Одержимые

Одержимые

Кто такие кликуши? Мы, русские, отвечаем примерно так: это не истерички и не психопаты. Это значит, что в человека вселился злой дух или был вселен колдуном. И вот человек (как правило, замужняя женщина) хворает, хандрит, зевает, а вселившийся демон проявляет свое присутствие различными безобразными словами. Кликуша кричит на разные голоса, подражая зверям и птицам, ругается, кощунствует, выкликает имя испортившего ее колдуна. Впрочем, это все произносит не она, а, разумеется, вселившийся в нее дух. Иногда речь кликуши ограничивается нечленораздельными звуками, но чаще она вполне членораздельна и связна: вселившийся в кликушу демон отвечает на вопросы, комментирует высказывания своей «хозяйки». Этот феномен подробно описывает Александр Панченко в своей работе о русских сектах.

Демон, разумеется, не выносит ничего священного. Приступ кликоты может быть вызван запахом ладана, встречей со священником, звуком церковного колокола, видом чудотворной иконы, причастием. Из песнопений церковной службы особенно Херувимская песнь выводит злых духов из себя. Но причина припадка может быть и другой: встреча с предполагаемым колдуном или внешние раздражители (лай или ругань).

Как правило, у нас в России одержимость начинается с порчи на свадьбе или встречи с колдуном. Те «эпидемии» кликушества, которые описывали исследователи конца XIX – начала XX века, были связаны или со свадьбами или со слухами о появлении в общине «сильного» вредоносного колдуна. Интересно, что кликушество – болезнь бабья – девицы и мужчины ею не страдают.

Есть ли от злого духа какой-нибудь толк? Как ни странно, для нас, русских, есть. Во-первых, кликуша публично выкликает имя колдуна, портящего односельчан. Это хорошо. Во-вторых, вселившегося в нее духа можно использовать для гаданий и предсказания будущего. Все-таки прагматичен русский крестьянин! Даже демона можно как-то рационально использовать. Как иначе колдуна изобличить?

Религиовед Александр Панченко в своей работе о русских сектах касается этой темы: «Вероятно, однако, что в определенных кризисных ситуациях, будь то эпидемия, неурожай, матримониальные неурядицы и т. п., магические способы определения имени колдуна вкупе с попытками изгнать его из общины или убить служили эффективным средством для снятия социального напряжения».

Исследователь допускает, что козлом отпущения в такой ситуации легко мог стать человек, не имевший никакого отношения к магическим практикам, но вызывавший недоверие или раздражение односельчан. Аркадий Аверченко рассказывает, как раздраженные крестьяне обвиняют в колдовстве встретившегося им студента. При нем находится и улика – зубной порошок. Глас народа требует, чтобы студент порошок немедленно съел. Он так и делает, и все равно не спасается...

Распознать колдуна непросто. Существует несколько устойчивых мотивов крестьянских рассказов о распознавании колдуна: при помощи специального магического приема его вынуждают прийти в ту избу, где он сделал порчу; знахарь показывает лицо колдуна в блюдце или стакане с наговоренной водой и предлагает жертве колдовства выколоть злодею глаз, в результате чего тот действительно кривеет; колдуна-оборотня узнают по отметине или травме, полученной им в облике животного, и т. п.

В повседневном крестьянском обиходе существовала и практика слежки за колдунами – особенно в календарные даты, предполагающие особую колдовскую активность (Великий четверг, Иванов день и др.). Можем почитать об этом у Панченко, Максимова, других этнографов – или же у Гоголя в «Вечерах на хуторе близ Диканьки».

Любопытно, что в крестьянской культуре существовал набор магических техник, направленных на управление речью кликуши. Чтобы заставить демона сообщить требуемое, берут одержимую за безымянный палец или мизинец, вешают ей на грудь замок, надевают на нее венчальный пояс, хомут, к ногам привязывают подковы и т. п. Все это приводит к желаемым результатам. А чтобы исцелить кликушу, нужно отправить ее в паломничество к каким-нибудь святыням или к старцу, который умеет «отчитывать». Священники к кликушам относились порою довольно скептически, не верили, грозились наказать – после чего кликота сама собой проходила. Угроза отправить кликушу в земскую больницу действовала безотказно.

Сергей Максимов, этнограф XIX века, объяснял этот феномен желанием молодых женщин, забитых повседневной работой, привлечь к себе внимание и сочувствие... Ну и чем тогда они отличаются от современных истеричек?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.