НА ВЫСТАВКАХ

НА ВЫСТАВКАХ

Впервые — «Известия ВЦИК», 1925, 24 марта, № 67 и 27 марта, № 70.

Публикуется по тексту кн.: Луначарский А. В. Об изобразительном искусстве, т. 2, с. 135—146.

На открытии VII выставки АХРР Луначарский произнес речь, стенограмма которой с сокращениями была издана «Художественной библиотекой АХРР» (выпуск И, изд–во АХРР, М., 1925) под заглавием «Пути искусства. Приветственное слово на торжественном открытии VII выставки АХРР «Революция, быт и труд» 8 февраля 1925 года». Основное содержание этой речи повторено в статье «На выставках». Дополняющие статью выдержки из речи на вернисаже мы приводим в приложении 12 (с исправлениями явных опечаток и стилистических погрешностей стенограммы, редактированной без участия Луначарского издателями «Художественной библиотеки АХРР»).

I

В это воскресенье я второй раз посетил выставку АХРР[147] и был на вернисаже выставки «Бытие»[148]

Первое из впечатлений, которое надо отметить, — это несомненный и большой рост интереса к живописи в массах. Я не говорю еще о массах в собственном смысле слова, о красноармейцах, рабочих–массовиках, крестьянах; но, по всей вероятности, и до них скоро докатится этот интерес, а отдельные экспозиции, может быть, захватывают этот массив уже и сейчас. Но во всяком случае VII выставка АХРР, привлекшая целую компактную толпу в день своего открытия — такую толпу, что нельзя было даже толком рассмотреть картины, — так и продолжает все время посещаться тысячами людей, индивидуальными зрителями и большими экскурсиями. Тут видишь и верхние, в смысле культурности своей, слои рабочих и работниц, и вузовцев, всякого рода школьников вперемежку с трудовой интеллигенцией, и вся эта толпа, как я убедился, находится в повышенном настроении, волнуется, ловит каждое слово руководителей, толкует, спорит, объясняет, критикует.

Выставка «Бытие», к которой я еще вернусь, в общественном отношении менее интересна и менее способна зацепить настоящего массового зрителя, но и ее открытие привлекло очень много публики.

Ток замкнулся, художник явно находит своего зрителя, зритель явно начинает узнавать в художнике своего художника. И в этом явлении, несомненно, великая заслуга АХРР — не столько отдельных художников, сколько общественного направления организации в целом.

Мы привыкли ругать АХРР, мы справедливо находили на первых ее выставках слишком много картин слабыми и подражательными, причем особенно слабы с художественной точки зрения были картины на симпатичные нам темы, которыми АХРР сразу же козырнула. С разных сторон раздавались толки, что среди ахрровцев много людей, которые подлаживаются, которые угодничают, которые продали кисть чистого живописца за чечевичную похлебку и требуют себе награды за «революционную халтуру».

Во всем этом была частичная правда, но все же правда именно частичная. Как всегда, наиболее злобные критики были не правы в самом главном. Не следует направлять против революционно–прогрессивных явлений такую яростную, злобную критику: в них всегда есть живая душа. И, наоборот, не надо слишком доверчиво воспринимать самые гордые и мнимо возвышенные позиции, когда они «чуть–чуть» попахивают контрреволюцией, так как они неизбежно приводят к декадансу и пустоте.

Теперь уже видно, что технически АХРР растет, что наиболее талантливые ее представители приспособляются к новым сторонам жизни, художественно отражать которую они взялись, что в АХРР втягиваются большие мастера, увлекаемые общим потоком.

Теперь уже видно, что настоящая искренность преобладает здесь; а главное — видно, что лозунг подхода к искусству со стороны темы, со стороны сюжета оказался абсолютно оправданным.

В самом деле, еще нельзя сказать, чтобы на VII выставке было много удачных картин, даже нельзя сказать, чтобы на ней была хоть одна картина в полном смысле слова, то есть такая, которая имела бы волнующий жизненный сюжет и была выполнена как действительная красочная симфония, как крепкая конструкция образов, которые жили бы потом в вашем воображении, в вашей памяти, как «Запорожцы» Репина или «Боярыня Морозова» Сурикова.

Но хотя такой картины еще и нет на выставке, и даже таких произведений, которые могут быть более или менее серьезными приступами к ней, тоже немного (по крайней мере удачных), — все же сейчас наша публика, низовая публика, а вместе с ней, в сущности, и вся публика, кроме нескольких шипящих по углам эстетов, признала выставку АХРР за общественное событие, волнуясь, глотает глазами дар художников, будет радоваться их успеху и прощать им временные неудачи.

Некоторые озлобленные «мастера» и «эстеты» говорили мне: «АХРР развращает неопытную публику, бросает ей приманку в виде сюжета и заставляет попасться на крючок халтурного искусства. АХРР портит вкус публики, понижает ее требовательность».

Но все это вздор. Потому что, когда нашей публике предлагают так называемые «высокие образцы» мастерства (в «новейшем» смысле), приложенные к предметам глубоко для нее безразличным, то она просто никак на это не реагирует. У нее нет потребности в так называемом) «чистом», то есть чисто формальном искусстве. Да ведь и действительно оно есть скорлупа, в которой нет ореха. Буржуазное вырожденство создало различнейшие типы эстетов, для которых социальное содержание было просто вредно и которые любили только полированную шелуху искусства. Новый зритель, глядя на всевозможные «изыски», просто пожмет плечами; он, может быть, найдет, что это даже своеобразно красиво и умело сработано, но спросит: а что же дальше? Для него самое красивое «формальное» и бессодержательное полотно — то же самое, что кусок красивых обоев. И искусство должно быть за это массовому зрителю только благодарно: ведь по существу, такие «красочные пятна» и «фактуры» — это и есть куски обоев.

Да, иногда публика «клюет» и на картины с невысокой техникой, но с большой темой. Но это вовсе не плохо. Оно и этим приучается к искусству и приучает искусство к себе. АХРР привлекла к живописи внимание масс, в этом ее громадная заслуга, а дальше массы постепенно сами разберутся в том, что хорошо и что плохо.