V. Реставрация несущих конструкции и интерьера собора

V. Реставрация несущих конструкции и интерьера собора

Такое огромное и уникальное по своим конструктивно-техническим качествам здание, каким является Исаакиевский собор, на протяжении многих лет и даже десятилетий вызывало постоянное внимание и беспокойство с точки зрения прочности и надежности его основных несущих конструкций, так как известно, с какими осложнениями продвигалось это строительство и какие чисто технические проблемы возникали на каждом его этапе.

Уже в 1841 г., когда здание было вчерне завершено, выяснилось, что произошла его неравномерная осадка. Центральная часть, наиболее тяжелая, весившая 30 тысяч тонн, осела несколько более, чем южный и северный портики, т. е. произошла их частичная деформация. При этом случилось то, чего опасался Монферран: восточная часть здания, сохранившаяся от старой ринальдиевской постройки, осела меньше, чем западная. Неравномерность осадки была обнаружена самим Монферраном, который, стремясь выровнять слегка наклонившиеся портики и ликвидировать щели, образовавшиеся между подошвами колонн и их гранитными основаниями, заполнил их медными клиньями, скрытыми за металлическими обручами. В целях обследования и наблюдения за осадкой Монферран обратился к Николаю I с просьбой создать специальный Комитет.

По результатам обследования 1841 г. Комитет представил свои соображения: «Во всех частях собора найдено, что фундаменты, стены, пилоны находятся как и сейчас же после их возведения. Незначительные повреждения мраморной облицовки, легко исправимые, объясняются неравномерным давлением кирпичной кладки, вызванным неодинаковым всюду весом стен и надстроек». Далее перечислялись изъяны с объяснением причин их появления с указанием «еще ряд лет продолжать наблюдения весной и осенью над явлениями, обычно сопутствующими таким крупным сооружениям». И в заключение отмечалось, что «комитет считает своим долгом заявить, что не существует здания такого масштаба, как Исаакиевский собор, которое обнаруживало так мало оседания и так много доказательств незыблемости… что своей солидностью собор обязан совершенству строительных приемов, тщательному выбору высококачественных материалов, тщательной их обработке и, наконец, продуманной последовательности всех стадий постройки». Это заключение специального комитета 1841 г. подписали генерал-лейтенанты Дестрем, Готман, Фельдман, архитекторы В. П. Стасов, А. П. Брюллов, К. И. Тон и И. Е. Ефимов.

Через пять лет, в 1846 г., спустя 22 года после начала возведения сооружения Комитет признал, что «осадка собора, последовавшая, как и быть должно, без всякого вреда общности здания, прекратилась». Из изложенного видно, что в первое время большую тревогу вызывала неравномерная осадка здания. Мы не располагаем материалами, которые свидетельствовали бы о глубоком научном изучении происшедшей осадки и сопровождавших ее деформаций основных несущих конструкций здания. Нет также документов по измерению осадок и деформаций отдельных элементов постройки, имевших место в XIX — начале XX в.

Необходимо иметь в виду, что в действительности идеальной равномерной осадки даже на уровне 10–12 метров ниже плоскости острия свай, где грунты отличаются достаточно малой сжимаемостью и хорошей сопротивляемостью сдвигу, почти не бывает.

Геологическое строение основания Исаакиевского собора и в вертикальном и в горизонтальном направлении даже на относительно небольших площадях не является однородным. Поскольку происшедшая первоначальная нормальная осадка не снизила прочности собора, можно сделать заключение о том, что осадка после 1846 г. была незначительная. Однако в начале 1870-х гг. выяснилось, что портики продолжают наклоняться и в местах опор вновь появились щели. Колонны у основания стали опираться лишь одним краем, а вверху, у капителей, перекрытия портиков ложились лишь на один край колонн, поэтому из-за неравномерности нагрузок в колоннах появились трещины. Чтобы предотвратить дальнейшие изменения, требовалось произвести сложные работы по выравниванию колонн. Они начались в 1873 г., продолжались до 1898 г. и велись под руководством архитектора Е. А. Сабанеева. Для того чтобы вернуть колоннам вертикальное положение, верхнюю часть их выпиливали, после этого свободно стоящие колонны выравнивали с помощью клиньев, а затем на место вынутых частей ставили гранитные блоки, стянутые железными кольцами. Таким образом задача была успешно решена, так как произошло выпрямление всех 48 колонн.

Последующие исследования и реставрационные работы приходятся уже на 1920-е гг., когда определенную тревогу вновь стало вызывать состояние колонн четырех портиков собора. Необходимо было привлечь к проводившимся работам научные силы Ленинграда, с тем чтобы дать профессиональный ответ на вопрос о состоянии портиков.

В 1927 г., в результате измерения осадок здания с графическим изображением всех наблюдений, а также измерения наклона осей всех колонн портиков, установили, что почти все колонны в той или иной мере отклонились от вертикали в сторону стен здания, предельная величина отклонения составляла 14–15 сантиметров, все углы здания также отклонились на 13–14 сантиметров. В связи с этим в 1928 г. предпринимаются необходимые меры прежде всего по укреплению гранитных пьедесталов под теми колоннами, которые имели наибольшее отклонение. После того как были сняты бронзовые базы колонн, оказалось, что часть пьедесталов имеет большие трещины и сколы. Для стабилизации существующего состояния было решено стянуть пьедесталы железными хомутами, а трещины заделать специальным раствором.

Следующий этап исследований наступил через одиннадцать лет. В 1939 г. состоялась очередная проверка положения колонн, были проведены поверочные теодолитные работы. Сравнение данных по наблюдению за состоянием осей колонн и углов здания, а также результаты съемок, проведенных за двенадцатилетний период (с 1927 по 1939 г.), позволили подвести итоги. Расхождения с данными 1927 г. оказались ничтожными. Следует отметить, что из 56 наблюдений (48 колонн и 8 углов) в 23 случаях величины наклона осей по данным обследования 1939 г. превысили данные 1927 г.^[40]

В 1941–1942 гг. провели еще одну нивелировку сводов верхнего перекрытия, вскрывшую причины деформации сводов, характер и направление трещин, создавшихся от неравномерной осадки. После этого своды были укреплены. Последующие наблюдения показали, что процесс деформации остановился. В дальнейшем нивелировочные исследования осуществлялись в ходе реставрационных работ послевоенного времени.

4 августа 1956 г. началось освидетельствование гранитных частей колонн от астрогала до архитрава, закрытых бронзовыми капителями. Были сняты бронзовые абаки, медные окрытия, бронзовый декор в виде акантов и волют, а также бронзовые рубашки, к которым прикреплен был декор. В обнажившихся верхних частях двух колонн обнаружили, что в пределах капители на верхний торец фуста колонн уложен один гранитный монолит диаметром 1,85 и высотой 0,89 метра, причем одна из колонн состояла из восьми отдельных сегментов, связанных между собой цементным раствором и стянутых с двух сторон железным поясом шириной 0,1 метра и толщиной 22 миллиметра. Такое же устройство наблюдалось и в других колоннах: с лицевой стороны каждая вставка имела размеры от 0,59 до 0,67 метра, при средней высоте 0,58 метра. При осмотре некоторых колонн оказалось, что верхняя их часть под архитравом состоит из восьми гранитных вставок, связанных цементным раствором и стянутых хомутами. Это еще раз подтвердило, что при выравнивании колонн в 1898 г. верхние их части срубались. После фотографирования и составления чертежей весь декор был установлен на место.

Большой интерес представляли реставрационные работы, которые велись на угловой колонне южного портика в июне 1956 г. На колонне была снята разъемная бронзовая база и абака капители. Гранитная база под колонной при реставрации 1928 г. была охвачена тремя кольцами из полосовой стали толщиной 15 и шириной 125 миллиметров. Обследование гранитной базы показало, что металлические кольца, которые ранее были покрыты цементным молоком, сильно корродировали, но все отколы и трещины, реставрированные в 1928 г., прочны. Под снятой бронзовой абакой обнаружили три долевые трещины, расположенные с северо-восточной стороны колонны (одна из них шириной 20 миллиметров), которые начинались от верха и шли вниз. Руководитель работ архитектор А. Л. Ротач, один из авторов этой книги, составил предложения по реставрации колонн, одобренные профессором Н. Н. Аристовым и заключавшиеся в следующем: установив прочные леса под архитравом и освободив колонну от нагрузки, надлежало разобрать бронзовую цилиндрическую рубашку и декор, прикрепленный к ней, предварительно охватив верхнюю часть металлическим кольцом и стянув его болтами. Архитектор полагал, что только после выполнения перечисленных работ и в зависимости от состояния колонны под снятой рубашкой возможно будет начать следующий этап работ по укреплению верха колонны и архитрава.

После устройства тяжелых прочных лесов, как только был снят декор, установили, что повреждено от одной четверти до одной пятой верха колонны, Производство работ началось с вырубки всей разрушенной части колонны для новой гранитной вставки, состоящей из двух блоков (верхнего 48 и нижнего 45 сантиметров) весом до 600 килограммов, которые крепились на медных пиронах. Горизонтальные поверхности блоков были плотно пригнаны друг к другу и уложены на подливе из эпоксидной смолы, а вертикальные швы залиты жидким цементом. Все швы расчистили от излишнего цемента и подлива и залили эпоксидной смолой. Перед этой операцией верх колонны был охвачен двумя стальными кольцами без вырубки паза в теле гранита, а зазор между верхом колонны и архитравом заполнен раствором из расширяющегося цемента. Облицовка из рускеальского мрамора была приведена в прежний вид.

Так был разрешен вопрос о прочности и устойчивости колонн портиков. Однако еще более серьезные опасения вызвало состояние основных несущих конструкций.

В 1950 г., когда в соборе начались большие реставрационные работы, были обнаружены значительные повреждения в основных несущих конструкциях. Они были старого происхождения, но вызывали тревогу за прочность и долговечность здания. Поэтому в 1953 г. к исследованию и изучению деформаций несущих конструкций здания были привлечены научные силы Ленинградского политехнического института, с тем чтобы дать заключение о состоянии здания и методе ликвидации выявленных повреждений^[41].

Эту ответственную работу взяли на себя крупные специалисты, ученые кафедр инженерных конструкций, строительной механики, оснований и фундаментов, производства работ, геодезии и др. Указанным кафедрам предлагалось немедленно приступить к организации и осуществлению разработанных предложений. Однако принятый рабочей комиссией института метод работ носил скорее теоретический, чем практический характер.

Разрез Исаакиевского собора. Чертеж А. Л. Ротача. 1957 г.

В отчете рабочей комиссии сообщалось, что после тщательного исследования фундаментов и рассмотрения материалов геодезических исследований, проведенных с 1939 по 1952 г., установлено, что в указанное время общей осадки здания инструментально обнаружить не удалось, и за период с 1927 по 1952 г. не зафиксировано заметных, выходящих за пределы точности работ смещений центров колонн и углов здания. На этом основании комиссия сделала вывод: положение основания собора можно считать стабильным. Что касается фундаментов, то состояние их каменной кладки было определено как вполне хорошее, так как уровень грунтовых вод находится выше головок свай и древесина свай за время существования не могла разрушиться от гниения. Расчет напряжений в сечениях свай показал достаточную их прочность (13 тонн на одну сваю при общем весе здания 300 тысяч тонн). В своем заключении комиссия сделала вывод: согласно расчету, устойчивость основания вполне достаточная; осадка сооружения в настоящее время прекратилась; в целом фундаментная часть собора и его основание не вызывают опасений в отношении их прочности, устойчивости и влияния на прочность наземных частей сооружения, в частности на прочность кладки подкупольных пилонов. Результаты работы комиссии не только подтвердили благополучное состояние конструкций, но и дали возможность еще раз убедиться в том, что фундаменты построены на высоком техническом уровне, достойном такого крупного инженера, каким был А. Бетанкур, непосредственно руководивший их созданием. Испытание временем позволило полностью снять вопрос о прочности основных несущих конструкций. Но оставалась нерешенной еще одна проблема — сомнения специалистов в прочности пилонов (они появились с 1910 г., хотя при возведении пилонов таких вопросов не возникало). Определенную тревогу вызывали трещины, обнаруженные в нишах пилонов, характер которых мог свидетельствовать о предполагаемых перенапряжениях в кладке. По статическому расчету академика Преображенского, сделанному им в 1910 г., напряжение в вертикальной части пилонов превышало допускаемое в три раза. В том же году профессор П. И. Дмитриев также произвел статический расчет основных несущих конструкций Исаакиевского собора: напряжение в пилонах оказалось значительно больше допускаемого для кирпичной кладки. Предпринятые в 1913 г. работы по наблюдению за поведением пилонов были прекращены из-за первой мировой войны.

Разрез Исаакиевского собора с реконструкцией башенной части здания. Чертеж Е. П. Москаленко. 1957 г.

Состояние пилонов было обследовано только после Великой Отечественной войны. В 1953 г. комиссия Политехнического института визуально обследовала мелкие отслоения и отколы облицовки, трещины в сводах, в опорном кольце барабана и пилонах и пришла к заключению: трещины в пилонах более позднего происхождения, и характер их свидетельствует о наличии в пилонах больших напряжений, способных вызвать разрушения; появление отколов в мраморной облицовке говорит о том, что облицовка при продольном укорачивании пилона вступила в работу. Статические расчеты по различным схемам подтвердили выводы о перенапряжении центральных пилонов, сделанные на основании визуального осмотра: максимальное напряжение превышало допускаемое. Одновременно комиссия провела исследование напряжений в пилонах компенсационным методом и путем анализа механических свойств материалов, примененных при возведении пилонов, и пришла к выводу, что кирпичная кладка пилонов близка к стадии разрушения: «Здание государственного музея „Исаакиевский собор“ находится в угрожаемом состоянии. Необходимо срочно начать работу по выработке рекомендаций для упрочнения несущих центральных подкупольных пилонов».

Специалисты Ленинградского политехнического института разработали несколько способов, с помощью которых можно было увеличить мощность пилонов. Было предложено много интересных решений. Например, автор одного проекта считал, что несущая способность пилонов не уменьшилась, а наоборот возросла за счет мраморной облицовки. Составляя с пилонами единое целое, облицовка увеличила рабочую площадь их сечения на 30 процентов и таким образом усилила конструкцию, в связи с чем прекратилось появление новых трещин. В доказательство этой точки зрения автор продемонстрировал фотоснимки трещин всех четырех пилонов 1910 и 1954 гг. Сравнение их показало, что за 44 года в нишах пилонов новых трещин не появилось, и, следовательно, можно считать, что кладка пилонов имеет определенный запас прочности, однако не вполне достаточный для надежного существования собора. Но применить в данных условиях способ усиления пилонов, предусматривающий снятие облицовки, не представлялось возможным.

Все предложенные варианты были отклонены, кроме одного, автор которого Е. А. Москаленко предложил увеличить коэффициент запаса прочности с помощью реконструкции башенной части собора путем замены кирпичных стен барабана и стилобана каркасной металлической системой с облегченными заполнениями. Расчеты показали, что это могло дать уменьшение веса на 43,3 процента от 30 тысяч тонн, приходящихся на четыре пилона. Вариант был одобрен как возможный в случае аварийного состояния пилонов и по решению Ленгорисполкома^[42] предлагалось немедленно выполнить рабочие чертежи, организовать строительное управление и выделить средства для ликвидации аварийного состояния здания. Сейчас, по прошествии многих лет, невольно возникает вопрос: каким мог быть дальнейший ход событий? Очевидно, последовала бы целая серия операций с тяжелыми последствиями и огромными неоправданными расходами. Но этого не случилось, так как представленный проект все же вызывал сомнения и подвергся дополнительной экспертизе по настоянию ленинградской общественности. Экспертная комиссия, составленная из инженеров и архитекторов во главе с академиком архитектуры Б. Д. Васильевым, пришла к заключению, что выводы о непрочности кладки пилонов следует считать преждевременными, так как исследования еще не закончены.

В экспертном заключении отмечалось, что значительные поверхностные деформации кладки могли произойти под действием тепловлажностного режима здания. Следовательно, дефекты кладки зависели не только от давления на кладку, т. е. от нормальных напряжений, а в значительной степени от влияния на кладку температурных изменений.

Утверждение, что мраморная облицовка пилонов вступила в работу с телом пилона, было ошибочным, ибо облицовка прикреплена не к телу пилона, а к забутке с воздушными пустотами в 270 миллиметров длины и 45 миллиметров ширины. Забутка между кладкой пилона и мраморной облицовкой выполнена из прочного кирпича с прокладкой путиловской плиты толщиной 0,154, длиной от 1,06 до 1,42 и шириной от 0,264 до 0,71 метра. Раствор, изготовленный из белой гатчинской извести с мраморной крошкой, предотвращал появление сырости на облицовке мрамора в интерьере как на стенах, так и на пилонах. Крепление мраморной облицовки к забутке не могло привести к уменьшению напряжения в пилонах.

Что касается высоких напряжений в пилонах, то во время строительства Исаакиевского собора у строителей не было никаких сомнений в прочности пилонов. В наше время эти высокие напряжения вызывают у некоторых специалистов беспокойство, стало даже почти привычкой говорить об ошибках Монферрана, считать его чуть ли не невеждой, забывая, что у него перед глазами были прекрасные образцы величайших соборов мира и авторитетная помощь профессоров, экспертов и ученых. Отчасти такое мнение можно объяснить тем, что многие исследователи, занимавшиеся изучением конструкций Исаакиевского собора, не разгадали или не обратили должного внимания на механизм работы пилона крупного сечения.

Если обратиться к аналогичным постройкам мирового значения, то можно вспомнить, что собор св. Павла в Лондоне стоит уже 275 лет, хотя его пилоны имеют напряжение не ниже, чем в Исаакиевском соборе, а некоторые даже выше. Что касается материалов и способов устройства пилонов собора св. Павла, то английские инженеры утверждают, что архитектор Рен построил пилоны таким способом, который вызывал сомнение у строителей — его современников. А пилоны работают! К. Рен в конструкции пилонов применил римский способ кладки. Его пилон состоит из облицовочных плит портландского камня, представляющих каркас, а за облицовкой находится масса камней и кирпича, оставшихся от сгоревшего собора и сцементированных хорошим известковым раствором. Каждый пилон несет вес 7400 тонн, пилон Исаакиевского собора — 7500 тонн, но его конструкция более совершенна, чем конструкция собора св. Павла.

Когда в 1924 г. обнаружили опасные изменения в конструкциях собора св. Павла, то вопрос — реконструкция или ремонт путем инъецирования — был решен в пользу последнего. В тело пилона ввели 90 тонн цемента и 37 тонн арматуры. Вокруг основания барабана были уложены две цепи Галля массой около 57 тонн. Эти работы были выполнены для укрепления здания без нарушения его первоначального вида. Благодаря принятым мерам во время войны при прямом попадании авиабомбы в купол барабан и купол не разрушились. Это пример того, что несущие конструкции, имеющие избыточные напряжения, работают и сегодня, и не стоит в XX в. пытаться вогнать их напряжение в «норму».

Работа несущих конструкций Исаакиевского собора — интереснейший опыт, продолжающийся уже более ста лет. Если внимательно изучить работу пилона большого сечения, можно понять таинственный механизм, удерживающий пилоны Исаакиевского собора от разрушения. Следует напомнить, что установленные современные нормы кирпичной кладки для обычных и промышленных зданий, у которых опоры имеют толщину не более трех или четырех кирпичей, конечно, непригодны для оценки пилона, сечение которого 42 квадратных метра. Необходимо примириться с полной безнадежностью попытки оценить состояние пилона с позиций современных норм и статических расчетов.

Рассмотрев отчет Политехнического института, крупнейшие московские эксперты профессора Л. Н. Онищек, А. А. Гвоздев и Г. Ф. Кузнецов пришли к осторожному заключению, что «несущие конструкции могут существовать, но долговечность их не обеспечена». Это вызвало сомнение в необходимости немедленной ликвидации аварийности здания, но не снимало окончательно вопрос о надежности конструкций.

Это было первое официальное опровержение факта аварийного состояния собора. Здесь во многом помогли дополнительные сведения архитектора А. Л. Ротача — руководителя реставрационных работ, представленные им графические материалы, фотографии трещин в пилонах, сделанные еще в 1929 и в 1953 гг., а также сведения о результатах других наблюдений.

Все это сыграло определенную роль в принятии решения не закрывать собор на реконструкцию, а продолжать начатую реставрацию в так называемой «катастрофической» обстановке. Вследствие разногласий между ленинградской общественной экспертизой и выводами комиссии ЛПИ Госстрой РСФСР поручил произвести доисследования Ленинградскому инженерно-строительному институту.

Произведя доисследования, комиссия ЛИСИ высказала новые предположения о якобы разошедшихся швах в прокладных рядах пилонов, распираний продольных стен, просадке опорного кольца под барабаном и согласилась с выводами комиссии ЛПИ о сквозных трещинах в пилонах. Был предложен ряд мер по ликвидации аварийного состояния собора: реконструировать опорное кольцо, сделав его из более легких материалов для облегчения нагрузки на пилоны; усилить пилоны путем введения в тело пилона предварительно напряженной арматуры.

Все эти предложения обстоятельно изучила общественная экспертиза Ленинграда, ее замечания одобрил консультант Института строительных конструкций в Москве проф. И. М. Рабинович. В заключении ленинградской общественной экспертизы отмечалось, что методы исследований Политехнического и Инженерно-строительного институтов были недостаточно научно обоснованы, а потому полученные результаты являются неубедительными. Таким образом, попытки обеих комиссий выявить реальную угрозу существованию здания не увенчались успехом. В противном случае комиссии добились бы реализации своих предложений или сняли с себя ответственность за возможные последствия.

Что же в действительности происходило со зданием? Мощные пилоны, приговоренные комиссией ЛПИ к разрушению, более ста лет несли огромную тяжесть в 30 тысяч тонн, следовательно, они вполне жизнеспособны, чтобы нести и дальше привычный для них груз и сберечь собор от внезапных разрушений. Если допустить, что собор находится в аварийном состоянии, которое длится еще с 1970 г., то, следовательно, он стоит чудом, но таких чудес, как известно, не бывает.

Утверждение о недолговечности пилонов могло быть опровергнуто только в результате исследований причин возникших внутри пилонов трещин, если трещины действительно были и если они сквозные. Впервые такая работа в период с 1965 по 1966 г. проводилась лабораторией ЛенЗНИИЭПа — были обследованы пилоны, а также осуществлен сплошной контроль за состоянием главных и пристенных пилонов с помощью неразрушающих методов. В практике испытаний материалов и конструкций таких сооружений, как Исаакиевский собор, широко применяются акустические методы, в частности импульсный и вибрационный. В основе импульсного акустического метода лежат законы распространения упругих волн в структуре неоднородной вязкопластической среды. Испытания кирпичной кладки пилонов производили в наиболее напряженных сечениях, местах опирания подкупольных арок и в нишах пилонов, при этом плотность определялась радиометрическим методом, а прочность — прозвучиванием кладки, как правило, по обе стороны прокладных рядов. В большинстве случаев глубина трещин колебалась в пределах от 28 до 100 сантиметров, причем достигала 100 сантиметров в швах прокладных рядов, где выветрился раствор.

На основании данных обследования и испытаний комиссия заключила, что прочность кирпичной кладки пилонов на уровне камер и ниш обеспечивает надежность дальнейшей эксплуатации здания. Прочность кладки превышала ее напряженное состояние, определенное компенсационным методом. Стабилизацию деформации подтвердило состояние старых маяков, установленных в местах расположения трещин, оно свидетельствовало об отсутствии разрушения кладки. В заключении комиссии говорилось, что «трещины, обнаруженные в кладке, в местах прозвучивания, не обладают сквозным характером и на глубине 100 сантиметров от поверхности пропадают». Далее были определены характер и причины появления трещин: «Вероятно, трещины возникли в результате физико-механических свойств кирпичной кладки и гранитных прокладных рядов, а также тепловлажностного режима в здании».

Сквозное прозвучивание подтвердило мнение ленинградской общественной экспертизы о монолитности пилонов и опровергло гипотезу о наличии сквозных трещин: «…пилоны здания представляют собой конструкцию, прочность которой сравнительно постоянна в различных точках».

Такое заключение не давало повода успокоиться. Отказавшись от реконструкции, предложенной двумя институтами, специалисты-реставраторы разработали методику проведения наиболее полного и тщательного ремонта, аналогично тому, как это было осуществлено в соборе св. Павла в Лондоне в 1932 г. Прежде всего необходимо было произвести инъецирование трещин. Метод инъецирования трещин в сводах Исаакиевского собора частично применялся еще в 1939 г. и дал блестящие результаты, так же как при укреплении стен звонницы собора Богоявленского монастыря и стен в одностолпной палате трапезной Андроникова монастыря в Москве в 1946–1949 гг.

Несмотря на то что комиссии двух институтов не представили практически приемлемых методов ликвидации повреждений в несущих конструкциях здания, проведенные исследования позволили определить прочность основания и фундаментов, установить прекращение осадки здания, наличие вибрации здания и получить нивелировочные данные отклонения колонн от вертикали. Таким образом, работа комиссий способствовала продолжению исследований трещин в пилонах с помощью неразрушающих методов и подтвердила предположение об отсутствии сквозных трещин в пилонах.

При всех недостатках заключений обеих комиссий их материалы можно считать ценным вкладом в науку, так как проблемы прочности здания собора еще не раз будут волновать будущие поколения специалистов и исследователей.

* * *

Как уже отмечалось, реставрационные работы в соборе, начало которых относится к 1840-м гг., в течение XIX и начала XX в. были связаны главным образом с обследованием и укреплением основных несущих конструкций. Что касается фасадов и интерьера, то их последовательная научная реставрация стала производиться лишь в конце 1920-х гг., после того как здание в результате использования не по прямому назначению и отсутствия надлежащих охранных мер пришло в запустение. Превращение его с 1931 г. в Государственный антирелигиозный музей, а с 1937 г. в Историко-художественный музей способствовало проведению в нем научных исследований и реставрационных работ [9, с. 132].

Тяжелым испытанием для здания, как и для многих архитектурных памятников города, явилась Великая Отечественная война. В период, предшествовавший наступлению ленинградской блокады, принимались неотложные меры по сохранению архитектурных и художественных ценностей Ленинграда. В июле начались маскировочные работы по укрытию высотных элементов в панораме города. Пять куполов Исаакиевского собора получили защитную окраску, под которой была надежно скрыта позолота. Собор стал местом хранения художественных ценностей и музейных экспонатов, вывезенных из пригородных дворцов-музеев в Ленинград, где они хранились до окончания войны. Поэтому задача защиты и сохранения здания становилась еще более ответственной.

Несмотря на принятые меры здание собора значительно пострадало от бомбежек, артиллерийских обстрелов, сырости и холода. Был нанесен ущерб как внешнему состоянию собора, так и его интерьеру. Первые повреждения появились уже в первые месяцы войны. 29 октября 1941 г. у северо-западного угла здания Исаакиевского собора разорвался снаряд. Осколки его повредили мраморную облицовку северного фасада и гранитные колонны портика на глубину 10–15 сантиметров, взрывной волной были выбиты стекла в окнах. 14 мая 1942 г. снаряд пробил медную кровлю и разорвался на своде малого юго-западного купола. 25 января 1943 г, у здания разорвалась авиабомба и взрывной волной выбило стекла уникального витража в алтарном окне. Осколки бомб и снарядов повредили медную кровлю, через пробоины в кровле внутрь здания проникли атмосферные осадки.

Отопительная система собора бездействовала с начала войны. От сырости и холода сохранность многих элементов декоративного убранства интерьера собора оказалась в тяжелом состоянии: на мраморной облицовке стен и пилонов образовалась сеть крупных и волосных трещин, появилось множество раковин и выбоин; зеркально полированный мрамор покрылся глубоко въевшейся грязью и копотью; от сырости и протечек погибла часть золоченой лепки на сводах собора, а на сохранившейся лепке позолота ссыпалась вместе с левкасом; разрушилась облицовка из искусственного мрамора внутри барабана купола и на стенах выше карниза. В особенно тяжелом состоянии находились росписи на стенах и сводах, исполненные маслом по сухой штукатурке, нанесенной на кирпичную кладку: красочный слой повсеместно шелушился и осыпался; на тех участках, где были сильные протечки, штукатурка обваливалась вместе с живописью. Так погибли росписи «Иосиф Аримофейский» и «Иосиф Обручник» в парусах малого северо-восточного купола, некоторые фрагменты плафона «Страшный суд» работы Ф. А. Бруни. На стенах главного алтаря штукатурка от сырости утратила сцепление с кирпичной кладкой, отошла от стены и могла в любой момент обрушиться вместе с нанесенной на нее живописью [10, с. 262].

Панорама города с видом на Исаакиевский собор

Реставрация интерьера собора началась в первые послевоенные годы. В 1946 г. из собора вывозят экспонаты центрального хранилища и Специальные научно-реставрационные производственные мастерские Главного архитектурно-планировочного управления приступили к восстановительным работам в здании. Возглавил работу архитектор А. Л. Ротач, посвятивший этому памятнику многие годы напряженного творческого труда. Проблем и сложностей в решении исследовательских, проектных и практических задач было много.

Первоочередные восстановительные работы начались со снятия маскировочной защитной окраски золоченых куполов собора и реставрации южного фасада здания, купола и кровли. Очищенную золоченую поверхность необходимо было промыть спиртовой эмульсией и протереть сукном и войлоком. В повторном золочении купол не нуждался, так как сделанная «через огонь» первоначальная позолота оказалась достаточно прочной.

При ремонте поврежденной осколками бомб и снарядов кровли листы покрытия частично заменили новыми медными листами, которые соединили между собой методом аргонодуговой сварки, обеспечивающим высокую прочность сварочного шва.

Часто вопросы, возникавшие при реставрации собора, превращались в определенную проблему, решение которой каждый раз требовало серьезного научного и новаторского подхода. Это объяснялось тем, что для полноценной реставрации собора, являвшегося для своего времени уникальным сооружением, необходимо было в современных условиях во многих случаях возродить уже утраченные технологии и методы производства самых разнообразных работ. Не всегда удавалось, а порой и не представлялось целесообразным возрождать те приемы и секреты мастерства, которые можно было без ущерба для памятника заменить новейшими способами реставрации с использованием некоторых, в своем роде уникальных, материалов и методик.

Одной из проблем было воссоздание мраморных модульонов, поддерживающих карниз. От времени железные крепления корродировали, несколько модульонов весом 130–150 кг упало на землю. Метод, предложенный архитектором А. Л. Ротачом, предполагал замену поврежденных мраморных модульонов более легкими, сделанными из листовой меди (метод, использовавшийся при реставрационных работах 1873–1898 гг.). Когда после тщательного обследования верхолазами двух карнизов оказалось, что более тридцати модульонов находятся в аварийном состоянии, реставраторы заменили их пустотелыми с окраской под цвет мрамора.

Бронзовые горельефы и статуи южного портика очищались от грязи, копоти и голубиного помета (в барельефе «Поклонение волхвов» при очистке было вынуто несколько кубометров голубиного помета), отверстия заделывали прочными решетками.

Шестнадцать колонн южного портика, поврежденных осколками снарядов, были отреставрированы. В конце 1959 г. в лаборатории реставрационных мастерских получили специальные составы нескольких новых мастик на основе синтетических смол, которые оказались гораздо прочнее и эластичнее цементных и позволяли точнее воспроизводить цвет и рисунок реставрируемого камня (до 1959 г. выбоины и трещины в камне, как правило, заделывались мастикой на высокосортном цементном растворе).

Проведение необходимых на первых порах мер по просушке интерьера здания затруднялось тем, что промерзшие за годы войны толстые стены при разности внешней и внутренней температур выделяли влагу. К реставрации можно было приступить только после просушки и проветривания.

С 1947 г. художники Специальных научно-реставрационных производственных мастерских Р. П. Саусен, С. Ф. Коненков, И. У. Моисеев, Н. Д. Михеев, И. И. Михеев и др. во главе с художником И. В. Перцевым начали работы по укреплению стенных росписей собора, находившихся в аварийном состоянии. Обычное укрепление красочного слоя при помощи раствора рыбьего клея было невозможно, так как живопись в соборе выполнена на плотном масляном грунте, в который клей не впитывается, и, следовательно, не может соединить отставшие частицы красочного слоя с грунтом.

Небольшая группа специалистов разработала новую методику реставрации монументальной живописи собора. Реставраторы применили для укрепления красочного слоя воскоканифольную мастику, приготовленную по методике Н. В. Перцева: расплавленный воск выливают в раствор канифоли и перемешивают, после чего жидкую мастику при помощи пульверизаторов наносят на поверхность живописи, которую затем проглаживают теплыми утюгами через бумагу; размягчившаяся мастика проникает во все трещины красочного слоя и прочно соединяет его с грунтом. После того как живописная поверхность очищена от загрязнений, утраченные фрагменты живописного слоя восстанавливают методом тонирования. Таким способом в 1947–1950 гг. была законсервирована живопись на аттике главного алтаря, приделах св. Екатерины и Александра Невского. В последующие четыре года живопись центрального нефа, главного алтаря и обоих приделов полностью восстановили. К 1963 г. завершили работы по реставрации росписей барабана купола и западной части собора.

В 1960-е гг., чтобы решить другую, не менее сложную задачу — изыскать способ для восстановления сцепления между штукатуркой и кладкой стены, сотрудники кафедры строительных материалов ЛИСИ предложили вводить в полости, образовавшиеся между кирпичной кладкой и штукатурным слоем, раствор, приготовленный на молотой негашеной извести (извести-кипелке), который отличается чрезвычайной быстротой схватывания и твердения, а также большой прочностью, причем эти процессы происходят без доступа воздуха и, следовательно, могут беспрепятственно протекать под слоем штукатурки [10, с. 266].

Следующим этапом работ была расчистка росписей и их реставрация. Для воссоздания многих утраченных фрагментов росписей необходимо было обратиться к авторским эскизам и картинам. Часть из них обнаружили в фондах Музея Академии художеств и Русского музея. Постижение авторской манеры художника требовало от реставраторов особенно тщательной проработки и многократного повторения оригинала с целью максимального приближения к первоисточнику. В некоторых случаях, когда утраты оказывались особенно серьезными, а авторских эскизов или картонов не находили, как это было с росписью Ф. А. Бруни «Сотворение мира», приходилось прибегать к методам аналогий, используя картоны того же автора для других картин. Подобные проблемы возникли и при реставрации росписей барабана купола по авторским эскизам К. П. Брюллова. Обращение к авторским эскизам, использование метода аналогий, тщательное изучение оригиналов с целью их более точного воспроизведения — все это было свидетельством нового научного подхода к реставрации, который начал формироваться в первые послевоенные годы. В последующие десятилетия метод научной реставрации стал определяющим для всей реставрационной практики.

Для выполнения большого объема реставрационных работ по камню в интерьере, где наряду с белым итальянским и искусственным мрамором использовались порфир, слоистый сланец, малахит, лазурит и другие породы, применялись индивидуально разработанные методики для каждого вида камня или каждого отдельного случая. Так, для цветных мраморов приготавливали мастики, состоящие из эпоксидных смол, пластификатора — дибутилфталата, отвердителя — полиэтиленполиамина и наполнителей — мраморной муки и пигментов. Если же реставрировалась облицовка из белого серавецкого мрамора, то использовалась более светлая мастика на основе другой синтетической смолы — полибутилметакрилата, растворенного в кенлоле, к которому добавлялась та же мраморная мука. Мастика наносилась на мрамор металлическими шпателями после первой грубой шлифовки. В интерьере Исаакиевского собора впервые для реставрации применялась мастика на основе синтетических смол.

Реставрация мозаик, размещенных в иконостасах собора, не представляла особых трудностей. Специфические свойства этого вида искусства обеспечили ему относительно лучшую сохранность. Смальта выдержала блокадные испытания, и все же состояние мозаик было неравнозначным. Больше всего в реставрации нуждались мозаики в парусах барабана купола. В частности, на юго-восточном («Евангелист Матвей») и северо-западном («Евангелист Иоанн») пилонах разошлись швы, заделку которых должны были осуществить еще в 1914–1917 гг., но этого не сделали, и поэтому возникла коррозия металлических элементов. Реставрационные работы в послевоенное время свелись к тому, что смальты были промыты, протерты войлоком и фетром, а швы заделаны тонированным воском. Проведение сложных реставрационных работ, вызванных продолжающейся коррозией, потребовало укладки бетона в промежутки между мозаикой и стеной. Работы велись до 1949 г.

В годы войны пострадало также лепное убранство собора. Завершающим этапом его восстановления была позолота, ее наносили на слой масляного лака «мордана», которым покрывались восстановленные гипсовые элементы декора. Руководила работами научный сотрудник Специальных научно-реставрационных мастерских Л. И. Васильева.

Для реставрации мраморной облицовки, во многих местах имевшей выбоины, трещины и отдельные утраты, требовалась специальная технология. В результате был разработан новый материал — синтетическая эпоксидная смола вместо цементного раствора.

Панорама города

В особенно тяжелом состоянии оказался витраж, установленный в окне главного алтаря. Его реставрация доставила много хлопот. Уникальное произведение площадью 28,5 кв. метров изготовлено в 1841–1843 гг. в Мюнхене и состоит из многочисленных деталей, вырезанных из цветного стекла, расписанных специальными красками и обожженных в муфельной печи. Во время обжига краски припаивались к стеклу, затем фигурные куски стекла соединяли свинцовыми прокладками в большие квадратные рамы, которые и устанавливались в оконном переплете. В результате повреждений некоторые стекла в рамах оказались разбитыми и их пришлось создавать заново. Кроме того, большое количество стекол получило трещины. Всего в витраже было повреждено более 8,5 кв. метров стекла с изображением облаков, части плаща Христа с золотым шитьем и другие детали. При реставрации необходимо было воссоздать витраж из двухслойного стекла, окрашенного в разные цвета. Так, для передачи оттенков неба отбирали стекла с синим нижним и желтым верхним слоем, а плащ Христа был исполнен из красно-желтого стекла. Для того, чтобы воспроизвести золотое живописное шитье плаща, верхний красный слой осторожно снимали абразивами, и обнажившийся желтый слой создавал нужный узор. С получением цветного стекла была решена лишь часть задачи — предстояло еще расписать его стекольными красками и подвергнуть обжигу. Эту сложную работу выполнила преподаватель кафедры стекла и керамики Высшего художественно-промышленного училища им. В. И. Мухиной Е. В. Попова с помощью специалистов из Экспериментальных мастерских училища.

Отсутствие необходимого опыта и подробных методик по технике и технологии производства затрудняло процесс реставрации. Во многом реставраторам приходилось решать возникавшие вопросы путем самостоятельных поисков и тщательного изучения всех данных исследования сохранившихся частей витража. С помощью исследований, проведенных в лабораториях Технологического института, удалось установить, что стекло для витража было не только многослойным, но и разной толщины. Выяснилось также, что обжиг расписанных стекол производился при разной температуре для каждой краски и эта температура колебалась от 500 до 700 градусов. Очень трудной оказалась задача создать стекла, которые по силе цвета и точности оттенков могли соответствовать сохранившимся частям витража.

Говоря о работах, проведенных в Исаакиевском соборе в 1954–1963 гг., нельзя не упомянуть о реконструкции его отопления и освещения. Ранее полумрак скрывал живопись и скульптуру, расположенную на большой высоте. В 1957 г. в галереях стен, на карнизе главного алтаря, вокруг плафона главного купола установили люминесцентные лампы, а в углах здания софиты с мощными лампами — и все произведения искусства, украшающие стены и своды собора, стали полностью доступны для обозрения.

Большое значение имела и реконструкция отопительной системы. Огневоздушную систему отопления калориферами усовершенствовали. Питание горячей водой было подключено к городской теплосети и теперь горячий воздух, проходя через современные калориферы, расположенные в подвальных галереях, с помощью вентиляторов направляются по старым прочищенным и новым каналам в стенах внутрь собора. Реконструкция отопления позволила довести среднюю температуру воздуха до 17 градусов вместо 7 и снизить влажность до 50–60 процентов, что является очень важным условием для сохранения живописи, лепки, позолоты, искусственного и натурального мрамора,

Восстановительные работы, проведенные в Исаакиевском соборе в послевоенные годы, имеют мало себе равных по масштабу и разнообразию. Они обогатили теорию и практику реставрации рядом ценных новшеств и продемонстрировали высокое мастерство реставраторов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.