Диагноз после смерти

В тех решениях, которые принимал Сталин в ходе своего правления, многие политологи усматривают не столько политическую целесообразность, сколько психическую патологию Отца всех народов. К тому же выводу приходили и видные психиатры. Лидия Шатуновская, проходившая в свое время по делу ЕАК, рассказывала: «В конце двадцатых годов Сталин впал в состояние тяжелой депрессии. Пригласили Бехтерева, который провел с ним несколько часов, а затем на вопросы окружающих сказал: “Диагноз ясный. Типичный случай тяжелой паранойи…”» (Мороз О. Последний диагноз // Литературная газета. № 39, 28.09.1988).

В конце своей жизни Сталин неожиданно стал хуже говорить по-русски. Объясняя причины этого, профессор Э. Голдберг писал: «Вскрытие мозга Сталина, проведенное в 1953 г., показало признаки артериосклероза, по крайней мере, пятилетней давности. Сегодня его состояние было бы названо как ранняя стадия многоинфарктного слабоумия <…> …при когнитивном ухудшении и ранней стадии слабоумия двуязычные индивиды часто сначала утрачивают способность владения вторым языком и возвращаются к родному языку, несмотря на десятилетия общения преимущественно на своем втором языке, как постыдно произошло со Сталиным» (Голдберг Э. Парадокс мудрости. Научное опровержение «старческого слабоумия». М.: Поколение, 2007. С. 88, 248).

Такого рода диагнозы после смерти имеют, конечно, и политическую составляющую. Те, кто их ставит, пытаются убедить своих современников и потомков в том, что и «Большой террор» под лозунгом борьбы с троцкизмом, и ликвидация евреев-чекистов, и убийство Михоэлса, и процесс ЕАК, и «дело врачей-вредителей», и ограничения для евреев, существовавшие в СССР при поступлении в вузы и на государственную службу – всего лишь проявления сталинской паранойи и патологического антисемитизма. Ну, не может же нормальный человек идти на подобные преступления. А отсюда и вывод – что Гитлер, что Сталин – одного поля ягода. И далее по той же логике – что фашизм, что коммунизм – явления одного и того же рода.

Незадолго до развала СССР в «Литературной газете» (1989 г.) и других СМИ были опубликованы мнения высококвалифицированных психиатров по поводу психического состояния Сталина. Вот некоторые из поставленных ему диагнозов:

«Многомиллионные жертвы, которые Сталин приносил с исключительной легкостью ради утоления собственного бреда и страха перед «врагами», – все это укладывается в схему параноидной шизофрении… Считаю, что есть достаточно фактов, наводящих на мысль: страной тридцать лет правил душевнобольной» (Личко А. Е. (1994) Был ли болен «Отец народов»? «Медицинская газета». № 17 (4.03). С. 16).

«Такие черты, как обостренная подозрительность, преобладающая идея о своем особом значении, особой миссии, крайний эгоизм, чрезмерное самомнение, односторонность в оценках, нетерпимость к чужому мнению, злопамятная обидчивость – все это свойства далеко не гармонической личности. В психиатрии такие личности относятся к психопатическим, паранойяльно психопатическим… Усиление подозрительности, нетерпимости, мнительности и других тяжелых характерологических качеств, повлекших за собой начиная с тридцатых годов волны репрессий, – все это с большей долей вероятности можно объяснить длительной гипертонической болезнью и атеросклерозом» (Н. Корнетов, к.м.н., научн. руковод. отд. НИИ).

«Это была та самая мания, которая отравила жизнь и многим другим тиранам. Она измучила Тиберия и Домициана, она терзала Людовика XI и султана Алла-эд-дина, она доводила до сумасшествия Грозного и Павла I. Притом она оставалась лишь одной стороной более общего психического расстройства, того самого, которое носит в психиатрии название кесарского помешательства. Заключается оно в сочетании мании преследования, во-первых, с верой в свое безмерное превосходство над всеми людьми прошлого и настоящего и с утратой ясного представления о границах своего могущества. Как правило, кесарское помешательство деспота выражается внешне в усилении беззаконных и бесчеловечных расправ, в принятии преувеличенных мер к собственной безопасности, в неустанных заботах о самопрославлении и в цепочке грандиозных, но зачастую ненужных для государства, даже нелепых строительных начинаниях» (Андреев Д. Л. Роза Мира. М., 1992. С. 465).

«Сталин был здоровым тираном безумного общества… Иными словами, никакой выраженной душевной болезни у светоча коммунизма не было, и сводить все к якобы имевшейся у него душевной аномалии нельзя, это невежественно, ни на чем не основано… Я бы отнес Сталина к тем уникальным личностям, которые в самой феноменальной форме сконцентрировали в себе все, что свойственно как больным, так и здоровым тиранам. Сталина можно считать параноиком, т. е. психопатом со склонностью к бредообразованию (особенно идей преследования и величия)…» (Буянов М. И. Приключения древней загадки. (Истерия, история, суеверия). М.: Прометей, 1991).

Несомненно, во всех вышеприведенных оценках психического состояния Сталина есть зерна истины. В любом случае становятся понятнее и его поведение накануне войны, когда он до последней минуты продолжал верить Гитлеру и считал, что он все же не начнет войну, и его жестокие расправы с прежде близкими ему людьми, и, наконец, его прохладное отношение к своим внукам и внучкам. При все этом обилии информации и достаточно достоверных диагнозов наиболее точным я считаю вывод профессора М. И. Буянова: «Сталин был здоровым тираном безумного общества». И в том, что Россию после 1917 г. поразило безумие «красного террора», а затем и безумие ежовщины, а затем и тотальная паранойя по имени сталинизм, он несет равную ответственность с В. И. Лениным, Л. Д. Троцким, Я. М. Свердловым, другими «вождями Октября» и теми мерзавцами, которые при их жизни возглавляли ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ.

Беда наша, однако, в том, что от этого безумия Россия еще никак до конца не может избавиться.