Обман, обмер, обвес и шопинг

Обман, обмер, обвес и шопинг

Итак, для чего же нужны деньги? Разумеется, чтобы человек мог обеспечить себя всем необходимым. Но дело в том, что человеку нужно больше, чем необходимое. Совсем недавно появилось в нашей жизни слово «шопинг». Это значит – азартная охота за вещами.

Поход по магазинам и шопинг – эти два мероприятия сильно отличаются друг от друга. Просто идешь в магазин, чтобы купить нечто необходимое, – тут никакой поэзии. Другое дело шопинг. Это праздник, игра, способ снятия стресса и познания мира, своего рода спорт, терапия и болезнь. О женщине, совершающей набег на торговый центр, уже даже книжки пишут и фильмы снимают.

Кстати, большинству мужчин это удовольствие чуждо, поэтому женские журналы категорически не советуют брать с собой в магазин мужчину. Все удовольствие будет испорчено. Хотя нынешние мужчины-метросексуалы более женщин ощущают прелести шопинга. Один из героев Пелевина знает: для того, чтобы избавиться от легкой депрессии, надо потратить долларов пятьдесят. Сразу полегчает.

Только вот тратить нужно, не теряя бдительности. Одна из героинь Островского, помещица Гурмыжская из пьесы «Лес», признавалась, что ей ни разу не удалось ничего ни купить, ни продать без того, чтобы ее не обманули.

Обманывать, конечно, можно по-разному. Вот, скажем, счет в ресторане. Можно туда что-нибудь приписать в надежде, что посетитель – человек широкой души и не будет особенно вглядываться, столько пирожных съедено, чая-кофе выпито. Кассирша в магазине хорошо знает, кого можно обсчитывать, кого нет. Ребенка, к примеру, нельзя, у него маменька сдачу проверит. И старушку нельзя – она каждую копейку бдительно считает. А вот юную рассеянную девушку – сам Бог велел. Так что для обсчитывания нужно быть психологом. Другое дело – обвешивание, которое производится на рынке. Для этого необходимы еще и ловкость рук, и знание особых приемов.

Торговый обман имеет богатые традиции. Его технология описана еще Островским. Приказчик Подхалюзин в пьесе «Свои люди – сочтемся» говорит своему хозяину: «Как же это можно, Самсон Силыч, чтобы сноровки не знать?» Вот в чем заключается эта сноровка: «Вы, говорю, ребята, не зевайте: видишь чуть дело подходящее, покупатель, что ли, тумак какой подвернулся, али цвет с узором какой барышне понравился, взял, говорю, да и накинул рубль али два на аршин. И мерить-то, говорю, надо тоже поестественнее: тяни да потягивай, только, только чтоб, боже сохрани, как не лопнуло, ведь не нам, говорю, после носить. Ну а зазеваются, так никто не виноват, можно, говорю, и просто через руку лишний аршин раз шмыгануть».

В книге «Меткое московское слово» Евгений Иванов описывает не только слова, но и действия продавцов в старой Москве.

Парочка примеров. Обвес «на бросок»: «...продаваемое быстро, с силой бросают на весы, отчего последние идут вниз. Не давая им выровняться, быстро снимают взвешиваемое». Обвес «на путешествие»: «...продавец взвешивает без присутствия покупателя, вежливо направляя его в кассу для расчета».

В общем, много специальных терминов. К примеру, «сделать пиротехнику», или «радугу», – подменить один сорт товара другим.

И все равно, делать покупки, как этот процесс ни называй, очень приятно. Недаром мы, русские, так любили – и любим – ярмарки. Праздничен мир торговли и рекламы. Праздничен и воинствен. Реклама у нас, русских, чрезвычайно агрессивна. Она умудряется взгромоздиться на старинные здания, заслонить собой все городские ландшафты, она переполнена эротическими образами. Это, с одной стороны, приятно – кто ж не любит пряных ассоциаций? Но с другой... Вот идешь ты, не выспавшийся, на работу. Под ногами гололед. С неба дождь со снегом. А с рекламных плакатов повсюду тянутся жадные красные губы... Утомительно. Рекламу русские не любят. Она их раздражает. Хочется от нее куда-нибудь спрятаться.

Кстати, так было и в начале XX века. Откроем Тэффи: «Где прежде предлагалось, там теперь требуется. Где прежде советовалось, там теперь внушается.

Писали так: «Обращаем внимание почтеннейших покупателей на нашу сельдь нежного засола». Теперь: «Всегда и всюду требуйте нашу нежную селедку!» И чувствуется, что завтра будет: «Эй, ты! Каждое утро, как глаза продрал, беги за нашей селедкой!»

Для нервного и впечатлительного человека это отрава, потому что не может он воспринимать этих приказов, этих окриков, которые сыплются на него на каждом шагу.

Сколько бы мы ни ворчали на рекламу, ее язык внедрился в нашу жизнь. Она внушает нам представления об идиллическом мире, где самая страшная проблема – пятно на белой блузке от кофе или ягодного сока – может быть легко решена с помощью чудо-порошка. Она убеждает нас в мысли о том, что этот мир существует где-то и мы все должны к нему стремиться. В рекламном раю жить легко и весело. В этом мире никто не говорит о деньгах и никто не знает бедности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.