Глава 9 Русский язык в Австралии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 9

Русский язык в Австралии

Как ни говори, а родной язык всегда останется родным. Когда хочешь говорить по душе, ни одного французского слова в голову нейдет, а ежели хочешь блеснуть, тогда другое дело.

Л. Н. Толстой

К чести русской эмиграции, прибывшей в Австралию в начале и в середине XX в., следует отметить, что любовь и знание родного языка среди самых разных политических групп были у всех почти одинаковыми. «Русский человек без русского языка, как рыба без воды. Будь это политический или общественный спор на каком-нибудь собрании или рассказы и анекдоты веселого застолья — никому и в голову никогда не приходило перейти на английский язык. А русские песни… Тут уж, если на концерте, все сидят с умиротворенными лицами, а если на очередной встрече — все поют по мере сил и возможностей. Настолько русский человек любит свой язык, что некоторые, прожившие в Австралии 20, 30, 40 лет, так и не выучили английского языка, т. е. знают его только в пределах бытового или делового общения. Это, наверное, и хорошо, и плохо. Однако с точки зрения патриотов русской культуры это хорошо, т. к. более молодые поколения, получившие среднее или высшее образование в этой стране, всегда могут оглянуться назад — к матерям и отцам, к бабушкам и дедушкам — и почерпнуть знания русского языка как из вечного, неиссякаемого родника», — отмечает «Австралиада» в одной из своих публикаций. Именно этот язык принесли в Австралию тысячи русских эмигрантов и не только сохранили, но и передали его следующим поколениям, став преподавателями языковых курсов, воскресных церковно-приходских школ, субботних родительских школ, университетских отделений и кафедр или просто домашними педагогами в своей семье или среди друзей.

Одним из таких энтузиастов, посвятивших свою жизнь просвещению на языковой ниве, является многолетний преподаватель русского языка в университете Макуори в Сиднее, доктор филологических наук Нонна Владимировна Райан, урожденная Голицына. Родилась и выросла Нонна Владимировна в Маньчжурии. Ее отец Владимир Владимирович Голицын в 1931 г. окончил Харбинский политехнический институт со званием инженера путей сообщения. В харбинской газете «Русское слово» за июль 1931 г. о нем писали: «Испытательная комиссия обратила внимание на проект В. В. Голицына о «переустройстве станции Москва Рязанско-Уральской дороги». Блестящая защита со стороны дипломанта была оценена 5 баллами». Инженер В. В. Голицын был назначен начальником участков КВЖД и работал на Восточной, Западной и Южной линиях, на станциях Аньда, Имяньпо, Ашихэ и Шуаньченпу. На станции Имяньпо у Голицыных родилась дочь Нонна. В Имяньпо девочка поступила в начальную школу. Потом, когда семья жила в Шуаньченпу и Аньда, где не было средних школ, Нонну отправили учиться в Харбин, где она жила у бабушки Матильды Семеновны Голицыной, которая рассказывала девочке о дедушке — генерале В. В. Голицыне, погибшем в январе 1918 г.г о своей семье, родственниках и предках. Бабушка, сама будучи выпускницей Смольного института благородных девиц, оказала очень большое влияние на воспитание и умственное развитие внучки. Своими рассказами о России, дискуссиями на исторические и литературные темы она также смогла заложить глубокую любовь к России и всему русскому в сердце своей внучки, которую очень любила.

Живя у бабушки, Нонна также имела возможность довольно часто слушать выступления харбинских писателей и поэтов, которые собирались у Нонниной тети — Нины Владимировны Голицыной-Денисовой. Особенно осталась в памяти у Нонны хорошая подруга ее тети, поэтесса Е. Рачинская, чья поэзия Нонне нравилась. После многих лет работы на периферии инженера В. В. Голицына перевели в Харбин, куда переехала вся семья. В Харбине в 1956 г. Нонна окончила полную советскую среднюю школу с золотой медалью. Учась в старших классах, она устроилась в редакцию газеты «Русское слово», где часто после уроков работала корректором до позднего вечера. Весной 1958 г. семья Голицыных выехала из Харбина, имея визу в Бразилию, но в Гонконге они переменили направление и поехали в Австралию, куда прибыли 1 мая 1958 г. Со своим будущим мужем Нонна Владимировна встретилась в университете, где он работал над докторской диссертацией. Роман, начавшийся просьбой помочь ему перевести одну русскую научную статью, закончился свадьбой в 1962 г. Затем были годы жизни в США и Новой Зеландии, связанные с научной деятельностью мужа.

Университет Макуори

По возвращении в Австралию Нонна Владимировна поступила на славянское отделение кафедры современных языков в университете Макуори, где и училась, и начала преподавать русский язык в 1988 г. Интересно, что в то время преподавание польского, сербского, хорватского и македонского языков оплачивалось федеральным правительством, а преподаватели украинского и русского языков существовали на средства, собранные их общинами. За последние десятилетия программы преподавания русского языка во многих австралийских университетах сократились, кафедры закрылись, штат преподавателей на отделениях уменьшился. На их фоне университет Макуори остается, пожалуй, чуть ли не единственным, предлагающим очную и заочную программы по изучению русского языка. Отделение русского языка университета также предлагает обучение в аспирантуре. В 1993 г. Нонна Владимировна впервые в жизни побывала в России — сопровождала группу студентов на интенсивные курсы русского языка в Москву. Одновременно она сама прослушала специальный курс, выполнила курсовую работу, провела семинары и получила в Московском государственном университете свидетельство о повышении квалификации преподавателя русского языка. В 1998 г. она закончила работу над докторской диссертацией, и ей было присвоено звание доктора филологических наук.

Государственные курсы русского языка для взрослых разных национальностей существовали еще в 1930-х гг. в Брисбене и в 1940-х гг. в Сиднее и в Мельбурне. Они открывались, закрывались и снова предлагались при техникумах, при институтах иностранных языков и университетах и как специальные курсы для взрослых. Русское отделение, открывшееся в Мельбурнском университете в 1946 г., было первым академическим отделением русского языка и литературы в Австралии, но только в 1977 г. оно получило статус Русской кафедры. Преподавание русского языка и литературы началось в университете Квинсленда в 1961 г., а в 1966 г. отделение превратилось в кафедру. Первая кафедра русского языка и литературы в Австралии была открыта в университете им. Монаша в 1963 г. (Мельбурн). В Сиднее кафедра русского языка открылась в 1968 г. в университете Нового Южного Уэльса. В Национальном университете в Канберре, где долгие годы существует кафедра славянских языков, в 1971 г. была основана кафедра русского языка. Как пишет в своих воспоминаниях Нина Михайловна Кристесен (урожденная Максимова), преподававшая русский язык в годы Второй мировой войны и позднее возглавившая Русское отделение в Мельбурнском университете, «австралийцы совершенно не были предрасположены изучать русский. Правительство поощряло моноязычность, так, например, заведомой задачей для иммигранта была полнейшая и наискорейшая ассимиляция, прежде всего языковая. В некоторых учебных заведениях преподавались французский и немецкий языки (да и то во время войны немецкий упраздняли). Интерес же к русскому языку проявлялся только в единичных случаях. Так, известный австралийский поэт, писатель и ученый, профессор А. Хоуп брал частные уроки русского для того, чтобы в подлиннике прочитать «Облако в штанах» В. Маяковского, а поэт П. Моррисон — чтобы «лучше понять, почему русским так дорог Пушкин».

Что же касается преподавания русского языка в школах, то, согласно М. Кравченко (статья «Русские в Квинсленде» в книге «Многокультурный Квинсленд»), первые попытки организовать школу русского языка для детей в Брисбене относятся к 1919 г., а начиная с 1927 г. занятия стали проводиться регулярно. Основание школы было связано с созданием первой русской православной церкви в Австралии — Свято-Николаевским собором в Брисбене. Такое же явление наблюдалось почти во всех других штатах Австралии. Небольшие группы русских эмигрантов, еще плохо устроенные в новой стране, прилагали поистине героические усилия для создания собственных церквей, прицерковных школ и клубов. Сначала занятия в школах проводились в чужих, снятых для этих целей помещениях, но проходило несколько лет, и уже приобретался свой участок земли с домом, где поначалу проходили церковные службы. Позднее на этом участке земли строилось новое здание русской православной церкви в традиционном стиле, а в старом помещении размещались школы, библиотеки, читальни. Так было, например, в Брисбене, когда приехавший в 1923 г. протоиерей Александр Шабашев получил разрешение создать русский православный приход и служить в англиканской церкви Святого Фомы. Как отмечалось в главе 8, уже в 1926 г. приблизительно 30 русских семей сумели собрать средства на приобретение собственных домов с участками, а в 1933 г. началась постройка Свято-Николаевского собора, закончившаяся в 1936 г. Церковно-приходские школы сыграли решающую роль в воспитании подрастающих поколений. Они прививали любовь к Православию, объясняли его основы, обучали русскому языку и литературе. Позднее к ним в этом деле присоединились субботние родительские школы, которые тоже вели преподавание Закона Божьего, русского языка, истории и географии России. Затем все эти школы расширили свои программы и структуру, введя такие предметы, как «перевод», и открыв специальные классы для подготовки учеников к государственному экзамену по русскому языку, благодаря чему выпускники субботних школ успешно сдавали этот экзамен и повышали свою общую экзаменационную отметку. Это давало им больше шансов попасть в университет на курс, который требовал лучшей успеваемости.

Преподавание русского языка велось также в некоторых частных австралийских школах, а для подготовки к выпускным экзаменам открывались государственные курсы и классы при разных техникумах. Таким образом, расширилось преподавание русского языка не только среди детей русского происхождения, но и среди учеников других национальностей. Русские субботние школы также старались распространять знание русского языка среди детей и взрослых нерусского происхождения, открывая так называемые «иностранные классы». Значение субботних школ, однако, не сводится только к академическим успехам. В их русской среде дети приобщались к русской культуре и православной вере, традициям и обычаям. Молодежь, впитавшая русскость с раннего детства, продолжала прекрасно чувствовать себя в австралийской среде, но не чуждалась и русской, разрыв и непонимание между старшим и младшим поколениями проходили не столь болезненно. Рождественские елки, детские утренники, молодежные спектакли, школьные хоры, танцевальные ансамбли, спартакиады и спортивные лагеря, устраиваемые школами русского языка, содействовали развитию разговорного языка, заинтересовывали и привлекали детей. Из среды абитуриентов этих школ выдвинулось много преподавателей русского языка, переводчиков, работающих в частных компаниях и в правительственных учреждениях. Значительную роль в укреплении и развитии знаний русского языка и культуры сыграли такие общественные организации, как «День русского ребенка», кружки Свято-Владимирской молодежи, Национальная Организация Витязей, скаутские организации и Съезды русской православной молодежи. Заметна роль и русских школ пения, музыки, балета и разных драматических объединений. Организация русских клубов, первый из которых появился еще в 1913 г. в Брисбене, способствовала сохранению и распространению родного языка в среде эмигрантов. Во многих городах Австралии русские клубы, или «дома», стали центрами общественно-культурной жизни, где проводились собрания и Дни русской культуры, устраивались спектакли, концерты, «устные газеты» и балы, где создавались и успешно функционировали библиотеки, клубы шахматистов и другие объединения. Удачной иллюстрацией к моему повествованию служит история создания Русской школы при храме в честь Святого Серафима Саровского в Брисбене.

В 1952 г. Н. Ф. Олелековым был пожертвован дом с участком для церкви, который был переоборудован под храм. В мае 1953 г. по инициативе настоятеля храма протоиерея о. Николая Успенского, прибывшего в Австралию в 1951 г., и педагога из Санкт-Петербурга Надежды Александровны Дригиной, при Свято-Серафимовском храме открылась субботняя школа, в которую первоначально записались 8 детей. К концу этого же года насчитывалось уже 32 ученика в трех классах, для которых была отведена нижняя часть церковного дома. Заведующей школы стала Н. А. Дригина, она же преподавала русский язык, литературу и историю России. Отец Николай проводил уроки Закона Божьего. Одновременно был создан родительский комитет с председательницей М. Л. Успенской. С каждым годом число учащихся увеличивалось. Так, в 1957 г. в школе было 100 детей, а к 10-летнему юбилею число учащихся возросло до 140. К церковному зданию были пристроены добавочные классы, оснащенные всем необходимым — партами, досками, картами, наглядными пособиями. Стены были украшены портретами последнего русского государя Николая II с императрицей, а также портретами великих русских писателей. К 1963 г. скромная церковно-приходская школа развернулась в 10-классное учебное заведение под именем Русской школы Брисбена, в которой обучалось более 160 детей, с программой не только начального знания русского языка, но истории и географии России, Закона Божьего, русской литературы и теории словесности. В школу приглашались опытные педагоги, вдохновенно отдававшие свои знания, силы и время благороднейшему и труднейшему делу — обучению русских детей на чужбине. Функции родительского комитета расширялись с каждым годом: из США выписывались учебники, покупались буквари, печатались русские тетради в косую линейку, издавались новые пособия, более соответствующие условиям обучения детей, растущих в иностранной среде. Так, старшей преподавательницей К. Г. Корецкой была составлена грамматика в двух частях, которая с помощью родителей учеников и друзей школы была напечатана в необходимом количестве. В 1962 г. состоялся первый выпуск абитуриентов Свято-Серафимовской школы.

В юбилейном 1962 г. родительским комитетом были открыты «Курсы русского языка» по подготовке к экзаменам в университет. Занятия на курсах проводились В. В. Филдинг. Система преподавания вырабатывала у студентов навыки свободного и правильного перевода текста, что не только улучшало русский язык, но и давало дополнительные знания в английском языке. Основную группу студентов составляли абитуриенты или старшеклассники школы. К ним присоединялись и те, кто хотел улучшить свой австралийский аттестат еще одним дополнительным предметом, а также те, которым свидетельство о сдаче экзамена по русскому языку, выдаваемое университетом Квинсленда, могло пригодиться в будущем.

Не менее важную роль в создании общности между русскими эмигрантами играла периодическая печать на родном языке. Согласно выводам многих исследователей, первым русским периодическим изданием в Австралии была газета «Эхо Австралии», которая вышла 27 июня 1912 г. в Брисбене. Ее основателем и редактором был Федор Андреевич Сергеев, известный участник революции 1905 г. и близкий соратник В. И. Ленина. В революционных кругах его знали под кличкой Артем. Ф. А. Сергеев был сослан в Сибирь, сбежал из ссылки и через Китай прибыл в Австралию в 1911 г. Спустя несколько месяцев после выхода газета «Эхо Австралии» была закрыта австралийским правительством. Кстати говоря, в Москве, на Тверской улице, в одном из залов Музея революции можно увидеть номер этой газеты. Заголовок ее нарисован от руки: карта полушария с контуром Австралии, слева — пальмы и горная цепь, справа — море, пароход и далекий маяк. Это редчайшее издание, возможно, единственный уцелевший экземпляр первой русской газеты, издававшейся в Австралии на заре XX в. Первый номер «Эха Австралии» открывался передовицей, в которой редактор определял задачи издания. Его предназначение он видел в том, чтобы стать «помощником русского рабочего в таком необходимом деле, как успешная продажа рабочей силы». Вместе с тем перед печатным органом союза ставилась цель — защитить всех «по-русски говорящих рабочих Австралии». И хотя появление «Эха Австралии» было встречено российскими иммигрантами с воодушевлением, в редакцию поступали критические замечания от читателей. Некоторые из них были недовольны ценой газеты и требовали ее снижения, кое-кого не устраивал ограниченный объем публикаций, нарекания вызывали также сухость излагаемых материалов и избыток рекламных объявлений. Соглашаясь с высказанными упреками, Артем объяснял недостатки газеты тем, что редакция вынуждена подчиняться диктату издателя, так как другой типографии с русским шрифтом в Брисбене нет. Осенью 1912 г. вышел последний номер «Эха Австралии». Причиной закрытия газеты стало то, что она не была зарегистрирована в Высшем суде и ее редакция не представила денежный залог. Интересно, что власти запретили «Эхо Австралии» по решению суда, который при рассмотрении данного дела сослался на закон, принятый еще в 1836–1837 гг. и никогда ранее не применявшийся на практике.

Через год после запрещения «Эха Австралии» группа российских политэмигрантов начала выпуск своего нового печатного органа — газеты «Известия Союза русских эмигрантов», которая с декабря 1915 г. стала называться «Известия Союза русских рабочих». В редакцию газеты вошли представители различных партий: Ф. Сергеев, П. Уткин, И. Кук, П. Грант. Первый номер «Известий» появился в Брисбене 29 ноября 1913 г. В редакционной статье, открывавшей этот номер, говорилось, что своей задачей газета ставит, с одной стороны, ознакомление с российским революционным движением, а с другой — «быть полезной русскому эмигранту в его трудовой жизни и, вообще, всячески способствовать его саморазвитию». Следуя взятому на себя обещанию, редакция помещала на своих страницах многочисленные письма рабочих-иммигрантов. Их авторы рассказывали о судьбах выходцев из России, а также давали соотечественникам советы, призванные помочь им в повседневной жизни. Так, А. Карелин в своем письме предупреждал сограждан не ехать на строительство Влэкольской железной дороги, так как «все запружено людьми и есть масса безработных: русских и англичан», а Г. Демидов из Маккая, напротив, приглашал туда земляков на строительные работы. О росте популярности газеты свидетельствовало постоянное увеличение численности ее подписчиков. Если на 1 декабря 1914 г. «Известия» выписывали 298 человек, то к 1 декабря 1915 г. число подписчиков возросло до 654. Вскоре после появления газеты началась Первая мировая война. По отношению к ней она заняла антимилитаристскую позицию, совпадавшую во многом с точкой зрения интернационалистского крыла в российском революционном движении. Такая платформа русской газеты дала основание властям обвинить ее в «нелояльности» и «прогерманизме». 1 февраля 1916 г. исполняющий обязанности премьер-министра страны Дж. Пирс подписал указ о запрещении газеты «Известия Союза русских рабочих». Однако уже 11 февраля 1916 г. в Брисбене начал выходить новый печатный орган русского союза — газета «Рабочая жизнь». По составу редакции и ориентации она мало чем отличалась от своей предшественницы. Редактором этой газеты был Петр Симонов, самозвано объявивший себя советским консулом после Октябрьской революции. Осенью 1916 г. «Рабочая жизнь» развернула кампанию против введения в стране принудительной мобилизации в армию, которая угрожала как натурализовавшимся русским, так и тем, кто сохранял статус иммигранта. «Рабочая жизнь» была закрыта 5 декабря 1917 г. на основании акта о военной предосторожности как представлявшая угрозу «национальной безопасности страны». В настоящее время номера газет «Известия Союза русских эмигрантов» («Известия Союза русских рабочих») и «Рабочая жизнь» находятся в фондах архивного хранения Российского независимого института социальных и национальных проблем в Москве. Первые русские газеты, выходившие на пятом континенте, и сегодня представляют собой уникальный источник по истории российской иммиграции в начале XX в. Появление их в то время было не случайным — в 1910-х гг. в Австралии, и прежде всего в Квинсленде, начала быстро расти многочисленная колония выходцев из России, и для них своя русская газета в чужой стране была важным источником информации и пропаганды.

В 1918 г. Союз русских рабочих разделился на несколько фракций, каждая из которых стремилась создать газету. Николай Лагутин стал издавать газету «Знание и единство», но вскоре ее редактором стал его противник А. М. Зузенко (сторонник П. Симонова). Герман Быков выпустил газету «Фонарь», которая, не имея успеха, закрылась, а Г. Быков присоединился к группе А. М. Зузенко, кому, однако, правительство запретило заниматься издательской и журналистской работой. Редактором «Знания и единства» стала дочь М. Розенберга (по прозвищу Фенни), будущая жена Зузенко. А он продолжал писать под псевдонимами и к концу года создал газету «Девятый вал». В 1919 г. обе газеты были запрещены, но газета «Знание и единство» скоро возродилась и продолжала выходить на английском языке под редакторством Фенни. После отъезда и высылки политических «активистов» из Австралии русская пресса на некоторое время замолчала. С 1917 по 1922 г. австралийское правительство вообще отказывалось впускать русских эмигрантов в страну, но начиная с 1924 г. приток русских беженцев, оказавшихся после большевистского переворота за рубежом, не прекращался. Большинство из них селились в штате Квинсленд, и поэтому неудивительно, что первая после перерыва русская газета вышла в столице этого штата городе Брисбене в 1930 г. Она называлась «Чужбина»; ее издателем был А. Гзель, выпустивший 11 номеров газеты.

В Сиднее в 1930-х гг. печатными изданиями занимался о. Иннокентий Серышев. Подробнее о нем читайте в главе 5. Его первый периодический журнал «Церковный колокол» вышел в 1932 г. и вскоре был переименован в «Церковь и наука» — журнал, выходивший до декабря 1939 г. Всего вышло 45 номеров. Его второй периодический журнал «Путь эмигранта» (46 номеров, 1935–1941 гг.) освещал русскую жизнь в Австралии. Серышеву удалось основать и первую русскую типографию в Австралии, что, разумеется, имело большое культурное значение для переселившихся в Австралию русских эмигрантов. Дело в том, что, еще находясь в Токио, он проработал несколько месяцев в большой японской типографии, да и в Харбине, будучи законоучителем в железнодорожной школе, работал также и наборщиком, и печатником в домашней типографии учебного отдела КВЖД. Не имея своих средств, И. Серышев предпринял сбор средств на типографию, и ему удалось собрать среди греков, австралийцев, русских, сирийцев, эсперантистов разных национальностей, а также среди англиканского духовенства 70 фунтов стерлингов. Кроме того, его сын Михаил, работавший на сборе хлопка, дал отцу 30 фунтов. И вот на 100 фунтов он оборудовал в своем доме русско-англо-эсперантскую типографию, где и печатались 5 журналов, выполнялись печатные заказы на билеты, бланки, квитанции, книги, сборники религиозного и научного содержания. Если мы посмотрим на библиографический список изданного в Австралии на русском языке, то чуть ли не половина всего была издана так или иначе с непосредственным участием о. Иннокентия Серышева. Очевидно, что он стремился познакомить австралийцев с русской культурой, а русских — с австралийской. «Русская культура» — журнал-сборник, посвященный вопросам культурологии. В нем печатались биографии самых известных деятелей культуры России. Всего вышло два номера. Время от времени Серышев выпускал в свет страноведческие журналы «Австралазия» и «Азия». Первый, посвященный Австралии и тихоокеанским островам, печатался на машинке очень большого формата, общий объем составлял 80 страниц. Всего вышло три номера. Журнал «Азия» рассказывал о странах Дальнего Востока: Японии, Китае, Корее, а также Формозе (Тайвань). Все три номера этого издания также были большого формата и содержали иллюстрации. Вторая мировая война привела к новой волне российской эмиграции в Австралии, и Серышев откликнулся на приезд соотечественников изданием новых журналов, выпустив два номера «Православия» и двенадцать номеров «Лечебного сборника», который был посвящен народной медицине. В июле 1945 г. И. Н. Серышев выпустил в свет первую книгу из трилогии «Альбом выдающихся личностей России» тиражом 500 экземпляров. В 1946 г. вышла вторая часть, а вскоре и третья. Критика заметила эти издания Серышева, подчеркнув их слабость в изложении некоторых биографий. Издатель в ответ посетовал на то, что живет вдали от культурных центров, а некоторых биографий нет даже в подробной «Британике» или старых русских энциклопедиях. Ему пришлось немало потрудиться, чтобы по крохам собрать нужные факты. Слабое качество фотографий объяснялось тем, что Серышеву приходилось подбирать их из старых журнальных подшивок.

Также стоит обратить внимание на журнал «Русский в Австралии» — орган беспартийной национальной мысли, посвященный интересам русских в Австралии. Он начал издаваться в 1937 г. при участии полковника Г. Г. Ляпунова и просуществовал более года. Почти 12 лет спустя, в августе 1950 г., в память этого неутомимого труженика и русского патриота новые издатели решили возродить журнал, который стал выходить ежемесячно под редакцией Ю. А. Давиденкова до середины 1960-х гг. Художником и иллюстратором журнала был Л. П. Линевич. Журнал печатался на ротаторе, но когда позволяли средства, то и типографским способом. В журнале принимали участие митрополит Анастасий, Архиепископ Савва, протоиерей Федор Михалюк, священник Иннокентий Серышев, генерал-майор М. М. Георгиевич, подполковник А. Н. Стафиевский и др. Среди других журналов были: «Под Южным Крестом», «Журнал Русского клуба», «Церковное Слово», «Русский бюллетень», «Картины прошлого», «Берега», «Богатыри», «Дружба», «Крылья», «Шиповник», «Наше слово», «Искры костра», «Коала», «Политехник» и множество других. В большинстве своем они имели 1–2 выпуска, после чего прекращали издание. Журналы, выходившие в 1930-х — начале 1950-х гг. по правилам тех лет включали в себя несколько страниц на английском языке. Из 12 газет шесть издавались русскими революционерами в начале XX в. и со временем были закрыты австралийским правительством.

Экземпляры журнала «Берега»

Из других 6 газет старейшая еженедельная «Единение» была основана группой членов Народнотрудового союза в Австралии и начала издаваться в Мельбурне в декабре 1950 г. Выходит она и поныне, сменив нескольких владельцев и редакторов. Сменив первоначальные цели при основании газеты — противостоять советской пропаганде в среде русской эмиграции, освещать правду о жизни в Советском Союзе. Члены НТС хотели иметь свой орган, объединяющий русскую эмиграцию под их руководством. Газета никогда не была партийным органом, даже не была официозом НТС. В первом номере газеты, вышедшем в декабре 1950 г., в передовице было сообщено: «Сегодня мы выпускаем первый номер газеты «Единение». Это не только название, но и девиз ее, исходящий из народной пословицы, утверждающей, что «в единении — сила». В настоящее время редакция газеты, со слов ее редактора В. Кузьмина, главную свою задачу видит в сплочении соотечественников в Австралии вокруг общих интересов, русского языка и литературы, любви к России. Она является самым популярным еженедельником, предлагающим широкий спектр публикаций и мнений, и старается не терять старых многолетних читателей и подписчиков, вместе с тем приобретая новых среди свежих эмигрантов. Помимо «Единения» на сегодняшний день в Австралии на русском языке также выходят еженедельные газеты «Горизонт» и «Панорама». Из журналов стоит отметить ежеквартальник «Австралиада — русская летопись», первый номер которого вышел в ноябре 1994 г. Журнал публикует исторические материалы и обзоры, связанные с русскими, прибывшими в Австралию из Китая. С 2001 г. в Сиднее успешно издается альманах «Австралийская мозаика», недавно получивший финансовую поддержку сиднейского городского совета. В основном там публикуются переводы австралийских авторов и статьи об Австралии, о природе, науке и художественной литературе Зеленого континента, еще мало известные за его пределами.

Русские книги, изданные в Австралии

Время от времени в Австралии издавались книги на русском языке. В большинстве случаев за счет авторов или частных жертвователей. Книги рассказывают о жизни в прежней России, о Первой мировой войне, о революции и Гражданской войне, об эмигрантской жизни в Европе и Китае, японской оккупации Маньчжурии, о Второй мировой войне, о немецких и советских лагерях и местах ссылки, о путешествии в Австралию, о жизни на фермах и в городах пятого континента. Некоторые воспоминания включают фотографии и даже карты с маршрутами скитаний по земле и поэтому являются интересными историческими документами. Некоторые издания посвящены вопросам литературоведения, искусства, природоведения, спорта, науки, истории, вопросам происхождения и т. д. Из-за ограниченного тиража многие из них давно стали библиографической редкостью. Как, например, книга Т. В. Жилевич (Мирошниченко) «В память об усопших в земле Маньчжурской и харбинцах», вышедшая в 2000 г. в виде альбома и содержащая огромное количество фотографий русских кладбищ и надгробий в Харбине, разрушенных во время Китайской культурной революции.

Также академическая среда, в частности, Русское отделение Мельбурнского университета, публиковала серию брошюр с биографиями различных русских деятелей в Австралии. Все эти брошюры и книжечки вышли благодаря усилиям Нины Михайловны Кристесен. Посвященная профессору И. И. Гапановичу брошюра была напечатана в 1971 г. Некоторые другие брошюры рассказывают о писателе и натуралисте Н. А. Байкове, археологе и этнографе В. В. Поносове, востоковеде-синологе А. П. Хионине, экономисте и этнографе В. Н. Жернакове, преподавательнице и литературоведе В. Г. Собович. В 1987 г. в этой же серии вышел очерк на английском языке «Русские инженеры в Австралии, окончившие Харбинский Политехнический Институт», автором которого является инженер В. Я. Винокуров. Затем в этой серии вышла брошюра о работе Русского благотворительного общества в Сиднее, а в 1992 г. вышла книга, посвященная русским женщинам в Австралии.

Русское отделение в университете Квинсленда опубликовало под редакцией М. Кравченко исторический очерк «Русские в Квинсленде», который вошел в юбилейный альманах «Многокультурный Квинсленд» — специальное издание по случаю двухсотлетия Австралии. Этот же автор приняла участие в сборнике 1986 г. «Квинслендский опыт (жизнь и деятельность замечательных иммигрантов)», написав статью о Александре Петровиче Саранине, уроженце Урала, попавшем через Харбин в Шанхай и затем в Брисбен, где он, работая в сахарообраба-тывающеи и химическом промышленности, сделал много ценных изобретений, опубликовал научные статьи и три книги и получил не только научные степени, но и специальные награды от штатного и федерального правительства. Преподаватель Эрик Фрайд изучал жизнь русских эмигрантов, прибывших в Брисбен после революции 1905 г. в России. Он написал статью о «первом советском консуле» Петре Симонове и о создании коммунистической партии при участии русских революционеров, живших в то время здесь. Профессор Б. С. Криста, глава Русского отделения, опубликовал обширный исторический очерк о волнах русской эмиграции «Великий медведь и Южный Крест: присутствие русских в Австралии». Все эти статьи вышли на английском языке.

Русские эмигранты, покидая Китай, были вынуждены брать с собой лишь самое необходимое. Если шанхайцам еще удавалось провезти в своем багаже личные архивы и книги, то выезжающие из Харбина были лишены такой возможности. Остались свидетельства о том, что китайские власти просматривали имущество харбинцев, не разрешая брать с собой бумаги и книги. По этой причине в Австралию попало очень немного личных книжных собраний. Коллекция Леонида Владимировича Сейфулина, бывшего секретаря и казначея Союза русских военных инвалидов в Шанхае и редактора-издателя шанхайских изданий сегодня, является одной из крупнейших эмигрантских коллекций в Австралии. Она хранится в Мельбурнском университете.

Помимо печатных изданий, важную роль до последнего времени играло и русское радиовещание. С развитием Интернета оно снижает свое значение, но тем не менее заслуживает быть отмеченным в настоящей книге. 16 декабря 1975 г. прозвучала первая в Австралии радиопрограмма на русском языке, открывшая важную страницу в жизни русской диаспоры Зеленого континента. Во главе творческого коллектива молодых энтузиастов стоял тридцатилетний выпускник Сиднейского университета Алексей Ивачев. Его любовь ко всему русскому и его организационные способности побудили в нужный момент проявить инициативу по организации первой русской редакции этнического радио 2ЕА в Сиднее.

Алексей Петрович Ивачев происходит из семьи уссурийских и забайкальских казаков. В Австралии с 1957 г., прибыл из Харбина в возрасте 12 лет. Окончил Сиднейский университет и поначалу думал стать астрономом или физиком, но потом решил поступить на гуманитарный факультет. Увлекался философией, получил степень магистра по клинической и промышленной психологии. Одновременно с работой психологом окончил курсы по маркетингу, менеджменту, заинтересовался переводами, в частности синхронным переводом. Работал на международных конференциях. После женитьбы переехал жить в Европу. В Австралию вернулся в 1988 г. и поступил на службу на радио SBS руководителем русской редакции. SBS (Special Broadcasting Service) — государственная система радиопрограмм на этнических языках живущих в Австралии эмигрантов. В связи с реорганизацией программ вещания и административного управления радиостанцией 26 марта 2008 г. бессменный руководитель и ведущий русских программ сиднейской студии радио SBS Алексей Ивачев попрощался со слушателями, закончив свою работу.

В своей последней радиопрограмме он отметил, что «в 1975 г. федеральное правительство Австралии, в рамках реализации своей новой политики по отношению к иммигрантам, решило открыть для этнического неанглосаксонского населения страны «этническое» радио — радиостанции 2ЕА в Сиднее и ЗЕА в Мельбурне. Английские буквы ЕА расшифровывались как «Этническая Австралия». Было предложено этническим общинам организовать внутри каждой общины радиовещательную группу и сделать заявку на получение эфира. Мы получили три часа эфира в неделю и сформировали две творческие группы по подготовке программ. Одну из них возглавил я, как главный составитель и ведущий. Во второй раз я пришел на радио в 1988 г., когда вернулся из Швеции. В то время на отпускаемые государством солидные средства создавалась новая профессиональная широковещательная структура SBS. Шла существенная реорганизация всего радио, появились новые должности, проводились конкурсы по набору штата. В идеологическом отношении национальный или этнический фактор уходил на второй план, доминирующим становился языковой, лингвистический фактор. Не все бывшие сотрудники-энтузиасты готовы были участвовать в конкурсе, сдавать экзамены на знание своего родного языка, на наличие у них необходимых знаний и навыков. Все это не могло не вызывать волнений и переживаний в разных этнических общинах. Закончу словами, которыми завершила свои заметки о русском радио вышеупомянутая радиослушательница, сказав: «Слово — не пустой звук. Это исключительный, божественный дар, которым наделен только человек. С помощью этого звука один человек может вызывать в другом практически любые впечатления и переживания. Слово может быть использовано на добро, а может — и на зло». Пользоваться словом во благо, для добра — этой благородной цели и служат передачи нашего русского радио».