ЕРМОЛОВА Мария Николаевна

ЕРМОЛОВА Мария Николаевна

3(15).7.1853 – 12.3.1928

Драматическая актриса. На сцене с 1871. Роли: Эмилия Галотти («Эмилия Галотти» Лессинга), леди Анна («Ричард III» Шекспира), Офелия («Гамлет» Шекспира), Иоанна д’Арк («Орлеанская дева» Шиллера), Мария Стюарт («Мария Стюарт» Шиллера), Федра («Федра» Расина), леди Макбет («Макбет» Шекспира), Лариса («Бесприданница» А. Островского), Негина («Таланты и поклонники» А. Островского), Кручинина («Без вины виноватые» А. Островского) и др. Оставила сцену в 1921.

«Малый театр научил нас смотреть и видеть прекрасное.

Душой этого театра была Мария Николаевна Ермолова.

Для нас образ М. Н. сливался с образами тургеневских женщин, которые были в то время для всей молодежи идеалом чистоты и благородства. Она нам казалась героиней, какой-то вдохновенной служительницей правды и добра» (М. Морозова. Мои воспоминания).

«Глаза у Ермоловой были необыкновенные. В зависимости от ее душевного состояния они казались то светлыми, то синими, то серыми, а порой совсем темными, бездонными. Иногда они сверкали, как звезды, на мгновение угасали, чтобы вновь вспыхнуть еще ярче, а иногда нежно ласкали; были моменты, когда они жгли, как огонь. В этих глазах с предельной ясностью отражалась вся многогранность человеческой и творческой натуры великой артистки. Они могли выражать юную, почти наивную мечтательность, безнадежное отчаяние, сентиментальную любовь, высокий героический подъем, грустную меланхолию, вдохновенный взлет и глубокую сосредоточенность мысли.

…Всегда сдержанная, тактичная в отношении к товарищам по сцене, безупречно чистая и неподкупная, Мария Николаевна была чрезвычайно лаконична в своих оценках: „еще поработайте“, „сегодня лучше“, „хорошо“, „правильно толкуете“, „совсем хорошо“. И от этого „хорошо“ словно светлело все вокруг, рождались уверенность в своих силах и желание сделать роль еще лучше.

Известная всей Москве скромность Ермоловой уживалась, однако, у нее с высоким сознанием своего актерского достоинства. Сила творческой одаренности дает артисту право на исключительно бережное и чуткое отношение к себе со стороны окружающих.

Сила гения Ермоловой заключалась в бесконечной широте жизненных и духовных интересов, в глубоком чутье правды и вместе с тем могучем и страстном чувстве театра» (Н. Тираспольская. Жизнь актрисы).

«М. Н. Ермолова отличалась от своих современниц – русских и европейских (которых мне пришлось видеть) – тем, что подчиняла свою игру высшему началу. Про нее нельзя было сказать: „страстно произнесла монолог“, или – „игра ее была проникнута страстью“. Настоящий трагический актер не подчиняется страсти, а подчиняет ее себе. Так и Ермолова подчиняла страсть своей духовной силе. В нескольких словах она умела передать значительность момента. Ее энергия пронзала как стрелой» (В. Веригина. Воспоминания).

«Я не знаю актрисы, равной Ермоловой по силе и полноте содержания. У нее было свойство настоящего гения – открывать целый мир даже в роли, не предвещавшей ничего особенного. При встречах она сразу бросалась в глаза. Если даже вы не знали, что это Ермолова, что-то в ее облике обращало на себя внимание. Портрет, созданный Серовым, вообще один из лучших актерских портретов, запечатлел ермоловское благородство, ее человеческую цельность и величие.

Но тех, кто наблюдал Ермолову в повседневной жизни, поражала и другая сторона ее существа – замкнутая и в то же время очень благожелательная, она остерегалась постороннего вмешательства в свою внутреннюю жизнь.

…Ермолова, как, впрочем, все знаменитые „старики“ Малого театра, обладала своими привычками и особенностями. Говорила она порой немного нараспев, голову держала чуть склоненной к правому плечу. Иногда – скандировала. Даже в ее руках, которые она держала немного в стороне от тела, была особая пластика» (П. Марков. Книга воспоминаний).

«В самом существе Ермоловой, в ее личности были какие-то патетические силы, и этот ее необычайный пафос покорял все сердца без исключения. Ермолова чувствовала мир как трагедию. Какую бы роль они ни играла, а ей часто приходилось играть пустые роли в ничтожных пьесах, – все равно ей всегда удавалось наполнить предназначенную ей роль этой своей необыкновенной духовной энергией… Ермоловой не нужна была психологическая сложность: ей нужно было раскрыть и показать глубину своей собственной личности. Она воистину преодолевала психологию и, значит, преодолевала страсти. Вот почему Ермолова была подлинная трагическая актриса.

…Трагический пафос Ермоловой был так велик, что в зрительном зале ей покорствовали все без исключения – и ее поклонники, и ее враги. У нее были и враги-хулители, которые негодовали на нее за ее небрежность в „отделке“ роли, за ее „грубый“ голос, за то, наконец, что она, не считаясь с ансамблем, ломает пьесу, понуждая слушать и смотреть себя одну. Но и эти хулители не смели ее критиковать, пока она играла. В театре, во время ее игры, осуществлялось то чудо искусства, какого я после Ермоловой не наблюдал ни разу…

Актриса была изумительна в роли Марии Стюарт. И дело было не в истолковании роли. Ермолова играла не королеву, не чувственную, страстную католичку, не женщину со всеми ее очарованиями и прелестями, свойственными ей, несмотря на плен, – нет, она играла себя, она рассказывала миру с подмостков театра о своей тоске по свободе, о своем праведном гневе, о своей готовности умереть за истину.

…Несмотря на то что лично, биографически, Мария Николаевна никогда не имела никакого отношения к революции, ее имя стало знаменем свободолюбивой молодежи той эпохи. Все чувствовали, что ее гений ломает какой-то скучный, косный и серый быт, в коем задыхалась тогдашняя Россия.

Появление на эстраде Ермоловой всегда сопровождалось шумными манифестациями. Она стояла такою, какою ее написал Серов, – и весь зал шумел, приветствуя не актрису, не любимую „каботенку“, а героиню. И эта удивительная женщина читала стихи, нередко плохие, нередко с неверными интонациями, не чувствуя и не давая чувствовать ритма, и все же это было чудесно, прекрасно и увлекательно. И все души, загипнотизированные ее чудодейственною волею, летели, как на крыльях, в неизвестную лазурь» (Г. Чулков. Годы странствий).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.