ЯСИНСКИЙ Иероним Иеронимович

ЯСИНСКИЙ Иероним Иеронимович

псевд. Максим Белинский, Независимый, М. Чуносов;

18(30).4.1850 – 31.12.1931

Писатель, поэт, переводчик, журналист, коллекционер, мемуарист. Возглавлял литературно-художественное общество «Страда» (1915–1916). Редактор газеты «Биржевые ведомости» (1898–1902) и литературного приложения к ней «Новое слово» (1908–1914), журналов «Ежемесячные сочинения» (1900–1903), «Почтальон» (1903–1909), «Беседа» (1903–1907). Публикации в журналах «Новое обозрение», «Вестник Европы», «Устои», «Будильник», «Пчела» и др. Сборники рассказов «Шесть рассказов» (СПб., 1881), «Киевские рассказы» (СПб., 1885), «Люди и нелюди» (СПб., 1904) и др. Повести и романы «Искра Божия» (1882), «Бунт Ивана Ивановича» (1886), «Всходы» (1886), «Иринарх Плутархов» (1890), «Старый друг» (1891), «Великий человек» (1888), «Лицемеры» (1894), «Нечистая сила» (1896), «Убийство на постоялом дворе» (1897), «Первое марта» (1900), «Под плащом Сатаны» (1909), «Жар-птица» (1910), «Крепостники» (1916), «Роман моей жизни» (1926) и др. Сборник «Стихотворения» (СПб., 1888).

«…Я с любопытством разглядывал его фигуру, в оливковой, вылинявшей разлетайке, с головой, заросшей со всех сторон волосами… Помимо огромной копны сверху у него была предлинная борода, длиннейшие брови, да еще из ушей висели изрядные космы» (И. Грабарь. Моя жизнь).

«С Ясинским я был знаком мало, но уж очень меня, да и всех остальных, поражала его громадная голова, всегда взлохмаченная. Ходил он трепаный и грязный, и я редко встречал подобный тип литератора» (И. Павлов. Моя жизнь и встречи).

Иероним Ясинский

«В среду утром ездил к Ясинскому. Страшно далеко, у Черной речки, совсем за городом.

Ясинский странный, обросший волосами и босой. Босыми ногами ходит он и по снегу из одного домика в другой. С ним некая молодая женщина. Кормил меня обедом, показывал своих Левицких, Тропининых и Боровиковских (все в plurale), уклонился платить гонорар. Он постарел и отстал от века» (В. Брюсов. Дневник. 1902).

«С Иеронимом Иеронимовичем Ясинским я был знаком много лет не только как с писателем, но и как с коллекционером редких книг, гравюр и особенно рисунков. У него было много вещей Шишкина, Федора Васильева и других. Когда он редактировал „Биржевые ведомости“, то в день получки его поджидали десятки ходячих антикваров: кто за долгом, кто с товаром. У меня в лавке он также покупал всегда много книг. После получки уплатит долг, а книг наберет на еще бо?льшую сумму.

Его домик с отдельным павильоном для гостей на Черной речке всегда был полон, там было оживленно и весело. Кроме того, и семья у Ясинского была большая.

Перед революцией я был на военной службе и долго не видел Ясинского, когда же в 1919 году мы повстречались с ним на Литейном, он жил уже без семьи в Доме Армии и Флота. Он повел меня к себе, и мы долго беседовали, вспоминая молодые годы. Комната у него была неуютная, нетопленная. Ясинский рассказал, что продал свой домик какому-то гражданину, который должен за это до самой смерти кормить его обедом раз в неделю. Я усомнился в практичности такой сделки, но Ясинский уверял, что это очень для него выгодно и удобно.

– И люди хорошие. Когда я приезжаю на неделе, так тоже кормят обедом…

…В 1905 году Ясинский очень меня уговаривал издавать газету. Я категорически отказался. Он начал меня убеждать, доказывая, что расходы на издание самые пустячные, сотрудников не нужно ни одного – он заменит всех сотрудников. Газета будет вечерняя под названием „Революция“. На первой странице будет помещаться роман – он уже написан, а на трех следующих страницах – выдержки из утренних газет, которые он же обязуется вырезать. Он ручался, что газета будет интересная и себя оправдает. Каково же будет направление газеты и какую она займет политическую линию, его нисколько не волновало.

Позднее я убедился, что Ясинский во всех своих коммерческих расчетах был наивен и всегда ошибался. Все его журнальные начинания были также непрактичны.

В начале революции мне сообщили, что по соседству с дачей Ясинского продаются рисунки и картины. Продавал совершенно не известный мне человек. По многим приметам я узнал, что это вещи из коллекции Ясинского…

Я ничего не купил, чуя недоброе. Позднее оказалось, что новому владельцу дачи Ясинского надоело кормить его по воскресеньям, он затеял с Иеронимом Иеронимовичем ссору и не только не стал кормить его обедами, но выгнал из мезонина и выбросил все его вещи.

Последний раз я посетил Ясинского, когда он жил на Невском в Доме книги. Здесь он писал свою последнюю книгу „Роман моей жизни“, автобиографическую повесть. Он был уже очень стар» (Ф. Шилов. Записки старого книжника).

Иероним Ясинский

«Теперь [в 1922. – Сост.] Петр Николаевич [Столпянский. – Сост.], услышав, что я ищу работу, сказал мне: „Пойдите на Казанскую в Политпросвет“. …Я отправился на Казанскую и около решетки Воронихина, против собора, встретил старца Иеронима Иеронимовича Ясинского (Максима Белинского по „Отечественным запискам“). Его я читал еще в Батищеве. Потом он писал романы в „Наблюдателе“, где появилось несколько моих стихотворений. В конце 80-х годов Ясинский стал вносить особую струю в свое творчество и в литературные кружки. Это был уже не тот Максим Белинский – народник и революционер 70-х годов. Это был – русский „парнасец“. В прозе его появлялись ритмы Флобера, еще раньше – „отверженного“ Мережковского. В фельетонах „Нового Времени“ – конечно, в летнее время – он поместил „мастерскую“ вещь в новом тогда стиле – „Дача на Черной речке“. Он в Петербурге и адвокат князь Александр Иванович Урусов в Москве проповедовали Бодлера и Флобера. Позднее Ясинский стал журналистом „Биржевки“, время от времени выпускал свой собственный журнальчик, где отводил душу на чистом искусстве и эстетической критике. Он в самом деле имел собственный дом – дачу на Петербургской стороне, где, говорят, собрал много предметов искусства и устраивал эстетико-модернистские вечера. Он приглашал и меня. Но я не бывал. …Теперь, идя в Политпросвет, я встретил этого среброкудрого, улыбающегося старца.

– Здравствуйте, Иероним Иеронимович! Вот, идеалы вашей юности осуществляются…

– Гроза революции красива… – прошептал старый эстетик с легкой улыбкой на устах и полузакрыв глаза, причем ноздри его как будто что-то обоняли упоительное… – Да! Да! Красива! – повторил он и пошел дальше своей дорогой. Больше я его не видал» (Н. Энгельгардт. Эпизоды моей жизни).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.