От «восстания боксеров» к «народной демократии»

От «восстания боксеров» к «народной демократии»

Развал империи начался через два года после смерти Цыси с восстания Юга. Восстание было поднято «Объединенным союзом», созданным Сунь Ятсеном. Идеология Союза базировалась на трех принципах Суня: национализма, народовластия, народного благосостояния (в более поздних европейских терминах – некапиталистического пути). Виновниками всех несчастий Китая провозглашались иностранные варвары – маньчжуры.

Сунь Ятсен был южанином, а в детстве долго жил на Гавайях у своего старшего брата, богатого предпринимателя и скотовладельца. Базой деятельности Суня в первые годы была китайская община на Гавайях, где он организовал общество Синчжунгуй («Союз освобождения Китая»), и в Японии, где создал его филиал. Эмигрантские сообщества были связаны с тайными антиманьчжурскими организациями Саньхэхой («Триада») и Тяньдигуй («Общество Неба и земли»), которые действовали на юге Китая, в провинциях Гуандун и Фуцзянь.

Упомянутые «три народных принципа» Сунь Ятсена впервые изложены в написанном им новом уставе этой организации.[333] Движение Сунь Ятсена, таким образом, вызревало на Юге при опоре на богатую южную эмиграцию в рамках тайных антиструктур-сецзя, как это было незадолго до того с движением Кан Ювэя.

В ранний период своей деятельности, в 1893–1905 гг., Сунь Ятсен опирался на отделение «Триады» на Гавайях, а в 1904 г. он сам вступил в одно из тайных китайских обществ в США – в их южное ответвление – и получил в его иерархии высокое звание.

Сложилось непрочное равновесие между непокорным Югом и Севером, где маньчжуры потеряли руководящее влияние и все надежды возлагали на старика Юань Шикая, который находился в отставке. Но и Юг был в неопределенном состоянии: некоторые его руководители заявляли о возрождении империи Мин. Сунь Ятсен был скорее великим вдохновенным учителем типа Кун Цзы, нежели реальным политиком и администратором. 27 октября 1911 г. Юань Шикай был назначен главнокомандующим вооруженными силами Китая. 27 декабря Сунь Ятсен вернулся из эмиграции в Шанхай, 1 января 1912 г. торжественно въехал в Нанкин, который стал столицей Китайской республики, и был избран ее временным президентом. 12 февраля малолетний Пу И отрекся от престола.

Маньчжуры вернули старика Юань Шикая из отставки, чтобы он расправился с восставшими; но когда южане предложили ему пост президента, Юань без размышлений стал республиканцем. 15 февраля Сунь Ятсен у могилы основателя династии Мин, перед табличкой духа императора Чжу Юньчжана, отрекся от президентской должности. 10 марта 1912 г. Национальное собрание в Нанкине избрало Юань Шикая временным президентом Китайской республики. Китай выходил на традиционные пути стабилизации. В декабре парламент был распущен, а Юань Шикай провозглашен императором. Через 83 дня генерал умер.

Началась война между регионами, возглавляемыми «милитаристами».

После смерти Юань Шикая взоры китайцев опять обратились к националисту и европеисту Сунь Ятсену. После Октябрьского переворота в России и победы большевиков в Гражданской войне Сунь Ятсен избрал ориентацию на коммунистическую Россию и Коминтерн.

С Маньчжурами было покончено. Однако наивный романтизм Суня мог лишь прикрывать жестокие властные реалии. Китай нужно было объединить, то есть завоевать.

Описать внутренние дрязги в Китае после смерти генерала-императора Юань Шикая вряд ли возможно: это сплошное месиво бесконечной жадности, жестокости, коварства, мелочной хитрости и политической близорукости. Юань Шикай был пусть и некомпетентным, но европеистом (лишь в том, что касалось оружия и организации армии). Отсутствие законного императора означало распад Поднебесной на регионы и «губернии». Как и в древности, победить после кровавой междоусобицы мог только самый сильный или должен был прийти завоеватель и установить новую династию.

Сунь Ятсен

Реально китайское государство существовало теперь в виде провинциальных властей, регулярно бравших с населения налоги. Эти налоги использовали генералы, которые набирали солдат, обещая им какую-никакую зарплату и амуницию. Обнищавших до последней степени крестьян, всевозможных искателей счастья и авантюристов, разный сомнительный и преступный элемент всегда можно было найти для любой армии – нужно было только иметь первоначальный капитал. Советскому военному советнику один из «революционных генералов» в приступе откровенности как-то рассказал, что непрестанно воюющие друг с другом генералы со всего Китая раз в году собираются для обсуждения общих дел; когда он потерпел поражение и потерял все, его пригласили на такую встречу, где ему дали деньги и 3 тыс. винтовок, он набрал армию и служил благодетелям, а после разгрома одного из них перешел к Сунь Ятсену.

Провинциальные генералы были по преимуществу бестолковы, их поведение обнаруживало смесь подозрительности и беззаботности, животного эгоизма со слабым инстинктом самосохранения. Солдат, как правило, спокойно стрелял, пока были патроны; когда убивало родственника или товарища, так же спокойно закрывал ему глаза, а когда стрелять было нечем, не торопясь оставлял позиции; очень сочувствовал раненым – и, бывало, вся батарея покидала пушку, чтобы сопровождать покалеченного в поисках какого-либо врача.

Оружие солдаты пытались на всякий случай сохранить, потому что с ним они всегда могли найти себе генерала. Зарплату им месяцами не платили, и жили они на «подножном корму». Вооружение было в ужасном состоянии, подавляющее большинство винтовок и пушек вообще не стреляли. Планировать сложные операции с окружением противника было бесполезно, потому что генерал, попавший в окружение, сразу же заключал соглашение с врагом и на определенных условиях освобождался – или уходил со своими войсками на другую сторону, или становился союзником, или объявлял нейтралитет. Для того чтобы серьезно перестроить армию, нужна была центральная власть, которая наладила бы производство вооружения и обучение младших и старших офицеров. У крестьян были свои отряды самообороны, образуемые нередко тайными организациями, например «красными копьями».

Необходим был ван, который кормил бы всех. Но вана не было.

Человек необразованный, простого происхождения, с непредсказуемым характером, худой бородатый очкарик Фэн Юйсян был христианином, и армия его была христианской, по крайней мере формально. Генерал Фэн Юйсян успешно играл роль простого скромного человека и был среди солдат популярен. В 1924 г. он поддержал Сунь Ятсена и через коммуниста Ли Дачжао вступил в контакты с СССР.

При Юань Шикае сложилась поддерживаемая им Чжилийская клика (северная провинция Чжили позже стала называться Хэбей) во главе с генералом У Пэйфу и военным губернатором Цао Кунем. Скромный и умеренный У Пэйфу был, по-видимому, самым умным из провинциальных генералов. Будучи родом из центрального Китая, он опирался на одну из его провинций, а на север со своей армией стремился потому, что близко был Пекин, историческая столица и символический центр. У Пэйфу наладил подготовку младших и старших офицеров через систему военных школ и достаточно успешно укрепил армию, однако, как чужестранец, оставался зависимым от местных владык, которые решали, какую часть собранных налогов дать ему на найм солдат и содержание войска. В 1923 г. У Пэйфу и Цао Кунь подкупили парламент и были провозглашены: первый – главнокомандующим, второй – президентом Китайской республики.

Противником чжилийцев был глава мукденской (маньчжурской) партии Чжан Цзолин, бывший бандит (хунхуз), который ориентировался на Японию. С ними всеми воевал Фэн Юйсян, который провозгласил себя главнокомандующим «Народной армией» – Гоминьцзюнь.

Войска Фэн Юйсяна разгромили У Пэйфу, который убежал в западный Китай; Цао Кунь был арестован и в 1926 г. отказался от президентства. В этом же году Фэн Юйсян вступил в партию Гоминьдан. Складывалась ситуация, когда правительство Сунь Ятсена имело все шансы завладеть Китаем.

Прежний соратник Сунь Ятсена, Чень Цзюмин, в 1922 г. захватил власть в Кантоне. Его противники взяли ориентацию на Сунь Ятсена и позволили Суню перенести свою штаб-квартиру на юг, в провинцию Гуандун. Цзян Чжунчен, военный советник Сунь Ятсена с 1913 г., известный как Чан Кайши, организовал здесь для борьбы против мятежника Чен Цзюмина отряды, ставшие ядром будущей армии китайских националистов.

Чан Кайши исполнилось 30 лет, когда в России произошла Октябрьская революция. Он был сыном сельского учителя, имел свою землю и закончил в Токио военную академию. Преисполненный ненависти к японцам, хитрый и волевой политик, жадный к власти, деньгам и наслаждениям, военный средних способностей и не очень хорошо образованный, Чан Кайши полностью разделял установки своего учителя на союз с красной Россией. В январе 1923 г. Коминтерн записал в резолюции, что Гоминьдан является «единственной серьезной национально-революционной группировкой в Китае», а в июне дал директиву своей маленькой китайской группе войти в Гоминьдан. В 1924 г. Чан Кайши поехал в Москву и закончил там курсы при военной академии. По возвращении в Кантон Чан организовал на острове Вампу военную академию, комиссаром которой вскоре стал 26-летний коммунист Чжоу Эньлай. Он происходил из зажиточной семьи, учился в университете Васеда в Японии, также был настроен антияпонски; в 1920 г. отправился на учебу во Францию, где организовал Парижское отделение Коммунистической партии Китая (КПК); получал образование в Англии и Германии, в 1924 г. вернулся в Китай.

Чан Кайши

Коммунистическая партия создавалась преимущественно молодыми людьми, которые учились в европейских университетах и возвращались домой через Россию. В 1920 г. КПК насчитывала 50 членов. Вождем партии стал профессор Чень Дусю. Профессор и группка молодежи, преимущественно студентов из Европы, ориентированных на Запад, – вот и вся «компартия», но на их стороне была фанатичная вера в близкое пришествие всемирного освобождения бедных, традиционная для простонародных братств-сецзя, и, кроме того, через китайских коммунистов можно было получить вооруженную поддержку СССР. В свою очередь, СССР, оказывая помощь националистам юга, на севере пытался найти общий язык с генералом Фэн Юйсяном, у которого большим авторитетом пользовались советские военные советники Путна и Примаков. Примирение Фэн Юйсяна с Гоминьданом и его связи с красной Россией открывали путь к контролю Гоминьдана над огромными просторами Китая. Позже, согласно планам Коминтерна, можно было бы переходить ко второй части – на плечах националистов прорваться к власти.

Эти перспективы вдохновляли коминтерновскую миссию в Китае во главе с «Бородиным»-Грузенбергом, с которым Сунь Ятсен познакомился в эмиграции в США и которого в достаточной мере отблагодарил своей пророссийской ориентацией.

М. М. Бородин

С Бородиным в Китай приехало немало молодых коминтерновских китайцев и советская военная миссия во главе сначала с Геккером, а затем с «генералом Галиным» – В. К. Блюхером. Весь 1924 год Блюхер готовился к решающим боям.

В феврале 1925 г. Народно-революционная армия (НРА) Чан Кайши – Блюхера нанесла поражение бывшему мятежнику Чень Цзюмину. На севере У Пэйфу был разгромлен Фэн Юйсяном. В Гонконге и Шанхае начались забастовки, для руководства которыми коммунисты создали Кантон-Гонконговский стачком. Сунь Ятсен планировал поехать на север, но неожиданно умер.

В октябре начался второй восточный поход Народно-освободительной армии (НОА); к исходу года весь Гуандун был в руках Гоминьдана. Губернаторы Гуанси и Гуйчжоу признали власть правительства Гоминьдана и вошли в состав войска Народно-революционной армии. Гоминьдан контролировал весь субтропический Китай южнее Китайских гор и гористые районы в верховьях Янцзы. Блюхер развернул перед Чан Кайши планы овладения Китаем: сначала в среднем течении Янцзы нужно разбить У Пэйфу, потом войска НОА пойдут на восток, вниз по долине Янцзы, уничтожая армию Сунь Чуаньфана, а затем вдоль железной дороги – на север, на Пекин.

В. К. Блюхер – «генерал Галин» во время похода НРА Китая

В руководстве Гоминьдана после смерти Сунь Ятсена лидеры придерживались противоположных взглядов. Так называемая «Исследовательская группа» Дай Цзитао была настроена антикоммунистически и антироссийски. Дай Цзитао писал в своей газете «Ченьбао»: «Поднимем левую руку для разгрома империализма, а правую – для разгрома компартии». Чан Кайши формально занимал центристскую позицию, не доверяя никому. Ван Цзинвэй ненавидел Чан Кайши и готов был продолжать сотрудничество с СССР.

20 марта 1926 г. Чан Кайши осмелился на резкий поворот. Он устранил Ван Цзинвэя и коммунистов из правительства, окружил Кантон-Гонконговский стачком, разоружил коммунистический бронепоезд и предпринял несколько недружелюбных в отношении Советской России шагов. Тогда и начались расхождения в Коминтерне: Троцкий и Зиновьев требовали выхода из Гоминьдана и начала открытой коммунистической революции, Бухарин и Сталин призывали подождать. 15 мая пленум Гоминьдана поддержал требования Чан Кайши к коммунистам – передать представителям Чан Кайши списки членов партии, не проводить партийных собраний без разрешения Гоминьдана, отказаться от коммунистической пропаганды и тому подобное. Лидер компартии профессор Чень Дусю клялся, что у коммунистов нет и мысли об измене, и Чан пошел на уступки. Он заявил, что подчиняется Коминтерну, рассматривает китайских революционеров как отряд мировой пролетарской революции, ориентируется на СССР. Кризис как будто бы миновал.

9 июля 1926 г. войска НОА начали поход. Душным дождливым тропическим летом малорослые южане шли через пораженные эпидемией холеры провинции, половина их вымерла, много погибло в боях с высокими и сильными северянами, привыкшими к войне. Но все-таки побеждали гоминьдановцы, вдохновленные невнятным предчувствием светлого будущего и жизни, достойной человека; жестокие многочасовые бои вели У Пэйфу от поражения к поражению, в конечном итоге армия У побежала, долина Янцзы была завоевана. Открывалась дорога к низменности большой реки Хуанхэ.

Чан Кайши вел переговоры о возвращении Ван Цзинвэя, объявил, что китайская революция – начало мировой, 24 ноября пообещал, что «форма правления у нас будет советской». 21 марта коммунисты подняли восстание в Шанхае, на следующий день в город вступили войска НОА. 24 марта был взят Нанкин.

Казалось, все.

Но в день взятия Нанкина Чан Кайши мог выбирать между Москвой и Западом. Флоты западных государств обстреляли войска Гоминьдана. В то же время Чану была обещана ссуда в 60 млн юаней. 10 миллионов должны были дать шанхайские банки. Чан Кайши получил какие-то материалы, которые свидетельствовали о подготовке коммунистами переворота.

12 апреля 1927 г. Чан Кайши «избрал свободу» и осуществил антикоммунистический переворот.

После захвата власти Чан Кайши советские военные и политические советники были высланы из Китая. Из 58 тыс. членов КПК около 40 тысяч расстреляли. Еще некоторое время в Ухани существовало правительство Ван Цзинвэя, на который сделали последнюю ставку Сталин и Бухарин (Троцкий, конечно, требовал немедленно выйти из Гоминьдана). Но быстро и эта «левая» гоминьдановская ячейка была ликвидирована Чан Кайши.

Коммунисты были разгромлены. Главным противником Чан Кайши оставалась мукденская клика. Чан Кайши объединился с Фэн Юйсяном – теперь уже и против коммунистов – и генералом Янь Си-Шанем, хозяином Шаньси, горной страны на севере; мукденская клика Чжан Цзолиня была разбита. Пекин и Тянцзин оказались в руках Чан Кайши. В игру все больше включались японцы: они взорвали поезд со скомпрометированным генералом Чжанцзолинем, и на его место поставили сына, Чжан Цзимина. Японцы взяли под покровительство «реорганизаторов Гоминьдана», и у них, а не у россиян нашел убежище Ван Цзинвэй. Наконец кровавый инцидент близ Цзинаня ознаменовал японское проникновение в Китай.

Кремль вдруг потерял к китайской революции всякий интерес.

Поражение коммунистов стало целым периодом жестокого и отвратительного террора, который вызывал отвращение европейской интеллигенции к Чан Кайши. Коммунисты, казалось, были истреблены, остатки их спрятались в горах и перешли в подполье в перенаселенных китайских городах. Борьба продолжалась. Но интерес к ней уже не был интересом мировой пролетарской революции. Теперь все, что происходило в Китае, оценивалось в Москве с точки зрения государственных интересов СССР.

Мао Цзэдун избран Председателем ЦК КПК в январе 1935 г. Это был период, когда на Дальнем Востоке близким к реальности был военный конфликт с Японией. Сталинская дипломатия искала пути нейтрализации Японии и сохранения непрочного мира на своих восточных границах. В этих условиях главной стала проблема укрепления Китая как антияпонской силы и восстановления отношений Чана с коммунистами. В ситуации начала 1930-х годов было невозможно руководить Китайской компартией.

Мао был южанином, мягкими чертами лица немного похожий на малайца, но высокого роста и светлый, что не характерно для для китайца. Небогатырского телосложения, с запавшей грудью, он запоминался собеседникам вялым пожатием мягкой горячей руки. Склонный к простуде, Мао, тем не менее, сохранил до старости хорошее здоровье. Он был меланхоликом, способным легко возбуждаться и легко впадать в депрессию, чувствуя, как он жаловался, «вату под ногами»; но в окружении Мао имел имидж человека твердого и несокрушимо спокойного – говорил тихо и медленно, старательно подбирая слова, чтобы производить впечатление мудрого человека. В нем чувствовался глубокий эгоцентризм, замкнутость на собственной личности, он не очень привлекал даже сторонников, – но Мао Цзэдуну суждено было стать центральной фигурой в партии китайских коммунистов, которая не только полностью завоевала молодое поколение, но и – в сложных условиях внутрипартийной борьбы и постоянного давления из Москвы – консолидировала старших, даже прежних начальников и неприятелей.

Мао Цзэдун. Кантон, 1925

Мао Цзэдун был в числе тех 50-ти молодых людей, которые в 1920 г. организовали Компартию Китая (ему было тогда 27 лет). Лидер коммунистов Чень Дусю находился постоянно под цепким взглядом Коминтерна, его критиковали, в конце концов и сняли с должности, обвинив в «троцкизме», – но интересно, что и Мао критиковал его не раз, настаивая на своем, впоследствии успешно реализованном пути: организации труднодоступных военных баз и опоре на крестьянство. То есть он настаивал, что нужно быть таким же, как все эти Чжан Цзолини или У Пэйфу, только красными.

Но присылали каждый раз новых коминтерновских деятелей, а Мао оставался в тени: ведь он не учился в Москве и вообще никогда никуда не выезжал из Китая. Мао был не коминтерновским, а самостоятельным и доморощенным китайским коммунистом.

Мао Цзэдун происходил из низших слоев шеньси и получил китайское образование. Насколько серьезное, обнаружила лишь последующая история. После снятия Чень Дусю из Москвы прислали новое руководство – крикливого неумного Ли Лисаня, который везде видел троцкизм и правых. Мао сидел в горах западной Хунани и Цзянси и знал, что никому не подчинится, если у него будет реальная военная сила. К нему присоединился со своими отрядами Чжу Дэ. Ли Лисань писал в Москву докладные о том, что Мао расстреливает честных коммунистов и что у него кулацкий уклон, но достать Мао в горах никто не мог. Руководство КПК пыталось поссорить Мао с Чжу Дэ, и отчасти иногда это удавалось, – но Мао был намного умнее простодушного и доброжелательного Чжу, совсем не претендовавшего на власть и все более прислушивавшегося к Мао в политических вопросах. Хотя, между прочим, Чжу Дэ имел военное образование и учился в Гейдельбергском университете. Мао назначил Чжу Дэ командующим войсками (названными «4-м корпусом Народно-освободительной армии Китая»), а сам остался у него политическим руководителем. Политкомиссар отрядов Чжу Дэ, совсем молодой выпускник Шанхайского университета Чень И, без колебаний признал авторитет Мао.

В конечном итоге все вылилось в дискуссию в Коминтерне по докладу Чен Исуна в январе 1930 г. «по вопросу о Красной армии Мао Цзэдуна – Чжу Дэ», результатом которой было решение политбюро ЦК КПК 17 февраля 1930 г., которое осудило «ошибки Мао Цзэдуна в понимании соотношения города и села». Но Мао все это мог игнорировать: Коминтерн был далеко, ЦК КПК находился в Шанхае в глубоком подполье, а у Мао было собственное коммунистическое учение и был свой район.

Весной в 1930 г. подпольный ЦК направил к Мао Цзэдуну комиссаром Сюй Цзишеня, которого, в частности, уважал Чжоу Эньлай. Однако Мао прогнал Сюя. В июне Ли Лисань выставил требование готовить большое восстание в городах. Для подготовки послали к Мао нового комиссара, которого тот опять прогнал.

Из 60-тысячной Красной армии Китая у Мао и Чжу Дэ была половина. Будучи официально лишь «уполномоченным ЦК», Мао самочинно организовал «Центральный фронтовой комитет» и провозгласил себя его председателем.

К тому времени Ли Лисань скомпрометировал себя и в Москве, и авантюрная идея «штурма городов» была осуждена пленумом ЦК КПК. Но политбюро ЦК КПК вмешалось в конфликт Мао с парткомом провинции, исключило человека Мао, Ли Шаоцзю, из партии, объявило Мао выговор, создало бюро ЦК по его «освобожденному району» и назначило там на все посты своих людей. Характерно, что эти решения поддержал тогда Чжоу Энльлай.

Но Мао Цзэдун не подчинился этому решению, обвинил партком Западной Цзянси в «кулацких связях» и поручил Ли Шаоцзю арестовать «агентов врага». Состоялась кровавая расправа в Футяни с истязаниями, в том числе женщин, и сжиганием живых. Часть жертв отбили войска провинциального парткома, дело шло к большому расколу. Резня в Футяни в хрущевские времена использовалась для компрометации Мао. Очевидно, компромат на Мао Цзэдуна хранился в Москве в коминтерновских архивах с тех времен.

22 декабря 1930 г. в тезисах Исполкома Коминтерна были осуждены «ошибки» Мао, но главным обвиняемым оказался Ли Лисань. Поскольку посылал его в Китай еще Бухарин, то Ли Лисань был обвинен в конечном итоге в… правом уклоне!

Москва решила «укрепить руководство» КПК и направила в подполье сначала Ван Цзясяня и Ло Фу. Высокому, светлому, худому Ван Цзясяню было тогда 23 года; он только что закончил Институт имени Сунь Ятсена в Москве на Волхонке и в китайских делах абсолютно ничего не понимал. Ло Фу (настоящая фамилия – Чжан Веньтянь) тоже прошел Волхонку, но перед этим учился в Калифорнийском университете на собственные деньги, переводил классиков российской и западной литературы на китайский язык; в Китае он был назначен руководить политработой среди крестьян. Ло Фу нашел с Мао Цзэдуном общий язык.

В январе 1931 г. из Москвы прибыло новое руководство: Ван Мин и Бо Гу. У двадцатипятилетнего Бо Гу сразу сложились тяжелые отношения с Мао, зато сторонником Мао стал заведующий оргсектором ЦК, член политбюро и секретарь ЦК Кан Шен, в будущем – руководитель тайной службы Мао.

Для руководящих кругов японской армии, для ее генерального штаба Маньчжурия была в первую очередь военным плацдармом против России. Сталин в 1932 г. начал переговоры с Японией о продаже ей Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) и в то же время наращивал вооруженные силы на советском Дальнем Востоке. Все политические силы Японии с началом агрессивных внешнеполитических выступлений Германии взяли курс на союз с Гитлером, следствием чего было соглашение об общей обороне в октябре 1936 г., а затем и образование оси Рим – Берлин – Токио.

Главное же заключалось в том, что на протяжении 1931 г. район Мао сумел отбить два наступления войск Чан Кайши, которым помогали военные советники-немцы. В сентябре 1931 г. Бо Гу был объявлен руководителем временного ЦК КПК, а Мао в октябре созвал I съезд советов и был избран председателем ЦИК и Совета народных комиссаров Рабоче-крестьянского демократического правительства.

В Шанхае в это время положение коммунистов было очень тяжелым, и Ван Мин приехал к Мао просить деньги, был им арестован и отпущен лишь по настоянию Коминтерна.

Мао Цзэдун был прав: «пролетарская революция» в китайских городах не имела будущего.

Невзирая на колоссальное численное преимущество китайской армии в Маньчжурии, в течение осени – зимы 1931/32 г. японская Квантунская армия заняла всю Маньчжурию, а в конце января 1932 г. также и Шанхай. Япония настаивала на том, что это «инцидент», и пыталась «разрешить» его путем прямых переговоров с Чан Кайши и даже непосредственно с китайскими армейскими командованиями. Китай пожаловался в Лигу Наций, Япония вышла из Лиги Наций и образовала независимое государство Маньчжоу-Го во главе с бывшим императором Китая Пу И. Согласно японо-маньчжурскому протоколу, обязанности командующего армией Маньчжурии исполнял командующий Квантунской армии.

Мао и Чжоу Эньлай

В 1932 г. в Китай из Москвы прислали «Ли Де» – немецкого коммуниста Отто Брауна. В 1970-х годах он жил в ГДР и оставил воспоминания, из которых видно, что это был очень ограниченный коминтерновский чиновник. В Нинду, городишке в горах южного Цзинси, состоялось расширенное заседание бюро ЦК, где Мао подвергли критике за неправильную аграрную политику, режим террора в партии, оппортунизм в военных вопросах, пассивность. Его оставили во главе правительства, но в Военном совете заменили Сян Ином, а в командовании Центральной армейской группой – Чжоу Эньлаем. «Советником» при бюро ЦК стал Отто Браун, начальником штаба – присланный из Москвы Не Жунчжень (Лю Бочен), который позже поддержал Мао.

Перед Ван Мином Москва поставила новые задачи: теперь Китай – не звено мировой революции, а фактор будущего столкновения СССР и Японии. Руководство КПК должно достичь соглашения с Гоминьданом и образовать общий фронт против Японии. В январе 1933 г. КПК обратилась к Чан Кайши с мирными предложениями, а в мае заключила соглашение с Фэн Юйсяном.

В июне начался IV карательный поход Чан Кайши против красных. В Шанхае коммунисты были разгромлены, и к Мао приехали Бо Гу и Ло Фу.

В октябре миллионная армия Чан Кайши провела пятый поход против красных. В течение всего 1934 г. Красная армия терпела поражения. Личные позиции Мао укрепились: V пленум ЦК избрал его наконец членом политбюро, хотя генеральным секретарем стал Бо Гу, а Мао подвергли критике. В том же году II съезд советов поддержал Мао.

До января 1935 г. было потеряно девять десятых коммунистической армии. Южный и центральный Китай находились под надежным контролем Гоминьдана.

В октябре, по окончании сезона дождей, армия Мао выступила в Великий северный поход. В походе Мао не шел пешком. Он ехал на осле, муле, коне, потом его несли в паланкине. В одном из сел он покинул вторую жену, медсестру Хе Цзичжень, и пятерых детей. Он не ходил в атаки и не слышал свиста пуль. Но ничего уже не могло помешать его авторитету.

Мао предупреждал об авантюризме, а коминтерновские ставленники все время искали «правых оппортунистов». Он умел ждать, а лидеры, присланные из Москвы, бросали людей или на штурм городов, или в бои, которые преследовали совсем не китайские цели. Его обвиняли в аграрном коммунизме, а сами прибежали к нему из городов, где их быстро разгромили. Присланным из Москвы секретарям в конечном итоге там же, в Москве, предъявляли самые бессмысленные обвинения – то в «левом», то в «правом» уклонах. Мао, абсолютно нечувствительный к чужим страданиям, никогда не преследовал не согласных с ним так, как это делала в России московская верхушка. Он удовлетворялся «признанием ошибок» и давал возможность жить и заниматься делом.

Мао умел работать с людьми. Более умный по сравнению с ним Чжоу Эньлай, экспансивный, но сдержанный и лицемерный, почувствовал к этому замкнутому, уединенному, эгоистичному, но предельно целеустремленному человеку что-то похожее на дружественные чувства. Мао покорил и нерасторопного Бо Гу. Ван Мина он отправил в Москву, в Коминтерн. Весь гнев и все раздражение в дороге он направил против «заморского черта» Отто Брауна.

В январе 1935 г., последнем теплом январе перед длительным пребыванием в пещерах холодных северных гор, в горном местечке Цуньи Мао провел «расширенное заседание ЦК» (там собралась не больше трети членов ЦК). Ли Де – Отто Браун был отправлен в Москву. Бо Гу мягко покритиковали и оставили руководителем пропаганды. Ло Фу стал «генеральным секретарем ЦК» с декоративными функциями. Мао Цзэдуна избрали Председателем ЦК.

В октябре войска Мао появились на северных базах Яньнани.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.