«АРТИСТИЧЕСКИЙ» ДОМ

«АРТИСТИЧЕСКИЙ» ДОМ

Входящий в ансамбль Театральной площади дом № 27 по улице Декабристов представляет собой жилое строение, сформировавшееся постепенно во второй половине XIX века. Строение, возведенное на этом участке в 1750 году, – одно из первых каменных жилых зданий, формировавших Театральную площадь. Дом тогда был трехэтажным, на 12 осей, с барочным убранством фасада. Современный же облик здание приобрело в 1874 году после его капитальной перестройки и расширения по проекту художника-архитек-тора Егора Поликарповича Варгина, он надстроил жилое строение на один этаж, сохранив ритмику фасада, но привнеся в его облик дробность декоративной пластики. Дом сегодня занимает огромный земельный участок и выходит двумя другими своими обширными фасадами не только на набережную Крюкова канала, но и на улицу Глинки.

Ул. Декабристов, 27/6. Современное фото

Многие из выдающихся деятелей русского музыкального искусства в разные годы проживали в угловом доме № 27/6-8.

Однако, как ни странно, но все же первое, с чем у современных петербуржцев ассоциируется это величественное жилое здание, так это с именем поэта Александра Блока, никогда не жившего и даже не бывавшего в нем. Дело в том, что в здании на бывшей Офицерской улице до сих пор находится старинная аптека, известная по стихам поэта, написанным в начале ХХ века. А.А. Блок, остро ощущая катастрофу грядущих времен, создал бессмертные и безысходные, трагические строки:

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи еще хоть четверть века —

Все будет так. Исхода нет…

Умрешь – начнешь опять с начала,

И повторится все, как встарь:

Ночь, ледяная рябь канала,

Аптека, улица, фонарь.

В этом доходном доме, выходящем другим своим фасадом на набережную Крюкова канала и принадлежавшем некогда крупному домовладельцу А.М. Тупикову, с 1877 по 1916 год в квартире 72 жил Эдуард Францевич Направник – известный русский дирижер и композитор. Чех по национальности, он большую часть своей жизни провел в России.

До 1877 года композитор с семьей жил в довольно скромной квартире на Офицерской улице. И лишь в начале 1878 года Эдуард Францевич с женой решили снять более вместительное жилье. Случай привел их на Офицерскую улицу, к дому № 27/6-8. Осмотрев свободную просторную квартиру, Направник и его супруга, узнав о стоимости квартирной платы, с сожалением решили отказаться от найма понравившегося им жилого помещения, хотя квартира не только оказалась прекрасной, с приятным видом из окон на Крюков канал и Офицерскую улицу, но и находилась в двух шагах от Мариинского театра, основного места работы композитора и дирижера. Хозяин дома, увидев на лицах почтенных клиентов огорчение и сожаление, поинтересовался, кто же были пришедшие. Узнав, что он имеет дело с известным капельмейстером Русской оперы, прославленным композитором и дирижером Мариинского театра и его женой – певицей, А.М. Тупиков пошел на уступки, и квартира осталась за супружеской парой.

Фасад дома 27/6, выходящий на набережную Крюкова канала.

Современное фото

Новая жилплощадь на Офицерской улице стала первым крупным бытовым достижением Э.Ф. Направника на пути к материальному благополучию. Так как супруги не были богаты, то обставили снятую квартиру по своим скромным средствам и во вкусе того времени. Они и позднее совершенно не заботились о хорошей обстановке. К этому обычно добавлялась крайняя консервативность Эдуарда Францевича в своих домашних привычках, и если уж какой-нибудь стул был вначале поставлен в таком-то простенке, то и через сорок лет он должен был стоять все там же. Знаменитые заграничные дирижеры, приходившие с визитом к прославленному русскому музыканту, всегда поражались, видя, в какой бедной и старомодной обстановке жил великий маэстро.

С 1863 года до дня своей смерти в 1916 году Эдуард Францевич – бессменный дирижер Мариинского театра в Петербурге – стал первым постановщиком многих знаменитых русских опер, в том числе и произведений П.И. Чайковского.

Сам же композитор Направник являлся автором признанных отечественных опер «Дубровский», «Нижегородцы» и других значительных музыкальных произведений. Он многие годы бессменно руководил симфоническими оркестрами русской музыки и слыл авторитетным главой российского музыкального общества.

Э.Ф. Направник.

Фото начала ХХ в.

Когда в Петербург приехал молодой Шаляпин, начальству Мариинского театра доложили о появлении хорошего баса с прекрасным голосом и несомненными способностями. С Федором Ивановичем тогда захотел прежде всего познакомиться сам Эдуард Францевич Направник. Явившись на прослушивание, Шаляпин спел ему арию Мефистофеля из оперы «Фауст». Выслушав молодого певца, маэстро не высказал своего впечатления, но спустя короткое время Федора Ивановича пригласили на второе прослушивание, после которого с ним заключили долгосрочный контракт. Высокий уровень оперных спектаклей Мариинского театра в пору, когда в его труппу вступил Ф.И. Шаляпин, являлся прежде всего заслугой музыкального и сценического руководства театра, возглавляемого фактически Э.Ф. Направником.

Гостями квартиры 72 числились известные музыканты, певцы, артисты и художники. Особенно часто сюда заходил Петр Ильич Чайковский, состоявший с Эдуардом Францевичем в давних дружеских отношениях.

В огромной комнате квартиры Направника с двумя концертными роялями, стеллажами, заполненными книгами и нотами, старинными кабинетными напольными часами, собирались гости, устраивались концерты и оживленные обсуждения спектаклей и музыкальных новинок.

После тяжелой и продолжительной болезни, перенеся пять сложнейших хирургических операций, Эдуард Францевич Направник скончался 10 ноября 1916 года в лечебнице Чернышева переулка. В ту же ночь тело великого музыканта перевезли на Офицерскую улицу, в дом № 27/6-8, где он прожил почти сорок лет и откуда ежедневно уходил на службу в Русскую оперу.

На следующий день после кончины Э.Ф. Направника оперная труппа в полном составе устроила в фойе Мариинского театра торжественную тризну. Хор в 120 человек пел панихиду. Скорбно звучали «Со святыми упокой» и мощная по своей трагичности «Вечная память». Оркестр под управлением дирижеров театра исполнил ряд музыкальных отрывков из сочинений покойного, а певец И.Е. Ершов перед бюстом композитора, установленным в фойе в 1913 году, произнес прощальные слова.

В день похорон за гробом музыканта шел в полном составе военный оркестр Финляндского полка. При отпевании знаменитого композитора и дирижера в большой церкви Новодевичьего монастыря кроме обычного хора монахинь пел хор Русской оперы, а артисты театра несли почетный караул у гроба Э.Ф. Направника.

Памятная доска, посвященная композитору Э.Ф. Направнику

Петербургская городская дума на заседании 16 ноября 1916 года, почтив память покойного композитора и дирижера вставанием, постановила:

1. Выразить семье музыканта чувства глубокого соболезнования;

2. Учредить в Петербургской консерватории две стипендни имени покойного;

3. Установить мраморную доску на доме № 27/6-8 на Офицерской улице, где жил Ф.Э. Направник.

Памятную мемориальную доску на стене дома действительно установили в конце 1916 года. Однако после революционных событий 1917 года она как-то незаметно исчезла.

И лишь в 1951 году мраморная доска вновь появилась на фасаде старого здания. На ней высечена лаконичная надпись:

«Здесь жил и скончался композитор Эдуард Францевич Направник».

В 40-х годах прошлого столетия по решению художественного совета Театра им. С.М. Кирова напротив дирижерского пульта, на верхней части барьера, отделяющего зрительный зал от оркестровой ямы, укрепили металлическую пластину с выгравированным памятным текстом: «Э.Ф. Направник (1839–1916) дирижировал за этим пультом с 1864 по 1914 годы».

В этом же доме, № 27/6-8 на Офицерской улице, и в то же время жили известный певец, бас Мариинского театра – Федор Игнатьевич Стравинский и его сын – будущий композитор и дирижер Игорь Стравинский.

Семья Стравинских принадлежала к старинному польскому дворянскому роду Сулима. Это имя упоминается в рукописях начала XIII века. Одна из ветвей дворян Сулима владела землями по берегам реки Стравы, откуда и происходит фамилия Стравинских. Обедневшие, практически разоренные, Стравинские после раздела Польши оказались в той ее части, что отошла России, и в период царствования Екатерины II они перешли на русскую службу.

Стравинских по праву можно отнести к числу выдающихся отечественных династий, представители которых служили России, внося весомый вклад в развитие не только российского, но и мирового искусства. Эта замечательная семья дала миру немало одаренных личностей – музыкантов, художников, архитекторов. Но особое место принадлежит двум ее корифеям, вписавшим блистательные страницы в музыкальную культуру XIX–XX веков, – Федору Игнатьевичу и Игорю Федоровичу Стравинским.

Родоначальник «музыкальной ветки» древнего рода Федор Стравинский вошел в историю культуры как выдающийся певец и актер.

Ф.И. Стравинский

Федор Игнатьевич родился 8 июня 1843 года в Черниговской губернии. Начав обучение в Киевском университете, он затем перешел в Нежинский лицей и там окончил курс юридического факультета. Работая в Петербурге чиновником Министерства юстиции, будущий певец по совету знакомых начал брать уроки пения в столичной консерватории у профессоров Виардо, Ниссена, Саломона и других учителей. Пришлось навсегда оставить юридическую службу и всецело посвятить себя учебе в консерватории. Он успешно окончил ее в 1873 году. Дебют будущего знаменитого певца состоялся в Киевском оперном театре, где он пел три сезона.

В 1876 году состоялось блестящее выступление певца на сцене Петербургского Мариинского театра. После успеха в ролях Фарлафа и Мефистофеля Федора Игнатьевича официально приняли в состав знаменитой труппы Императорской русской оперы, в ее спектаклях он преуспел, являясь на протяжении 26 лет ведущим солистом и прекрасным исполнителем партий басового диапазона. Коллеги по оперной сцене и завзятые театралы всегда с восторгом отмечали, что его репертуар отличался необыкновенной широтой. В него входили сочинения русских, итальянских, немецких, французских композиторов. Федор Игнатьевич сыграл с потрясающим успехом огромное количество трагических, комических, героических, лирических и исторических ролей. В талантливых интерпретациях певца эти образы всегда наполнялись отличным друг от друга смыслом, сарказмом и необыкновенным юмором. Даже второстепенные роли и персонажи в его исполнении становились настолько выразительными, что нередко затмевали исполнителей центральных ролей.

Многие сценические образы создавались Стравинским впервые, особенно это относится к русскому репертуару, наиболее для него близкому.

И.Ф. Стравинский.

Рисунок сына

В операх А. Серова, Н.А. Римского-Корсакова, П.И. Чайковского артист всегда демонстрировал публике неразрывную связь вокального искусства и прекрасной актерской игры.

В кругу своих коллег по сцене, друзей, русских музыкантов, композиторов, художников, писателей Федор Игнатьевич пользовался любовью, уважением и слыл незаурядной личностью с довольно властным характером, не терпевшим ни малейшего возражения.

Певец являлся мастером высокой оперной культуры, талантливым представителем оперно-исполнительской школы. Юный Федор Шаляпин, делавший первые шаги на сцене

Императорского оперного театра, пристально приглядывался к тому, как раскрывал свою яркую индивидуальность этот знаменитый артист. В 1902 году в Петербурге широко отмечался 25-летний юбилей сценической деятельности Ф.И. Стравинского. На чествовании певца выступил Шаляпин. Он говорил о Стравинском как о большом художнике, борце с рутиной и косностью в артистическом и певческом искусстве.

Яркий и самобытный исполнитель партий басового репертуара, Федор Игнатьевич был также талантливым художником, и страсть к рисованию влияла на всю жизнь певца. Над каждой ролью он работал с карандашом в руках, создавал эскизы костюмов, сам гримировался. Певцу особенно удавались роли характерных персонажей – Фарлафа, Скулы, Еремки, Варлаама. Его талант почитали В.В. Стасов, Н.А. Римский-Корсаков, П.И. Чайковский, М.П. Мусоргский, А.П. Бородин, дружившие с ним. Душой его дома была жена – Анна Кирилловна, женщина, которая не только любила мужа, но и сопереживала с ним житейские горести и радости. Музыкально одаренная, она прекрасно пела и играла на фортепиано. Супруга буквально боготворила мужа и во всем была его первой помощницей. При разучивании ролей дома певец постоянно пользовался услугами прекрасного аккомпаниатора – своей жены.

По свидетельству современников певца, хозяйка гостеприимной квартиры Стравинских, конечно же, являлась душой этой обители муз. Анна Кирилловна «.не только просто любила своего мужа. но болела всеми его горестями, радостями, радовалась одной с ним радостью, принимала участие во всех его малейших заботах и разделяла с ним все вкусы, все художественные стремления, весь его богатый, сложный духовный мир, всегда рождавший в ней сочувственный отзвук».

Семья Стравинских поселилась в доме купца Тупикова № 27/6-8, расположенного в непосредственной близости от места службы Федора Игнатьевича – Мариинского театра в 1881 году. Здесь росли и взрослели их сыновья Роман (1875–1897), Юрий (1878–1941), Игорь (1882–1971) и Гурий (1884–1917).

По воспоминаниям правнучки певца Елены Александровны Стравинской, «с Офицерской улицей, Театральной площадью, Мариинским театром связаны очень многие, яркие жизненные впечатления детей, а Никольский Морской собор стал для них „домашним собором“». Мариинский театр, в который впервые привели девятилетнего Игоря Стравинского слушать оперу М.И. Глинки, буквально ошеломил талантливого ребенка, привел его в полный восторг и стал для будущего композитора впоследствии неизменным источником наслаждения и гордости за Санкт-Петербург.

У Игоря Стравинского сложились дружеские отношения с музыкально одаренным младшим братом Гурием, обладавшим незаурядными вокальными данными. Он пошел по стопам отца. Его зачислили в труппу Мариинского театра. Однако с началом Первой мировой войны Гурий стал «буквально рваться на фронт», невзирая на возражения родных и дирекции театра. Он все же уволился из театра, пошел в действующую армию, где скончался от распространенной тогда неизвестной эпидемии.

В квартире 66 из девяти комнат, где обитала семья Стравинских, главной достопримечательностью считалось помещение с огромными книжными стеллажами – семейная библиотека по искусству, любовно собранная главой семьи – Федором Игнатьевичем. Ее всегда с гордостью показывали друзьям дома и гостям. Редкие книги вызывали восхищение у современников и тайную зависть у столичных «книжников» и букинистов. Федор Игнатьевич регулярно пополнял свою коллекцию и всегда работал с книгами при получении в театре новых ролей и оперных партий.

Отрадно сознавать, что после смерти великого певца его вдова, Анна Кирилловна, передала литературному музею Пушкинского дома ценнейшую коллекцию автографов, собранных ее супругом.

Кстати, добрые соседи по дому, певец Федор Игнатьевич Стравинский и композитор Эдуард Францевич Направник, дружили семьями и часто общались друг с другом. Направник даже специально для приятеля в 1900 году написал партию Вильгельма Завоевателя в опере «Гарольд». В основном же семья Стравинских жила довольно замкнуто, дела и творческая жизнь артиста всегда оставались главной и основной заботой членов этой дружной большой семьи. Федор Игнатьевич Стравинский умер в 1902 году, здесь, в уютной квартире, в старом угловом доме.

Его похоронили на Новодевичьем кладбище в Петербурге. Позже прах великого певца перенесли в некрополь Александро-Невской лавры.

Столичные газеты опубликовали некролог о смерти великого певца: «21 ноября в 11 часов вечера скончался после продолжительной болезни известный артист русской Императорской оперы Федор Игнатьевич Стравинский. Всем любящим русское искусство эта потеря, несомненно, принесет искреннюю печаль. Покойный являлся замечательным артистом художественного воспроизведения сценических типов. Это был идеальный оперный артист, умеющий сливать в гармоничном единстве превосходную драматическую игру с чудесным пением. Ни в одной из своих ролей он не повторялся. Видя его, например, в образе Фарлафа, трудно было поверить, что это тот же артист, который накануне олицетворял собой бандита Спарафучиле в „Риголетто". Пьяный, беспросветно загулявший „босяк" Скула в „Князе Игоре" не имеет ничего общего с элегантным и злобно-ядовитым Мефистофелем. Это удивительное разнообразие и эластичность сценического таланта позволяли Ф.И. Стравинскому браться с огромным успехом за множество ролей. В своем репертуаре певец насчитывал до 70 ролей. Будучи крайне отзывчивым человеком, он никогда не отказывался выступать на благотворительных концертах, особенно на тех, которые устраивались в пользу молодежи. Чрезвычайно талантливый, умный и интеллигентный артист, Стравинский навсегда будет памятен посетителям Русской оперы. И невольно делается жаль, когда подумаешь, что его искусство было такого свойства, что его нельзя запечатлеть и сохранить никакими способами на будущее время и что оно остается исключительно лишь в памяти тех, кто лично видел и слышал прекрасного артиста-художника».

В квартире 66 дома № 27/6-8 еще некоторое время жили его дети – архитектор Юрий Федорович и один из крупнейших композиторов ХХ века, автор многочисленных произведений, обогативших мировое музыкальное искусство балетами, операми и хореографическими кантатами, такими, как «Жар-птица», «Петрушка», «Весна священная», «Соловей», «Свадебка» и «Орфей», – Игорь Федорович Стравинский.

Знаменитый музыкант прожил долгую жизнь и скончался за год до своего 90-летия. Игорь Федорович вошел в историю искусства как композитор, периодически менявший творческую манеру и стилевые ориентиры. Эволюция разных периодов его творческой работы длилась десятилетиями. Самым блистательным стал русский период. Ярчайший взлет во времена знаменитых дягилевских Русских сезонов в Париже, когда поставили его феерические балеты. Это был триумф отечественного искусства. Темы русской жизни продолжали и потом питать его творчество. Сам Игорь Стравинский также утверждал:

«Я всю жизнь по-русски говорю, по-русски думаю, у меня слог русский».

Он стал лидером многих направлений европейской музыки, пройдя сложный путь от импрессионизма к додекафонии. Человек мира, он по праву принадлежит трем крупнейшим культурам – русской, французской и американской. Однако, живя за рубежом, композитор сильно тосковал по оставленным родным местам, вспоминал Мариинский театр и кипевшую в нем театральную жизнь. Петербург, «артистический» дом № 27/6-8 всегда оставались для него «дороже любого другого города и места в мире».

Осенью 1962 года, через 48 лет, Игорю Федоровичу вновь удалось встретиться со старой отцовской квартирой.

Племянница композитора Ксения Юрьевна вспоминала, что «.готовясь к встрече знаменитого дяди в его бывшей петербургской квартире, во время его приезда на Родину в 1962 году родственники находились в весьма затруднительном положении: квартира-то уже была „коммуналкой“, а расстраивать композитора не хотелось. К частью, сохранились кое-какие вещи – бронза, книжные шкафы, фарфор, портреты и другие бытовые предметы, принадлежавшие его родителям».

В свой приезд из окна бывшей детской комнаты он снова увидел тихую коломенскую набережную древнего Крюкова канала и улицу, теперь называемую улицей Декабристов. На противоположном берегу канала, к своему удивлению, композитор не увидел привычных для него силуэтов Литовского замка с круглой угловой башней и красивых аркад Литовского рынка. Теперь там громоздились этажи огромного жилого дома, а левее от него, на другой стороне улицы, вырисовывался необычного вида силуэт Дворца Культуры имени Первой пятилетки.

В старом родительском доме Игорь Федорович Стравинский провел детские и юношеские годы. Раннему развитию будущего композитора способствовали не только его отец, известный певец и солист Мариинского театра, и мать, прекрасная пианистка, но и вся замечательная атмосфера их квартиры, в которой постоянно собирались знаменитые певцы и музыканты, где часто звучала прекрасная музыка. Юноша имел возможность регулярно посещать театр и часто бывать на репетициях всех опер и балетных постановок.

Однако следует отметить, что занятия музыкой носили поначалу у молодого Стравинского довольно поверхностный характер, а потом и вовсе отступили на второй план. По настоянию отца он поступил на юридический факультет Петербургского университета, чтобы овладеть «престижной и перспективной профессией». Во время обучения в университете юноша не прерывал самостоятельного изучения основ композиции. Больше того, через сына Римского-Корсакова, его университетского товарища, он познакомился с самим композитором, и тот стал его учителем и консультантом.

В 1908 году, когда состоялось его первое публичное выступление как композитора, Стравинского знали уже как автора нескольких музыкальных сочинений. Среди них были вокальная сюита «Фавн и пастушка» на стихи А.С. Пушкина, «Фантастическое скерцо» для оркестра, позднее переработанное в балет «Пчелы». Тогда же он начинает работу над оперой «Соловей» на сюжет сказки X. Андерсена.

На одном из концертов произведения Стравинского «Фейерверк» и «Фантастическое скерцо» услышал С.П. Дягилев, коему довелось впоследствии сыграть в жизни композитора немалую роль. «Гениальный антрепренер», как называли современники Дягилева, предложил молодому автору сочинить музыку балета и даже подсказал сюжет из нескольких вариантов русских народных сказок о Жар-птице и Кощее Бессмертном. Они-то и стали основой либретто балета «Жар-птица». Успех этого балета, поставленного в Париже в 1910 году, стал началом всемирной славы Стравинского.

Его последующие балеты («Петрушка» – 1910 г., «Весна священная» – 1912 г. и другие произведения), чьи образы композитор черпал из русского фольклора и русской народно-песенной стихии, восторженно встретил зарубежный зритель и неоднозначно, довольно прохладно – на родине. Русские музыкальные критики не жаловали композитора, 3 октября 1912 года «Петербургская газета» писала: «Балет-какофония. По слухам, молодой композитор И.Ф. Стравинский вводит курьезные нововведения в свою новую пьесу – балет „Священная весна". Дело в том, что участвующий в этом балете хор будет петь совсем в другой тональности, чем оркестр, и совершенно в других ритмах. Можно себе представить, какая получится какофония!»

Новый балет шокировал русскую публику. Яркая, красочная музыка плясок, игр, ритуальных обрядов заглушалась на спектакле смехом, свистом и невообразимым шумом в зрительном зале.

Мировая война 1914 года застала Стравинского в Швейцарии. Эта страна стала пристанищем композитора на целые семь лет. Оказавшись перед войной на Западе, Стравинский остался там навсегда. Но, утратив непосредственную связь с культурой своей родины, он остался русским. Музыкальный русский фольклор и национальные сюжеты по-прежнему продолжали питать его творчество.

«Русский дух неистребим в сердце этого настоящего, подлинно большого, многогранного таланта, рожденного землей русской и кровно с ней связанного», – так скажет о Стравинском один из лучших композиторов нашего времени – Д.Д. Шостакович.

Выдающаяся петербургская династия Стравинских действительно внесла весомый вклад в развитие отечественного искусства, однако по неизвестным причинам дом № 27/6-8 на углу улицы Декабристов и набережной Крюкова канала, где долго проживала семья Стравинских, не имел памятного знака. Родственники знаменитого певца Мариинского театра Федора Игнатьевича Стравинского и его сына, композитора Игоря Федоровича, именем которого названа площадь в центре Парижа, вспоминали, что «висевшая здесь когда-то мемориальная доска „канула в Лету" и до сих пор не восстановлена».

Порадовало ленинградцев небольшое сообщение, опубликованное в журнале «Музыкальная жизнь» (1991 № 1719), уведомившее жителей города, что «.во время традиционного фестиваля „Ленинградская весна" дополнительный общественный резонанс мероприятию придало торжественное открытие мемориальных досок – на доме № 27/6-8 по Офицерской улице, где жил И.Ф. Стравинский, и доме по Большой Пушкарской улице, где Д.Д. Шостакович работал в начале войны над легендарной Седьмой симфонией».

Балерина Мариинского театра Т.П. Карсавина.

Фото начала ХХ в.

В том же доме, в котором проживала семья Стравинских, в начале XX века также снимала квартиру блистательная Тамара Платоновна Карсавина, дочь Платона Константиновича Карсавина, в прошлом известного солиста балетной труппы Мариинского театра. Ее квартира находилась этажом выше над апартаментами семьи Стравинского. Тамара Карсавина, талантливая балерина, окончила балетную школу в 1902 году. Один из критиков сравнил ее с Тамарой из лермонтовского «Демона». И действительно, томная, смугловато-бледная, с глубокими темными очами, красавица Карсавина стала любимицей петербургской публики. Ее творчество отложилось в духовном опыте поколения и далеко за рубежами Родины прославило отечественное балетное искусство. В русском балетном театре появление Карсавиной стало подлинным событием и новым этапом его истории.

Начало трагического для России и всего мира 1914 года застало балерину Тамару Платоновну Карсавину в Париже. Разразилась мировая катастрофа, обрушившая на русский народ волну бедствия, несчастий и горя. Она перекорежила и исковеркала судьбы людей, разлучила и разбросала по всему свету многие семьи.

Окольными путями Карсавина добралась до родного города, теперь уже Петрограда. Из окон своей квартиры балерина видела огромные толпы горожан, энергично демонстрировавших ненависть ко всему немецкому и выкрикивавших яростные оскорбления в адрес Австрии, Германии и германского правительства. Люди были полны энтузиазма. Еще бы! Русская армия, британский флот, французская артиллерия быстро сделают свое дело. К Рождеству все будет закончено! Подъем духа – необычайный!

Площадь у Мариинского театра превратилась в военный плац, где проводили учение рекруты – бежали в атаку, кололи штыками набитые соломой чучела. В сумерках солдатские роты возвращались в казармы, маршируя под окнами квартиры Карсавиной и распевая патриотические песни.

Мариинский театр всю войну оставался открытым. У его касс по-прежнему стояли очереди, а зал театра каждый вечер заполнялся публикой, требовавшей теперь перед началом спектакля исполнения российского государственного гимна и гимнов стран-союзниц.

Эйфория закончилась быстро. Подходил к концу 1914 год. На фронте – сплошные неудачи. В обществе – плохое настроение. Началось тотальное отступление русских войск. «Наши войска отступают в полном порядке, оказывая успешное сопротивление авангарду противника!» – читали жители Петрограда в официальных газетных сообщениях. В воздухе витала неизбежность трагического поражения Российской империи в войне.

Подавленность людей ощущалась везде: в салонах, домах, магазинах, театрах и учреждениях. Теперь у всех в разговоре одно – «Когда же кончится эта война! Слишком долго тянется, слишком ужасна!»

Иностранцы в разговоре с Т.П. Карсавиной отмечали странную психологию загадочного русского народа, способного на жертвы, подвиги, но быстро поддающегося унынию и отчаянию при неудачах, заранее считающего, что к нему должно прийти все самое худшее. В народе росло недовольство всем и вся. В декабре 1914 года председатель Государственной думы М.В. Родзянко в беседе с Николаем II, в присутствии министров, сказал: «Вы погубите страну, погибнет Россия при таких порядках. Вы приведете нас к такой разрухе, какой свет не видел, потому, что раскачав такую страну, как Россия, вы ее не скоро успокоите». Царь выслушал председателя Государственной думы и спокойно сказал: «Пожалуйста, вы не каркайте.».

Действительно, нерешительность и безволие царя, сочетавшиеся с упрямством, являлись непозволительными чертами для руководителя такой державы, как Россия, и вели ее к катастрофе.

«Жаль России. Жаль царя, – говорил Витте. – Что он получил и что оставит!»

Война продолжалась. В то время как на промерзшем фронте ради чуждых интересов тысячи рабочих, крестьян, интеллигентов убивали друг друга, голодные толпы их жен, матерей и детей выстаивали бесконечные очереди за хлебом, терзаясь тревожными думами о том, где и на что достать еды. Продукты дорожали, рубль дешевел. Купить что-либо стало делом почти невозможным. В лавках хозяева вывешивали бумажки: «Хлеба нет и не будет!»

25 февраля 1917 года Тамара Платоновна Карсавина, выйдя из дома с маленьким кожаным саквояжем с балетными туфлями и прочими танцевальными принадлежностями, направилась в Мариинский театр на репетицию. Толпы народа запрудили Театральную площадь. На Офицерской улице – казаки и полицейские отряды. У здания оперного театра установлен воинский караул.

27 февраля жильцы дома № 27/6-8 стали свидетелями уличных беспорядков и интенсивной стрельбы на Театральной площади, Офицерской улице и набережной Крюкова канала. Утром, подойдя к окну, выходящему на канал, балерина с удивлением увидела непривычную картину. Стоящее напротив здание городской тюрьмы (Литовского замка) с двумя фигурами коленопреклоненных ангелов, удерживающих крест над воротами, было искорежено и обезображено огнем, от замка остался лишь обгоревший остов. Домработница балерины рассказала, что Литовскую тюрьму всю ночь громили, все окна были разбиты, и в 6 часов утра матросы Крюковских казарм выпустили на волю заключенных. Жар от горящего строения был настолько сильным, что стекла в некоторых домах на противоположном берегу Крюкова канала лопались.

В Петрограде вскоре развернулись уличные бои. Горели здания судов, полицейские участки и судебные архивы. Дом балерины Матильды Кшесинской разгромили ворвавшиеся в него повстанцы.

В столице царили небывалый подъем и оживление. Люди с огромными красными бантами на одежде, со слезами радости на глазах поздравляли друг друга с праздником свободы и революции. Ее признали, ей были рады. Представители всех родов войск Петроградского гарнизона стройными рядами, под музыку прошли в Таврический дворец во главе с офицерами, приколовшими на офицерские кокарды фуражек красные банты и на рукава шинелей красные нашивки. Даже великий князь Кирилл Владимирович признал Думу и, одетый в форму капитана 1-го ранга, привел в Таврический дворец для присяги Временному правительству моряков Гвардейского экипажа.

Из Царского Села прибыла делегированная гарнизоном группа офицеров и солдат Императорской гвардии, чтобы заявить о своем переходе на сторону революционного правительства. Во главе этой делегации шла сотня казаков Свиты Его Императорского Величества. Шествие гвардейских частей замыкал отряд Императорской дворцовой полиции и телохранителей Николая II. В Таврическом дворце гвардейские офицеры, солдаты и матросы заявили о своей преданности новой власти, о которой в тот период имели весьма смутное представление.

15 марта 1917 года Мариинский театр давал праздничный спектакль. Зал от верхних ярусов до первых кресел заполнила демократическая публика. Петроградская газета «Новое время» восторгалась по этому поводу: «Не было отвратительных фраков и низко вырезанных жилетов со смешно белеющими манишками, ни следа ресторанно-аристократического шика, обычно господствующего на балетных представлениях. Не было безвкусицы расфранченных неприличий и безбрежных богатств, амальгамы биржи и кокетства. Перед третьим действием вся труппа выстроилась на сцене под „Марсельезу". Фокин прочел от имени артистов адрес с выражением преданности новому строю. Карсавина сидела в ложе честных борцов за новую гражданственность».

Ф.И. Шаляпин сочинил музыку и слова нового гимна «Свободный гражданин» и с большим подъемом исполнил его с хором Мариинского театра. Текст гимна призывал:

К оружью, граждане, к знаменам,

Тиранов жадных свергнут гнет,

Знамена красные – вперед,

Во славу русского народа!

Зрители стоя приветствовали новую эру жизни и искренне поздравляли друг друга со святым праздником революции.

Но война продолжалась, разруха в стране увеличивалась. Терпение народа было на исходе.

В Мариинском театре артисты, отойдя от прежних традиций, ввели в обиход обращение «товарищ». Оперная и балетная труппы организовали свои комитеты, в одном из них председателем выбрали Т.П. Карсавину.

Это было выше сил знаменитой балерины. Ее превратили в чиновника, решающего проблемы театра и его артистов. Прима Мариинского театра прекратила ежедневные занятия и репетиции, ее захлестнули заявления, жалобы и просьбы балерин и музыкантов. Тамара Платоновна теперь заседала в комитете с утра до позднего вечера. Все это раздражало и тяготило талантливую танцовщицу, лишенную привычного ритма жизни и любимого дела.

Мало того, вездесущая пресса и лидеры революционных комитетов Петрограда публиковали полные клеветы и грязи статьи и расклеивали на заборах безобразные пасквильные плакаты о деятельности артистки Императорского театра.

Как-то вечером на квартиру Карсавиной позвонил один из старых друзей и взволнованно спросил: «С тобой все в порядке?» Услышав, что с балериной ничего не случилось, он рассказал, что по городу расклеены подстрекательские плакаты с ее изображением и подписью под ним: «Карсавина – немецкая шпионка». Знакомый посоветовал Тамаре Платоновне временно переехать на другую квартиру и там переждать «смутное время». Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения великой русской танцовщицы.

Ж. Кокто. Афиша с изображением Тамары Карсавиной.

Парижские гастроли

В 1918 году балерина вынуждена была навсегда покинуть сцену Мариинского театра и уехать из России во Францию. Уехала от угроз, подальше от злобных интриг, затеянных вокруг нее земляками и почитателями, навсегда порвав связь с родиной и сценой Мариинского театра. Там, в эмиграции, она с большим успехом исполняла главные партии в постановках М.М. Фокина, работая в составе парижской труппы «Русский балет» Сергея Дягилева. В конце 20-х годов Тамару Платоновну пригласили в Лондон, где, начиная с 1930 года, в течение 25 лет она являлась вице-президентом Королевской академии танца.

Т. Карсавина, В. Нежинский, И.Стравинский, А. Бенуа, С. Дягилев. Монте-Карло

Среди известных имен, с которыми связана судьба углового дома № 27/6-8 на улице Декабристов, следует назвать также имя академика Дмитрия Васильевича Наливкина – выдающегося российского геолога, палеонтолога, снискавшего широкое признание среди ученых многих стран мира.

С его именем связано развитие (а в ряде случаев и становление) многих геологических дисциплин, в первую очередь – стратиграфии, палеогеографии, учения о фациях, исторической геологии СССР, геологической картографии. Ему мы обязаны открытием крупнейших месторождений и целых районов распространения полезных ископаемых, в том числе бокситов на Урале, нефтегазоносных районов в Западном Предуралье и т. д.

Огромный авторитет Д.В. Наливкина позволил ему стать признанным руководителем больших коллективов геологов, занятых поиском месторождений полезных ископаемых.

В доме на углу улицы Декабристов и набережной Крюкова канала академик Д.В. Наливкин поселился в январе 1946 года, после окончания его ремонта. В период блокады Ленинграда в здание попало несколько немецких снарядов. Знаменитый ученый прожил в этом старинном доме 36 лет до своей кончины в 1982 году.

Это всего лишь отдельные штрихи богатейшей истории старого доходного дома, некогда принадлежавшего купцу второй гильдии и коломенскому домовладельцу А.М. Тупикову. Дом № 27/6-8 не входит в число памятников архитектуры, охраняемых государством, но его история заслуживает внимания, ибо она тесно связана с историей нашего города и его жильцами – известнейшими деятелями отечественной культуры и науки.

И сегодня старый дом на улице Декабристов, заполненный новыми петербуржцами, продолжает жить современной полнокровной жизнью.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.