Е.А.Колмакова Музейный климат: старые и новые проблемы консервации культурного наследия

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Е.А.Колмакова

Музейный климат: старые и новые проблемы консервации культурного наследия

Музейная климатология решает проблему превентивной консервации экспонатов, чтобы утраты и необходимость в реставрации хранимых шедевров были сведены до минимума. Подлинность материального объекта несущего в себе культурный смысл, – залог нашего адекватного восприятия прошлого. Значит, задача замедления разрушения материальной основы хранимых предметов одна из основных в музейной деятельности.

I

Основы отечественной консервации стали складываться еще в конце XIX – начале ХХ в.

В Русском музее Императора Александра III первые два термометра и два гигрометра были куплены в 1901 г., и старший галерейный служитель вел по ним записи под наблюдением хранителей художественного отдела П.А.Брюллова и К. В. Лемоха.

В нашем архиве сохранилась ссылка на журнал «Измерение температуры в залах» (нач. 17.02.1912 – оконч. 11.11.1919), где техник А. К.Ниселовский вел записи температуры воды на котлах и при выходе из камер системы воздушного отопления, а также температуры и влажности воздуха при выходе из каналов в залы и в самих залах. В апреле 1916 г. в художественном отделе Русского музея Императора Александра III состоялось совещание «под председательством Председателя хозяйственного комитета Русского музея Н.П.Шеффера по вопросу о мерах по урегулированию степени и колебаний влажности в помещениях художественного отдела в разное время года. Смета на 3000 рублей техника А.К.Ниселовского об устройстве вытяжной вентиляции для летнего времени года принципиально согласована с Его Императорским Высочеством Великим Князем Георгием Михайловичем. Архитектор Высочайшего двора, архитектор музея В.А. Покровский для этой работы предложил вызвать представителя фирмы „Корсак“, которая производила в музее работы по переустройству отопления в музее с подачей нагретого воздуха» [1].

С марта 1939 по октябрь 1940 г. М. В.Фармаковский проводит наблюдения за физическим состоянием воздуха в Главном здании музея и издает по ним книжку «Воздушный режим в музеях» [2], где обосновывает необходимость перехода от воздушной системы отопления к водяной. Пожалуй, это была первая отечественная книга по музейной климатологии. М. В. Фармаковский был главным хранителем музея с июня 1941 по 1946 г., и даже в трагические годы блокады он не только физически спасал коллекцию музея, но и создал замечательные книги «Консервация и реставрация музейных коллекций» [3] и «Акварель, ее техника, реставрация и консервация» [4][3].

В 50-е гг. музей полностью перешел на водяное отопление. В те годы главным хранителем музея был Ю. Н. Дмитриев[4]. После его исследований о вреде нерегулируемого проветривания в зданиях были заложены воздушные каналы.

В 60-е гг. Т. В.Черкесовой были осуществлены переводы некоторых зарубежных работ по музейной консервации. Эти работы послужили толчком к самостоятельным исследованиям в области влияния света на бумагу и защиты картин путем их конвертования. Результаты изысканий, проведенных Черкесовой совместно с Е.К.Кроллау, публиковались в трудах ВЦНИЛКР. О ценности исследований говорит то, что на них до сих пор можно видеть множество ссылок. К этому времени стало понятно, что для решения важных и сложных вопросов консервации нужны серьезные научные изыскания, которые в рамках музеев не могли осуществляться. Вот почему нельзя было не приветствовать деятельность ВЦНИЛКР (впоследствии – ГосНИИР), исследования которого проводились совместно с известными учеными и институтами различных областей знаний при информационной поддержке Российской Государственной библиотеки.

II

Сегодня оптимальный микроклиматический режим хранения произведений искусства остается предметом исследований с целью уточнения наибольших рисков в сохранности экспонатов. К сожалению, не доработаны и не утверждены государственные стандарты по консервации музейных коллекций. И трудности здесь не в последнюю очередь связаны с необходимостью охвата огромного количества видов материалов и их комбинаций, а также поисков компромиссов для комплексного хранения.

Музейная климатология в первую очередь отвечает за оптимизацию таких факторов окружающей среды, как температура, относительная влажность, освещенность и воздушные потоки.

К самым разрушительным факторам относят свет, т. к. это прямое воздействие лучистой энергии на материальную структуру, энергии сложной корпускулярно-волновой природы. Видимый свет может вызывать многие химические реакции в материалах, при этом свет больших энергий (длины волн от 400 до 500 нм) может приводить и к фотохимическим реакциям. УФ-излучение (400-10 нм, частота 7 1014–3 1016 Гц) признано недопустимым при длительном хранении материалов, ведь при этом фотохимические реакции становятся более значительными, а в атомах и молекулах вещества могут происходить высокоэнергетические электронные переходы в валентной оболочке, что может приводить к серьезным разрушениям материальной структуры.

Поэтому самые строгие нормы относятся к освещенности экспонатов, а их соблюдение считается первоочередным. И хотя природа воздействия светового излучения во многом и многим хранителям уже понятна, продолжаются споры о нормах так называемого «накопления света» или фотоэкспонирования. Надо сказать, что в действующих отечественных инструкциях о них даже речи не идет, и для многих хранителей эта норма до сих пор новость.

Европейские музеи долго ориентировались на исследования и нормы, рекомендованные Гарри Томсоном [6]. При этом он подчеркивал, что удвоенное экспонирование не гарантирует двойной объем выцветания и что скорость выцветания обычно уменьшается со временем, по мере убывания материала, способного выцветать. И когда этого материала не станет, скорость выцветания будет равна нулю.

Уровень освещенности в 200/50 люкс сейчас рекомендован Осветительным инженерным обществом Великобритании, Французским национальным комитетом ICOM, ICCROM, Министерством культуры РФ и Канадским Институтом консервации. В Стандарте по освещению музеев и художественных галерей IESNA (Североамериканское общество технических специалистов по освещению) [7], на который неукоснительно ориентируются все американские консерваторы, четко определены суммарные пределы воздействия света при экспонировании (табл. 1).

Ввиду отсутствия значительных отечественных исследований, корректирующих эти нормы, сегодня следует опираться именно на них. Справедливости ради, следует отметить, что недостаток исследований в этой области у нас объясняется отсутствием практики фиксации изменения цветности экспонатов. Многие реставраторы даже не знают о существовании цветовых атласов Манселла или Рабкина[5], а ведь это один из самых доступных способов контроля цветности экспонатов, хотя, безусловно, имеющий субъективную составляющую. Современная полиграфическая промышленность и компьютерные технологии принесли в обиход спектрофотометры и спектроколориметры нового поколения[6], которые, возможно, еще дороги для отдельных музеев. Но я убеждена, что для крупных методических центров, таких как ГосНИИР, или для музейных и библиотечных лидеров их использование должно являться современной практикой. Тогда мы сможем сопоставить «накопленную» экспонатами освещенность с результатами сохранности, зафиксированными приборами. Для экспонатов расчет экспонирования в люкс?часах не представляется сегодня проблемой, т. к. приборная база для контроля режима освещенности отечественным консерваторам вполне доступна, как и методики расчета, в том числе для быстро меняющейся естественной освещенности [8].

Таблица 1. Рекомендуемые суммарные пределы воздействия света при экспонировании в часах в год до предельного повреждения светом экспонатов разной светостойкости (по Стандарту IESNA)

По-прежнему к важнейшим климатическим факторам относят температуру и относительную влажность воздуха. Многие хранители требуют от инструкции по хранению четких норм по этим факторам на каждый материал и очень удивляются, что в зарубежных источниках по консервации эти нормы близки, но не всегда одинаковы. При этом, как показала практика наших многолетних методических занятий с хранителями, причины, по которым устанавливаются те или иные границы нормы, улавливаются плохо. Как только искусствовед-хранитель понимает физическую природу температуры и влажности материалов и воздуха, он становится активным сторонником оптимизации климата. Границы термо– и влагодинамического равновесия не велики, но и не бескомпромиссны.

Всем работникам музеев очень важно помнить, что увеличение температуры хранения означает увеличение средней кинетической энергии теплового движения молекул и частиц вещества, приводит к ускорению процессов старения и снижению прочности материалов. Скорость химических реакций при повышении температуры на 10 °C увеличивается в 2–4 раза. Температура определяет агрегатное состояние веществ, объемные деформации и теплопроводность, поэтому стабильный температурный режим особенно важен для многокомпонентных экспонатов. От температуры воздуха зависит его способность удерживать в себе водяной пар, а это и определяет тот преобладающий режим сухости в отапливаемых зданиях нашей суровой по климату родины.

Для большинства гигроскопических материалов нашей старой Инструкцией по хранению рекомендуется диапазон температуры (Т) 18±2 °C и относительной влажности воздуха (ОВВ) 55±5 %. Но всегда ли будет так хорош этот режим для наших музеев? Ведь 18 °C – это компромисс между условием для экспоната и посетителя, но если речь идет о фонде, почему не 14 или 16 °C, ведь такая температура для экспоната более благоприятна. Не секрет, что фонды – это часто 90–98 % наших коллекций. Я понимаю, что нагрузка на холодильные машины летом будет весьма велика. Но кто сказал, что к этому не нужно стремиться в условиях технического прогресса? Думаю, что наша практика перегревать музеи говорит о нашем не бережном отношении не только к энергии, но и к коллекциям.

Рекомендация уровня ОВВ 55 % для коллекций после того, как они 50 или 100 лет существовали в отапливаемых зданиях, где среднегодовые значения влажности не выше 40–45 %, выглядит весьма неоднозначной, ведь экспонат, так или иначе, нашел свое равновесное состояние с окружающей средой. И здесь надо ориентироваться на сохранность общего массива коллекции или его однородных частей и на постепенный, возможно, многолетний переход к комфортным условиям.

Я не подвергаю сомнению необходимость кондиционирования, убеждена, что без затраченной энергии и тепла нельзя достичь реальных результатов консервации (мы живем не на островах Средиземноморья, где круглый год температура может быть на уровне 23 °C). Но нельзя забывать, что кондиционирование связано с аварийными остановками и, значит, с резкими, иногда длительными скачками температуры и влажности.

Для меня, как климатолога, одной из труднейших задач всегда оставалась проблема именно скачков температуры и влажности. Каковы реальные риски для сохранности неорганических и органических, в том числе и полимерных, материалов в условиях частых скачков ОВВ (10–20 %) или температуры (8-10 °C)? В каком диапазоне и за какое количество часов они наиболее разрушительны или наиболее безопасны? У нас есть многолетняя статистика по скачкам и их причинам, но нет объективной информации по изменениям сохранности в экспонатах. Остается ориентироваться на ценное исследование ГосНИИР в этой области, где убедительно показано, что именно в диапазоне 45–60 % ОВВ скачки влажности менее всего изменяют равновесное влагосодержание материалов [9]. Но думаю, что продолжение серьезных исследований в этой области весьма актуально.

Наиболее скромно освещен в исследованиях и в инструкциях разрушительный фактор воздушных потоков, а их допустимый уровень 0,3 м/с определялся в наших инструкциях скорее чувствительностью приборов, чем серьезным исследованием. Роль воздушных потоков при кондиционировании будет, несомненно, возрастать. Я убеждена, что постоянные потоки в зонах хранения экспонатов должны быть исключены, как угрожающий элемент давления на равновесие между материалом и окружающей средой, хотя это не значит, что в зале или хранилище должна отсутствовать кратность воздухообмена.

Несомненно то, что изучение процессов старения, причин разрушения музейных предметов, выяснение методов устранения этих причин – путь почти бесконечный.

III

Если говорить о старой роли разрушительных факторов среды, то наибольшие разрушения памятникам приносили условия хранения, которые возникали, если эти памятники существовали без поддержки каких-либо инженерных средств и систем в виде отопления, вентиляции, местного осушения, увлажнения, светозащиты и т. п.

Сегодня технологии нам приносят новые шансы более эффективной защиты музейных предметов в виде создания искусственной среды, настроенной на оптимальные значения температуры, влажности и освещенности. В первую очередь, это – хорошо налаженные и отрегулированные системы отопления и системы полного кондиционирования воздуха. И здесь возникает иллюзия, что, приняв в эксплуатацию такие системы, мы избавились от проблем заботы об оптимальных условиях хранения. А ведь жизненный опыт показывает, что прогресс – это всегда усложнение, которое влечет за собой новые виды ответственности. И действительно, недолгая практика работы систем кондиционирования в отечественных музеях показала, что, во-первых, нельзя отказываться от независимого контроля параметров среды, и, во-вторых, хранилища национального достояния должны иметь так называемый «холодный запас» важнейших инженерных узлов или просто иметь дублирующий вариант. После остановок инженерных систем из-за технических неполадок они должны быть введены в эксплуатацию как можно быстрее. Т. е. надежность инженерных систем, обеспечивающих комфортный климат, должна быть 100 %.

Внедряя свои первые системы кондиционирования, мы почти сразу столкнулись с тем, что они управляются датчиками не очень высокого класса точности, поэтому наладка автоматики в системах оказалась одним из самых проблемных процессов. Причем иногда это растягивалось на сезоны. Только в единичных случаях мы почти сразу при оперативном контроле видели удачные запуски систем. Кроме того СКВ управляются одним из репрезентативных датчиков или по усредненным значениям от нескольких датчиков, и это далеко не всегда результаты реальной обстановки в зоне хранения экспонатов. Вот почему мы ни разу не пожалели о своей независимой системе контроля «Hanwell», о которой будет сказано ниже. При этом стоит отметить, что нет ничего предосудительного в том, что музеи стремятся модернизироваться, не закрываясь на большие капитальные ремонты. Ведь иногда единственный музей на целый город, закрывшись, может лишить целое поколение жителей своего культурного пространства. Модернизация же без закрытия музея предполагает, что роль контроля среды особенно велика.

Я редко встречала в своей музейной практике, чтобы об остановке систем вентиляции или кондиционирования информация оперативно поступала к службам эксплуатации, особенно если это происходило в ночные часы или выходные дни. Наверно, здесь исключением может быть только новое фондохранилище Эрмитажа. А ведь технически вполне возможно, чтобы тревожный сигнал с автоматики систем поступал на мобильный телефон инженера по эксплуатации. И все равно, независимые системы контроля температурно-влажностного и светового режимов останутся принципиально востребованными, потому что службы эксплуатации не должны сами себя контролировать. Это хранитель-консерватор отвечает за сохранность своей коллекции, а инженер не будет себя лишний раз уличать в несовершенствах результатов работы. Независимый климатический контроль – это документально оформленная объективная информация. И кто знает, возможно, для будущей реставрации будет важно не только количество люкс?часов экспонирования раритетов, но и все скачки и нарушения температурно-влажностного режима.

Остановки систем кондиционирования или аварии в системах отопления, особенно зимой, – это травма для коллекций, сравнимая со стихийным бедствием. Стандарты по консервации библиотечных фондов подробно предписывают образ действий на случай чрезвычайных ситуаций, и это замечательно [10]. Хотя появление их не в последнюю очередь было связано с известными библиотечными авариями. Стоит ли музеям ждать «грома небесного»? Часто стоимость инженерных систем не превышает стоимости тысячной части музейной коллекции. Поэтому вряд ли стоит экономить на качестве и стоимости проекта, монтажа и эксплуатации систем кондиционирования и отопления.

Плохие инженерные системы или их небрежная эксплуатация могут создавать угро зу сохранности еще большую, чем если бы экспонаты жили в режиме с годовым перепадом параметров климата, к которому они приспособились. Ведь не будем же мы акварель после длительного и заботливого хранения в режиме освещенности 50–75 люкс выносить на солнце или даже под лампы, дающие УФ – излучение. (Хотя справедливости ради стоит сказать, что есть у нас и такие горе-хранители, которые хотят соревноваться с универмагами по яркости освещения своего «товара».)

В условиях трудного финансирования музеев обязательными требованиями к инженерным системам должны быть следующие:

– наличие «холодных резервов» на их важнейшие узлы (в СКВ лучше вообще дублирование основных агрегатов);

– автоматика должна управляться датчиками высокого класса точности;

– воздухораздача должна обеспечивать отсутствие постоянных потоков воздуха в зоне экспонатов, СКВ и отопление должны быть увязаны между собой;

– специалисты по эксплуатации должны быть высокой квалификации и хорошо знать свои системы [11].

IV

Теперь о современных приборах и средствах контроля музейного климата, некоторых формах и способах его анализа – из нашего опыта.

Вслед за переносными термогигрометрами и термоанемометрами в наш музейный обиход широко входят логгеры. Их несомненная ценность в том, что они способны практически непрерывно фиксировать режим хранения и давать нам большее представление о скачках, которые мы, может быть, даже и не предполагали обнаружить. От логгеров мы получаем распечатку-документ, которая подлежит меньшей фальсификации. Конечно, для использования логгеров нужны некоторые новые навыки в работе с прилагаемыми компьютерными программами, а каждый вид логгера предполагает свои особенности. И не стоит забывать, что у логгеров есть один принципиальный недостаток – они не дают оперативной информации о режиме хранения. Ведь логгер это электронный накопитель данных, и значит, информацию с него вы считаете на компьютере только после серии замеров – за месяц, за неделю, за прошедший день, – когда уже мало что можно исправить.

Рис. 1. Сервер системы радиоконтроля параметров климата Hanwell Rlog

Дистанционные оперативные системы контроля параметров климата – неизбежное будущее музеев. У нас представление о таких системах связано с радиоконтролем. Мы выбрали систему английской фирмы «Hanwell», созданную специально для музеев.

Конечно, быть первыми было сложно, т. к. мы часто оказывались в ситуации, когда не было должной технической поддержки, и нам приходилось прибегать к «мозговому штурму». Но сегодня мы гордимся своим уникальным 7-летним опытом работы с системой радиоконтроля «Hanwell Rlog» в 7 зданиях Русского музея, одно из которых – Домик Петра I – удалено от компьютерного сервера на 1,7 км. Стоит сказать, что крупнейшие музеи Европы, такие, как Лувр, Британская Национальная галерея, музей А&V и ряд других, имеют именно такие системы климатического контроля, и сегодня ИКОМ рекомендует музеям именно их.

Несомненными достоинствами системы «Hanwell» являются оперативность, точность данных, их удобное графическое представление, наличие датчиков освещенности, возможность видеть места расположения датчиков на планах музея, мобильность датчиков (несомненно, хорошо, когда один и тот же датчик при необходимости переезжает вместе с фондом из одного здания в другое), возможность получения информации из труднодоступных помещений, возможность просмотра информации по музейной сети, возможность печати таблиц и графиков, возможность оперативного сопоставления параметров внутреннего и наружного климата, а также возможность учета мер по оптимизации микроклимата музея и оперативная статистика за любой период от 8 часов до года. Недостатки, о которых мы писали раньше [12], по мере разработки новых версий программы частично исправлены (сейчас у нас версия 7.7). Но у нас все равно остаются к ней пожелания, и, в первую очередь, это касается устранения радиопомех, которые влияют на статистику. Правда, мы заметили, что со временем связь становится все стабильнее, как будто наш сигнал «вытесняет» окружающие его помехи.

Рис. 2. Расположение датчиков системы Hanwell Rlog на одном из планов музея

Рабочее утро в отделе климатологии нашего музея начинается с оценки результатов работы инженерных систем (в Русском музее сегодня эксплуатируются 11 систем полного кондиционирования и 3 системы вентиляции с увлажнением), затем оценивается суточный ход наружного влагосодержания, определяется режим проветривания, местного увлажнения, осушения, иногда – охлаждения. В средине дня корректируются выбранные и рекомендованные режимы хранения. Наша отчетность о режиме климатического хранения всегда была предметом нашей гордости, а система «Hanwell» позволила добавить к ней оперативные графики.

Уже давно для анализа своего температурно-влажностного режима мы пользуемся таким понятием, как Число Нарушений Климата (ЧНК). Оно сформировалось из понимания того, что на I-D диаграмме влажного воздуха замер температуры и влажности определяется одной точкой. Если определять уровень безопасного климатического хранения каких-либо экспонатов в определенных пределах (например, 18–20оС и 45–55 %), то ЧНК будет определяться долей замеров, когда такие параметры не достигались в процентном отношении от всего ряда наблюдений за рассматриваемый период. Практика показала, что когда говоришь хранителю, что у него число нарушений климата 100 %, на него это производит более убедительное впечатление, чем когда рассказываешь, что летом было слишком жарко, зимой было очень сухо. Особенно удобно это число при длинных однородных рядах наблюдений, например за год, т. к. через него просто определить общую длительность некомфортных условий. А в нашей собственной специальной программе «Климат+» есть возможность определять такую статистику по любому уровню температуры или влажности. Ведь бывает так необходимо знать за какой-то период, как много замеров было нижевыше того или иного уровня, и сразу определить общую длительность угрозы именно этого уровня.

Рис. 3. Программа «Климат+» позволяет определить длительность некомфортных условий за любой период, например: в зале № 15 за 2007 год из 31768 замеров ОВВ 315 были со значениями выше 60 %, т. е. 0,99 %, т. о. общий период с повышенной влажностью составил за 11 месяцев – 3,3 дня.

Рис. 4. Одно из перспективных средств оптимизации влажности в витринах – установка MiniClima EBC 08

Кроме того, наша программа «Климат+» может формировать ежемесячные или оперативные сводки по группам хранителей и реставраторов, не перегружая их излишней информацией (наша ежемесячная отчетность состоит из 53 видов сводок). Кроме общей статистики, которая есть и в системе «Hanwell», в наши сводки входят количество суточных скачков влажности, ЧНК, величины отклонений средних значений от норм хранения для определенных видов материалов, а также само наличие в зале или запасе разных материалов. Вот почему мы в начале каждого месяца загружаем базу данных в формате *csv из системы «Hanwell» в свою программу «Климат+». Возможно, со временем в программе «Hanwell» еще появятся такие же удобные для нас характеристики режима.

V

Хочется остановиться на актуальности локальных методов и средств оптимизации климата при хранении музейных экспонатов.

За музейным климатологом еще долго останется роль организатора локальных методов и средств оптимизации климата при хранении музейных экспонатов, таких, как проветривание, увлажнение, осушение, светозащита, использование сорбентов в замкнутых музейных объемах. И здесь фундаментальные исследования (например, в лаборатории ГосНИИР) или опыт из конкретной музейной практики очень важны. А так как в одном докладе нельзя объять необъятное, то хочется подчеркнуть только два принципиальных соображения в этой сфере.

Первое. Сегодня проводить локальную оптимизацию климата без непрерывного круглосуточного контроля нельзя, т. к. эта оптимизация может обернуться более серьезной угрозой для хранения экспонатов, чем наше бездействие. У хранителей бытует представление, что если он, совершив почти подвиг, купил и поставил в зал увлажнитель, тот автоматически создаст необходимый уровень влажности. Увы, не всегда бывает так, ведь в увлажнителях может закончиться вода раньше времени, может выйти из строя гидростат, он может неудачно стоять и быть совсем неэффективным и пр., и пр. Сорбенты, будь это даже «Art-sorb» или «Pro-sorb», не дадут должного эффекта из-за недостаточной герметизации витрины, определить которую реально можно только при непосредственном контроле режима хранения и т. д. Я уже не останавливаюсь на таком сложном инструменте оптимизации, как проветривание.

Второе. Опытные отечественные хранители часто страдают здоровым консерватизмом и, жалея государственные деньги, стараются начинать оптимизацию условий хранения с локальных средств, будучи глубоко убежденными, что они во много раз дешевле, чем инженерные системы вентиляции и кондиционирования. Наша практика показала, что это не всегда верное решение. Часто десяток увлажнителей вместе с их тяжелой многолетней и не всегда эффективной эксплуатацией может обойтись дороже проекта и монтажа системы вентиляции с увлажнением, которая со временем трансформируется в полную систему кондиционирования. Кроме того, не следует забывать, что мобильные увлажнители даже музейного типа с плавкими предохранителями все равно не могут быть использованы в фондовых помещениях, где электричество должно быть отключено в ночные часы.

Давайте в деле консервации хотеть лучшего, потому что это и есть ее смысл.

Одним из сравнительно новых и очень перспективных локальных средств оптимизации являются установки «Miniclima». Это портативные увлажнители воздуха с гидростатом, которые предназначены для витрин объемом 3 и 5 м3. Конечно, их эффективность будет тем выше, чем лучше герметизация витрин. У нас еще нет длительного опыта работы с ними, но уже сейчас понятно, что в большом ряду нестандартных ситуаций при хранении экспонатов такие установки найдут свое место, тем более что их эксплуатация не связана с очень большими трудностями.

VI

Главным залогом успеха в консервации предметов музейного хранения являются взаимоотношения хранителей, реставраторов и климатологов.

Мы знаем, что мировая музейная практика делит сотрудников на две основных важных категории – консерваторы и кураторы выставок. Для того чтобы стать консерватором, соискателю требуется пройти экзамен-аттестацию по музейной климатологии. У нас исторически сложилось так, что учет, реставрация и оптимизация среды разделились. Я думаю, что историческое разделение консервационной деятельности на разные виды у нас произошло из-за того, что слишком многое стало государственным и большинство памятников культуры перенесло много исторических катаклизмов. Поэтому пришлось и приходится восстанавливать и воссоздавать грандиозный объем культурных объектов.

В этом разделении можно найти как силу, так и слабость для консервационной деятельности в музее. Несомненно, что в усложняющемся мире роль профессионализма возрастает. Новые приборы, новые материалы и технологии приносят и могут принести нам самые неожиданные варианты существования коллекций. И это означает, что востребованы глубокие знания и искренняя заинтересованность, чтобы новые технологии внедрялись, но при этом не наносили вреда нашим экспонатам.

Недостаток же разделения в том, что часто хранитель сводит свою деятельность к учету, реставратор к реставрации, а музейные климатологи, если такие вообще есть, оптимизацию условий вынуждены вести без связи с сохранностью экспонатов.

Объективное описание климатологами среды хранения, проиллюстрированное результатами сохранности, несомненно, имеет более сильное воздействие на людей, административно отвечающих за работу музея как хранилища.

Не стоит забывать и о том, что в реставрационном деле осмотры сохранности часто страдают субъективностью, и в первую очередь если речь идет о цветности. Понятно, что музеи не будут публично признаваться в своих огрехах хранения, да и не у всех музеев сегодня есть средства для полной оптимизации своих условий. Но если есть успехи, то говорить о них нужно. А из-за субъективности реставрационных осмотров это трудно получается. И порой дело даже не в квалификации того или иного реставратора, а в несовершенстве используемых методик, особенно по оценке общего состояния коллекций. И здесь хочется отметить многие замечательные методики, созданные или пропагандируемые сотрудниками ГосНИИР.

У нас в отделе была сделана корреляция ЧНК на экспозиции древнерусской живописи с результатами осмотров, которая показала, что даже при грубой системе оценки сохранности уменьшение ЧНК на 10 % приводило к уменьшению числа нарушений сохранности икон на 20 %. И все же, если бы сохранность фиксировалась инструментально, такие сопоставления были бы более ценными.

Конечно, не все музеи пришли к необходимости иметь в штате климатолога, хотя его работа лежит в большом диапазоне знаний – от физики, статистики, материаловедения и приборостроения до работы систем отопления и кондиционирования. Ежегодно мы стажируем по вопросам климатологии до 50–70 музейных работников, и спрос на стажировки все увеличивается. Конечно, мы ощущаем необходимость фундаментального учебного пособия по этой теме. Но жизнь музеев столь стремительно меняется, и остается ощущение, что, еще не выйдя, такое пособие уже устареет. Поэтому живое общение и взаимосвязь между всеми консерваторами так полезны и ценны.

Если добросовестный электрик, смотритель, уборщик, экскурсовод – любой из сотрудников музея, независимо от вида деятельности, заинтересован в сохранности экспонатов, он является консерватором, и для этого он должен быть знаком с основами музейной климатологии. Без сомнения, роль музейной климатологии в деле решения вопросов превентивной консервации будет возрастать.

Литература

1. ВА ГРМ. ФГРМ (I). Оп. I. Ед. хр. 69.

2. Фармаковский М. В. Воздушный режим в музеях. По данным наблюдений, проведенным в Гос. Русском музее с весны 1939 г. по осень 1940 г. [Текст] / М. В. Фармаковский. – Л., 1941.

3. Фармаковский М. В. Консервация и реставрация музейных коллекций [Текст] / М.В. Фармаковский. – М.: Тип. Красных печатников, 1947.

4. Фармаковский М. В. Акварель, ее техника, реставрация и консервация [Текст] / М.В. Фармаковский. – Л., 1950.

5. Колмакова Е. А. Мстислав Владимирович Фармаковский (биографический очерк) [Текс т] / Е. А. Колмакова // Материалы научно-практического семинара «Проблемы хранения и реставрации экспонатов в художественном музее». – СПб: ГРМ. – 2000. – С. 6–15.

6. Thomson Garry. The museum Environment, London-Boston, 1996. Гарри Томсон. Музейный климат [Текст] / Garry Thomson / пер. с англ. – СПб: Скифия. – 2005.

7. American National Standard IESNA RP-3096, Museum and Art Gallery Lighting: A Recommended Practice.

8. Оганесова Ю. Ю. Накопление освещённости экспонатами в залах экспозиции древнерусского искусства Государственного Русского музея [Текст] / Ю. Ю. Оганесова // Материалы научно-практического семинара «Проблемы хранения и реставрации экспонатов в художественном музее». – СПб: ГРМ. – 2003. – С. 108–112.

9. Кудрявцева А. И., Девина Р. А., Юхновец Т. М. Оптимальные и допустимые параметры микроклимата в музейных помещениях [Текст] / А.И.Кудрявцева, Р.А.Девина, Т. М.Юхновец // Информкультура ГБЛ. Экспресс-информация. Музейное хранение и оборудование. – 1991. Вып. 2. – С. 1–24.

10. ГОСТ 7.50-2002 Межгосударственный стандарт. Система стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу. Консервация документов. Общие требования [System of standards on information, librarianship and publishing. Document conservation. General requirements]. Дата введения 01. 01. 2003.

11. Колмакова Е. А. Проблемы климата в условиях реконструкции музея [Текст] / Е.А.Колмакова // Материалы научно-практического семинара «Проблемы хранения и реставрации экспонатов в художественном музее». – СПб: ГРМ. – 2000. – С. 56–63.

12. Колмакова Е. А. Особенности хранения музейных фондов ГРМ, выявленные при работе системы радиоконтроля климата Hanwell. [Текст] / Е. А. Колмакова // Материалы научной конференции «Сохранение культурного наследия библиотек, архивов и музеев», Библиотека Российской Академии наук. – СПб, 2003. – С. 142–146.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.