1. Ян Замойский – польский Медичи своего времени

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

1. Ян Замойский – польский Медичи своего времени

Когда Бонифацио Ваноцци, секретарь папского нунция в Польше, кардинала Каэтано, увидел город Замостье во время своей поездки в декабре 1596 года по восточным рубежам Польши, то воспринял его как урбанистическое чудо. В своем донесении он написал: «Большая часть домов этого города – а их ныне более 400 – построена в итальянской манере. Город имеет форму квадрата; центральная площадь охвачена поясом из чудеснейших лоджий, в которых размещены лавки с различными товарами»[301].

Замостье, центральная площадь, южная сторона © Arnold Bartetzky

Центральная площадь, армянские дома © Arnold Bartetzky

Ян Зариуш Замойский (Скоковка 19.03.1542 – Замостье 03.06.1605) поручил планировку этого необычайного города итальянскому архитектору Бернардо Морандо (ок. 1540–1600/1601). Строительные работы начались в 1579 году. Замойский находился тогда на вершине своей карьеры великого гетмана (канцлера)[302] на службе у короля Стефана Батория, женатого на последней принцессе из королевской династии Ягеллонов, Анне. Замойский получил солидное гуманистическое образование в области философии и юриспруденции в Париже (Королевская коллегия), Страсбурге и, наконец, в Падуе, где он, как и многие другие представители шляхты, учился с 1561 по 1565 год. Его учителями были известные ученые и гуманисты: Иоганнес Штурм в Страсбурге, Карло Сидонио и Франческо Робортелло – в Падуе. Как свидетельствовали современники, Замойский владел пятью или шестью иностранными языками, но предпочитал говорить с чужеземцами по-итальянски. Италия была его любовью: «Patavium virum me fecit» («Падуя сделала меня человеком»), – говорил он. В течение года он был ректором юридического факультета Падуанского университета. Его трактат «De senatu romano libri II» («О римском сенате, в двух книгах»), был опубликован в Венеции в 1563 году. С сыном известного книгоиздателя Альдо Мануция, Паоло, его связывала многолетняя дружба.

В бытность свою секретарем при дворе короля Сигизмунда II Августа Замойский завязал знакомство с кругом краковских гуманистов и пытался даже осуществить реформу Краковского университета. Стремительный взлет по карьерной лестнице заставил его оставить занятия гуманистическими науками, но зато он стал щедрым меценатом, «польским Медичи своего времени»[303]. Он собрал обширную коллекцию книг, в его собрании находились манускрипты на греческом, древнееврейском и армянском языках, он собирал античные монеты и имел слабость – в русле «сарматизма» своего времени – к восточным тканям и экзотическим предметам роскоши, каковые охотно выставлял на обозрение[304]. Но в сфере его интересов находилось также и итальянское искусство: для церкви коллегии в Замостье он заказал алтарный образ у известного венецианского художника Доменико Тинторетто, сына Якопо Тинторетто[305]. Сам он вел скорее спартанский образ жизни и стилизовал свой облик под римского военачальника. Вышеназванный Бонифацио Ваноцци восхищался начитанностью и образованностью Замойского: Аристотель и Цицерон были его любимыми авторами; он свободно цитировал Тацита. Георг Доуза-мл. (Joris van der Does), сын известного голландского гуманиста и ректора Лейденского университета, гостивший у канцлера весной 1598 года, сравнивал его с Фемистоклом, Периклом и Филиппом Македонским[306].

Центральная площадь, Замостье. © Arnold Bartetzky

Выдающаяся политическая фигура своего времени, Ян Замойский удостоился чести быть помещенным в виртуальный Пантеон начала Нового времени – Кунсткамеру эрцгерцога Фердинанда Тирольского в замке Амбрас в Тироле. Гравюра с портретом Замойского и описание его геройских деяний напечатаны в каталоге собрания – «Armamentarium Ambrosianum Heroicum»[307].

Двор Замойского в его резиденции Замостье был создан по подобию королевского двора в Кракове и составлял при его жизни 100 персон. При дворе была музыкальная капелла; в лейб-гвардию входили 200 офицеров[308]. Арсенал – одно из первых строений города – служил музеем триумфальных трофеев и был важным местом, куда водили иностранных гостей[309].

Договор с итальянским архитектором и инженером Бернардо Морандо был заключен во Львове 1 июля 1578 года. Первоначально в нем шла речь о восстановлении родного гнезда Замойских – Скоковки, пришедшего в плачевное состояние. Замойский потребовал в 1579 году от управителя имения Мачея Топорницкого эскиз Бернардо для «местечка» (miasteczko), а не города (miasto) недалеко от замка. Точное местоположение не было вначале определено, так как первоначально намеченное место оказалось болотистым и для строительства непригодным[310]. Мандатом Стефана Батория от 11 февраля 1580 года давалась гарантия для восстановления замка. Основополагающий документ для строительства города Новое Замостье (Nowy Zamo??) датирован 10 мая 1580 года, а уже 12 июня военачальник получил от короля привилегию для строительства «замойской столицы» (Dominium Zamoscenscae), то есть резиденции князя[311]. По замыслу Замойского город должен был служить крепостью на восточных рубежах Польши против набегов крымских татар и козаков (при жизни князя городу не пришлось противостоять натиску врагов, лишь в 1648 году он подвергся набегу крымских татар).

План крепости Замостье из книги: Histoire de Stanislas Jablonowski, castellan de Cracovie… par Mr. De Jonsac de l’Acad?mie des Arcades. Tome premi?re. Leipzig, 1774

Кроме того, новый город должен был, по представлению Замойского, составить конкуренцию Львову, который был важным перевалочным пунктом на торговом пути с востока на запад. Эту функцию должно был перенять Замостье. Речь шла о соляной торговле и о предметах роскоши, которые везли из Персии, из Османской империи, а также морским путем из Крыма (с берегов Средиземного моря, через Черное, благодаря хорошо развитой торговой сети итальянских и армянских купцов)[312]. Замойский собирался открыть в городе свое производство сафьяновых кож. Для этого он старался поселить здесь опытных купцов и хороших ремесленников.

Еще одна функция нового города была чисто идеологической. Новый город-крепость должен был служить оплотом католицизма против всякого рода ересей, а также против сильного влияния православной церкви в соседних областях. По первоначальному плану город должен был быть населен только католиками. Впрочем, эти планы оказались тщетными, как и усилия Замойского перенести епископат из Хельма в Замостье.

Очень важным было еще одно устремление князя – превратить новый город в центр просвещения и науки. Он создал в городе университет (академию, то есть неполный университет), который назывался Academia Zamojska, или иначе Hippeum, от латинского сословия всадников. Как следует из названия, это учебное заведение было предназначено для воспитания шляхетской молодежи для служения отчизне. Ян Замойский называл его «Школой рыцарей» (Szkoіa Rycerska). При нем была создана типография, печатавшая книги как на польском, так и на латинском и греческом языках[313].

Студенты могли изучать в Замостье моральную философию и риторику (sapiens atque eloquens pietas), римское и гражданское право. Теология была введена как предмет изучения лишь после смерти Замойского, в 1640 году, что было связано со сложностями согласования курса с Ватиканом. Студенты были как из близлежащих местностей – Каменца, Львова или Люблина, так и из Кракова, Литвы и Мазовии, из Верхней Венгрии (Словакии), Богемии и Силезии. В сохранившихся списках встречаются даже студенты из более отдаленных мест – из Англии, Франции, Шотландии, а также армяне, видимо из окрестных поселений[314].

Уже в 1593 году ученый Шимон Шимонович получил от Замойского указание позаботиться о комплектации профессорского состава. Первым на службу заступил Ян Урсин-Недзвецкий (Jan Ursyn-Niedzwiecki), который был лейб-лекарем Замойского, потом пришли Вавринец Старнигель (Wawrzyсc Starnigel – Laurentius Starnigelium), Мельхиор Стефанович (Melchior Stefanowicz – Melchior Stephanides), Адам Бурский (Adam Burski – Adam Bursius), Томаш Дрезнер (Tomasz Drezner), Мачей Турский (Maciej Turski – Matheus Turscium). Поэт Себастьян Фабиан Клонович (Sebastian Fabian Klonowicz) встал во главе созданной в 1589 году гимназии и был придворным князя. Замойский называл всегда академию своей «любимой дочерью» и участвовал сам в составлении программы обучения. В своей речи по случаю официального открытия университета 15 марта 1595 года он подчеркнул свою личную заинтересованность и даже эмоциональную связь с университетом: «Без науки нет ни добродетели, ни славы… Наука оживляла мою юность, поддерживала меня в зрелые годы, помогала мне в сенате, давала мне радость и утешение в несчастьях, она руководила мной в сражениях, давала советы в переговорах с врагом и при заключении мира, она была рядом со мною ночью, в пути, в военных сражениях»[315].

Замойский поддерживал тесные связи с Падуанским университетом, в котором училось много поляков, и посылал туда со стипендиями как профессоров, так и студентов. Центром Республики ученых в Замостье была, несомненно, фигура самого великого гетмана. Важной побудительной причиной было также воспитание единственного сына, Томаша, который позднее перенял заботу об академии у своего отца.

В речи на открытие университета Замойский сравнивал оба университета – в Кракове и в Замостье (последний был создан в известной мере в пику Кракову, но, конечно, не мог в полной мере конкурировать с ним) – с двумя столпами Соломонова храма. Великий гетман охотно пользовался архитектурными метафорами. Университет должен был стать, по его замыслу, фундаментом нового города[316], а город, как будет показано ниже, являлся воплощением философских идей, почерпнутых из чтения античных и ренессансных авторов.

Те многообразные функции, которые должен был выполнять вновь созданный город, требовали адекватного урбанистического воплощения. Город Замостье должен был стать образцом для всевозможных новаций, начиная с планировки по новейшим стандартам, тем, которые были к тому времени выработаны итальянскими теоретиками и практиками архитектуры, – то есть идеальным городом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.