой и не доходящими до наружных стен).

Дом-мастерская К.С.Мельникова. Фотография 1930-х годов

Гостиная и мастерская – самые большие помещения дома. Здесь принимали гостей, музицировали, беседовали. Обстановка гостиной подчеркивала ее назначение – пианино, диван, кресло, круглый стол. Мастерская – место работы самого Мельникова. У него не было постоянных помощников, а значит и закрепленных за кем-то, кроме него, рабочих мест. Рабочий стол был там, как правило, один, иногда два. Эскизы и даже окончательное графическое выполнение проекта Мельников предпочитал всегда делать сам, лишь изредка привлекая помощников.

Как художник, Мельников ценил возможность с антресольного внутреннего балкона мастерской рассматривать разложенные по полу эскизы, проекты, рисунки, живописные работы. С антресольного балкона существует выход на террасу, огражденную глухим парапетом (с разрывом над окном-экраном гостиной). Кровля была сделана ребристой и покрыта железом, поверх которого был устроен горизонтальный деревянный решетчатый настил. Над частью террасы устроен козырек (продолжение круглого перекрытия мастерской). Летом на террасе пили чай, отдыхали на воздухе, использовали ее и как солярий[253].

Дом К.С. Мельникова. 2008 г.

Этот небольшой дом, объемно-пространственная композиция которого, казалось бы, образована из простых фигур (два цилиндра), производит на посетителя впечатление необычайно сложного архитектурного произведения. Смена пространственных впечатлений в интерьере поражает своим разнообразием, которое трудно предположить при взгляде на внешний облик дома.

Для К.С. Мельникова было важна не только функционально-конструктивная основа здания, но и закономерности восприятия человеком архитектурного сооружения. В своих дневниках он отмечал, что «архитектор должен уметь учитывать и использовать особенности человеческого глаза («играть на глазе зрителя, как на инструменте)»[254].

Решая интерьер спальни, Мельников использовал такой прием: «вырастающие» из пола кровати он сделал из одного материала – штукатурки, окрашенной в медно-золотистый цвет. В этом помещении (к сожалению, его отделка не сохранилась), где в самой архитектуре не было цветовых и фактурных соотношений (только постели были закрыты розовыми одеялами, занавески тоже розовые), по словам Мельникова, был «виден воздух»[255]. Одной из задач архитектора было не только композиционно грамотно спроектировать здание, но и сделать его образ запоминающимся.

После смерти Мельникова, особняк был неофициально превращен в закрытый музей, хозяином и хранителем которого вплоть до 2006 года являлся сын архитектора, художник В.К. Мельников. На протяжении долгих лет он боролся за сохранность ветшавшего здания, пытался привлечь внимание Московских властей, но большинство его попыток не увенчались успехом.

После смерти В.К. Мельникова зданию грозил снос, но, в 2007 году на него обратил внимание один государственный чиновник (сенатор С.Э. Гордеев), который вложил в реставрацию особняка собственные средства и заставил обратить внимание на рушащийся на глазах дом. Сейчас планируется создать музей дома Мельникова, и по задумке С.Э Гордеева, это должен быть именно музей Дома. Сейчас в мире есть несколько аналогов. В Лондоне – Соун Хаус архитектора Джона Соуна. Там музей возник еще в XIX веке. В Америке – поместье Талиесин, где жил Франк Ллойд Райт, дом-студия Рудольфа Шиндлера в Лос-Анджелесе.

В 2007 году был создан некоммерческий фонд содействия сохранению культурного наследия «Русский авангард». В его попечительский совет вошли директор Эрмитажа М.Б. Пиотровский, директор фонда С. Гуггенхайма Т. Кренц, исследователь русского архитектурного авангарда академик С.О. Хан-Магомедов, заместитель директора Третьяковской галереи Л. Иовлева и заместитель директора Русского музея Е. Петрова. Цель фонда – способствовать сохранению русского архитектурного наследия, в том числе и дома Мельникова. Задача фонда – сделать это наследие доступным, включить музей дома Мельникова в образовательную программу, что бы те архитекторы, кто учатся сегодня «впитали этот культурный пласт и их проекты были созвучны с архитектурой 20-х годов прошлого века, – периода, когда советская архитектура была интересной и, несомненно, самой передовой в мире»[256].

Очень хочется верить, что вскоре музей дома Мельникова откроет свои двери для широкой публики.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.