Сериалы как продолжение традиций французской новой волны и авторского кино в целом

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Сериалы как продолжение традиций французской новой волны и авторского кино в целом

Жаринов С. Е.

Французская «новая волна» оказала влияние не только на национальные кинематографы, но и на всю современную киноэстетику, включая клипы и, главное, телевизионные сериалы, в которых великолепным образом сочетаются между собой и традиции американского «фильм нуар», снятых в гангстерской стилистике и традиции кино элитарного, философского в дискурсе постмодернизма. Достаточно вспомнить нашумевший фильм Годара «На последнем дыхании» и увидеть его влияние на такие популярные сериалы, как «Настоящий детектив» и «Во все тяжкие».

Телевизионные сериалы, прежде всего, американские, которые сейчас заполнили интернет, во многом продолжают традицию авторского кино. И в этом проявляется их бесспорное преимущество перед так называемой голливудской коммерческой кинопродукцией. Само же авторское кино, как мы это выяснили ранее, непосредственно связано с литературным дискурсом, в частности, с таким явлением, как «поток сознания». Причем все эти сериалы по своей природе литературные, романные. Они напоминают романы-фельетоны, которые были необычайно популярны на протяжении всего XIX века. Как роман-фельетон написаны и вся «Человеческая комедия» Оноре де Бальзака, и «Отверженные» Виктора Гюго, и «Холодный дом» Диккенса.

В связи с этим советую найти в интернете старый сериал, ему лет 20. Он уже стал классикой и вошел в анналы мирового авторского кино. Речь идет о сериале «Твин Пикс».

«Твин Пикс» – и литература, и сериал одновременно. Посмотрите сначала фильм прекрасного американского режиссера Девида Линча, который некогда был английским режиссером, а потом эмигрировал в Америку. У него есть потрясающие картины, одна из них «Малхолланд Драйв». Это психоделическая картина, рассказывающая о том, как за несколько минут в затухающем сознании самоубийцы проносится вся её жизнь. «Малхолланд Драйв» просто великолепна. В этом фильме на протяжении двух часов рассказывают вам о тысячных долях одной секунды, по сути дела, одного мига жизни человека перед тем, как пуля пробьет мозг самоубийцы. В эти доли секунды разворачивается в затухающем сознании какая-то фантастическая картина жизни, в которой бред и реальность, мечты и действительность переплетены между собой самым необычным образом. Перед вами пример самого настоящего авторского, поэтического кино. В какой-то мере данная картина с экспериментом самоубийства напоминает «8 1/2» Феллини.

У Линча есть еще такой фильм, как «Твин Пикс. Огонь, иди за мной». Чтобы проникнуть в общий замысел сериала, надо посмотреть этот фильм. Они очень связаны между собой. Перед нами типичный, так называемый мета-текст, то есть текст, который комментирует сам себя. Этот прием использовал Годар в своей картине «На последнем дыхании».

В сериале происходит следующее. Все начинается со смерти местный красавицы Лоры Палмер. Ее труп находят завернутым в целлофан на берегу реки. И все действие происходит на севере Америки, на границе с Канадой. Начинается детективное расследование: кто или что убило красивую девушку. Поначалу кажется, что это самый типичный детектив, например, сериал «Убийство», который я бы тоже посоветовал вам посмотреть. В «Твин Пиксе» тоже начинается все с трупа девочки, пытаются найти убийцу. Но выясняется, что его, как такового, нет, все дело в каком-то вигваме, который находится где-то в лесах на границе с Канадой и на границе между миром видимым и миром невидимым. Так, в авторском сериале Девида Линча, как и у Годара с Шабролем («Пусть умрет зверь») детектив превращается в философскую экзистенциальную драму. Но это и есть одна из черт авторского кино: опираясь на зрительское любопытство, на его готовность верить в предлагаемые обстоятельства, вести этого зрителя к вершинам постижения тайн бытия.

И что дальше будет происходить в сериале Дэвида Линча? Там в богом забытом местечке окажется агент ФБР. Но это не просто агент, это философ, какой-то стихийный экзистенциалист, рассуждающий об особом вкусе кофе и местном пироге с черникой, что уже напоминает Марселя Пруста и его внутреннюю эпопею «В поисках утраченного времени», в которой вкус земляничного пирожного станет чуть ли не самым важным моментом во всей композиции, во всей сложнейшей архитектонике романа. Такой вариант «Молчания ягнят», но это не оно. Дэвид Линч создает свой странный сериал на основе известных триллеров, меняя при этом их смысл, наполняя коммерческие жанры философским содержанием, как это в свое время делал Достоевский: используя форму бульварного романа, гений русской литературы словно заливал в старые мехи новое вино. И что дальше происходит в сериале, лучше не пересказывать, потому что это класснейшая интрига. Вы будете следить, не отрываясь, серию за серией. Вам будут каждый раз подсовывать очередного преступника, и каждый раз будет выясняться, что это ложный ход, потому что никакого преступления и не было, никто никого не убивал, просто Лора Палмер каким-то странным образом пересекла невидимую границу между двумя мирами и оказалась навсегда потерянной для этого мира.

Сериал «Твин Пикс» обладал таким воздействием на зрителя в 90-е гг., что люди просто уже начинали жить по законам этой телевизионной эпопеи.

Такая же утонченная эстетика авторского кино чувствуется и в сериале «Во все тяжкие», который, явно, не мог возникнуть вне влияния авторского кино Дэвида Линча и, прежде всего, его сериала «Твин Пикс».

Одна из важных черт сериала «Во все тяжкие» – наличие сюжета, который превращает все 5 сезонов в единое повествование, отличающее эту картину от целого ряда других, в которых либо каждая серия представляет из себя отдельную историю, либо ритм сериала попросту теряется после нескольких удачных сезонов, и выход новых серий зависит только от рейтинга сериала в этом году.

В нашем же случае (не считая нескольких ритмических провалов, которые возможны для произведения подобного масштаба) речь идет о большом кино, пусть и заключенном в полусотне серий. Как можно говорить о большой литературе в контексте «Йокнапатофы» Уильяма Фолкнера или, например, «Человеческой комедии» Оноре де Бальзака, так и в нашем случае многочасовой формат сериала ни сколько не умаляет его сложности и многоплановости, скорее наоборот, в рамках сериала у создателей «Во все тяжкие» появляются возможности, которые были недоступны Гриффиту или Висконти в их фильмах. И вместе с этим сериал не уникален – в основе лежит традиция золотого Голливуда сороковых годов, творчества Альфреда Хичкока, и суть этой преемственности в умении создать уникальное сочетание действия на экране, увлекающего и завораживающего зрителя, с очень сложным философским и культурологических подтекстом. Конечно же, всякое прочтение субъективно, и мир вообще являет собой множество возможных интерпретаций, согласно, например, Фридриху Ницше, но как будто невзначай сами создатели сериала постоянно напоминают нам о великом американском поэте Уолте Уитмане, инициалы имени которого как бы случайно совпадают с инициалами главного героя, что в какой-то момент спасает Уолтера Уайта от разоблачения. Возможно, случаен псевдоним Уолтера – Гейзенберг (Хайзенберг), но та роль, которую играет главный герой в этом сериале, очень точно отражает суть этого псевдонима, и случайность или точнее соотношение неопределенностей, которое открывает Гейзенберг в физике очень интересно сочетается с персонажем Уолтера Уайта, судьбой которого постоянно движет случай, и который даже то зло, что он совершает, творит зачастую после причудливого стечения обстоятельств.

Итак, сюжет сериала прост – это история школьного учителя, который, узнав о том, что он болен раком – то есть по сути оказавшись в ситуации экзистенциального выбора – удивляет зрителя своим выбором – он становится варщиком метамфетамина, роль которая больше подходит для неблагополучного подростка из гетто или выше среднего образованного реднека, но никак не для преподавателя химии и в прошлом невероятно перспективного и талантливого ученого. Из простого варщика Уолтер за год становится одним из самых влиятельных людей в этом не самом почетном бизнесе. Но это всего лишь фабула, которую можно было бы превратить в мыльную оперу быта успешного наркоторговца, в то время как создатели сериала создают сюжет, дополняющий эту историю множеством подтекстов. Талант создателей в том, что практически каждая серия создает у нас ощущение, словно именно сегодня, именно в этой серии, Уолта раскроют, и сериал завершится, и всякий раз, благодаря своему таланту, а чаще случаю, этот ожидаемый конец откладывается до следующей серии.

Нас ошеломляет начало – несуразное, с брошенными штанами, разогнавшимся фургоном и записанным на видео признанием неизвестного нам человека. Этот шок можно сравнить с идеей Хайдеггера из его книги «Бытие и время» о погружении в бытие. Тема выбора подлинного и неподлинного бытия, тема экзистенциального кризиса, страха и отчаяния, как важных состояний человеческой психики, о которых писали экзистенциалисты и до них Серен Кьеркегора – все эти детали наполняют сериал с самых первых серий. Параллели с экзистенциализмом можно проводить еще и в связи с самим образом Уолтера Уайта – по сути дела он напоминает абсурдного героя Камю – Сизифа, для которого бунт совершается силой абсурда, и, несмотря на неотвратимую смерть и развязку, которую мы угадываем с самого начала, следует изначально выбранному пути и находит особое удовольствие в собственном бунте (вспомним сцену признания Уолта Скайлер в одной из последних серий). И если у реальности есть множество интерпретаций, то можно рассмотреть исходный конфликт всего сериала, не столько с позиции экзистенциалистов, а например, с точки зрения известного психоаналитика Жака Лакана, который говорит о том, что, по сути дела, наше моделирование реальности определяется языком, иллюзиями и отношениями с другими людьми. Наш образ реальности меняется в моменты кризиса, а с Уолтером Уайтом происходит такого рода изменение, а стимулом для подобных метаморфоз, началом химической реакции, лейтмотива проходящего через весь сериал (химическая эстетика используется даже в заглавных титрах сериала) становится известие о заболевании главного героя. Метаморфоза, по сути дела, невероятная, пусть и скрытая от нас множеством других происходящих событий – это не столько превращение главного героя из семьянина в наркоторговца (тема, безусловно, актуальная сегодня) сколько тот факт, что воспитанный в традиции современной научной рациональности Уолтер, по сути дела, являет собой хаос, а не порядок (в сериале есть даже пара героев: Густав Фринк и Уолтер Уайт – образы порядка и хаоса в сериале), а речь идет не совсем о химии в современной её интерпретации. Помимо пары Уайт – Фринк есть еще пара Уолтер – Пинкман, союз который совершенно непонятен. Пинкман вечно подводит Уолтера, он не химик, его помощь зачастую оборачивается вредом, но по какой-то непонятной нам логике Уолтер не бросает Пинкмана, потому что по сути дела для него Пинкман становится учеником, сам Уолтер – адептом, а процесс варки метамфетамина – современным великим деланием, достойным средневековых алхимиков, которые говорили: «Наше золото – не золото черни».

С чего начинается создание философского камня – процесс Великого Делания? С реакции разложения, когда прежде чем создать что-то новое, необходимо подвергнуть всякую структуру разложению – именно поиск универсального растворителя привел алхимиков средневековья к открытию соляной, серной и азотной кислот.

И если золото алхимиков не золото черни, то и для алхимика-Уолтера, и для самих создателей сериала процесс разложения первоматерии будет носить метафизический характер: мы видим, как по мере развития сюжета разрушается одна из самых главных американских ценностей – семья.

Я уже упоминал псевдоним Уолтера и имя великого физика Гейзенберга. Открытие принципа неопределенности, а также второго закона термодинамики навсегда изменило научную рациональность, мир стало невозможно представить в виде идеально настроенного часового механизма. Так вот, в этом сериале нам дают образ современного американского общества, им не пугают и не пытаются очаровать – нам просто говорят, что то, что некогда совершилось в науке на рубеже веков, произошло и среди нас – миром правит случай, и частью этого случая становится фигура Уолтера Уайта, ученого, очень напоминающего мне и Гейзенберга, и Доктора Фауста.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.