Дорожные жалобы

Дорожные жалобы

«Мы – пешие путешественники!» – с горечью восклицал актер Несчастливцев из пьесы А. Н. Островского «Лес». Всякий знает: пешком по России ходить трудно. Обуви – и той не напасешься! Михаил Пришвин рассказывает, как встретил однажды на зимней лесной тропинке босую крестьянку. Ступни ног у нее были красные, как лапки у гуся. Крестьянка шла в соседнее село на храмовый праздник, а парочку сапог несла с собой, чтобы надеть их уже по прибытии, зря не снашивать.

Впрочем, и ездить по России тоже непросто. Это сегодня мы выбираем между самолетом, поездом и автомобилем, а в старину бывало сложнее. Средства передвижения обеспечивали минимум комфорта. Способ передвижения соответствовал общественному положению. Начало этому было положено петровской «Табелью о рангах», которая требовала, «чтоб каждый такой наряд экипаж имел, как чин и характер его требует». Ездили в каретах, бричках, возках, телегах, санях, для небольших расстояний пользовались дрожками, которые еще называли трясучками.

Александр Дюма был принят в России со всеми возможными почестями, ему создавали максимальные удобства. Тем не менее писателю пришлись не по душе русские экипажи. Дюма с недоумением свидетельствует: «Должно быть, у дрожек есть какие-то скрытые качества, известные только уроженцам России, или же русские очень постоянны в своих привязанностях и потому упорно пользуются подобным экипажем». Французский писатель, которому на своей шкуре пришлось испытать все прелести тряской езды, иронизирует: «Один англичанин, не по своей воле испытавший езду на дрожках, резко отрицательно отозвался об этой повозке; он предложил премию в тысячу фунтов стерлингов тому, кто укажет на более неудобное средство передвижения. Заплатить эту премию ему так и не пришлось».

Дальние расстояния в России нередко преодолевались на телегах. Перед пользованием этим видом транспорта путешественникам советовали покрепче затянуть пояса. Это предложение вызвало удивление у Дюма, и он задал вопрос: «Для чего?» Далее по тексту знаменитого француза: «Надо поберечь наши желудки, так как железная тряска может вызвать известные неудобства. Только желудки аборигенов способны вынести этот способ передвижения». При взгляде на телегу Дюма подумал, что «это сооружение могло быть старинным орудием пытки времен Иоанна Грозного». Даже роскошные царские экипажи не спасали от тряски и не были гарантированы от поломок в пути. Дотошные историки могут привести не один случай, когда русские коронованные особы страдали от подобных инцидентов. И еще ладно бы на плохих дорогах, а то и на самой петербургской мостовой.

Сколько песен спето и стихов сложено о зимней русской дороге. Надо признать, что и она не всем приходится по нраву. Джейн Рондо, жена английского посла, осталась совсем не в восторге от зимнего пути. Дело происходит в XVIII веке: «Мы выехали на санях. Сани похожи на деревянную колыбель и обиты кожей. Вы ложитесь на постель, устланную и покрытую мехами; в санях помещается лишь один человек, что очень неудобно, так как не с кем поговорить». Кроме того, зимой использовался возок – карета на полозьях. Это было намного удобнее, а внутри даже имелся фонарь. Такой экипаж был у Лариных, когда они ездили в Москву на ярмарку невест. «Покоен, прочен и легок / На диво слаженный возок», – пишет Некрасов в поэме «Русские женщины». А у иностранцев и этот экипаж вызывал некоторый внутренний протест: по мнению англичанки Марты Вильмот, возок напоминает «клетку для перевозки птицы на рынок». Тем не менее англичанке пришлось залезть в эту «клетку», потому что ее кибитка на русской дороге развалилась на части.

Трудная дорога требует передышки, остановки. Как же эти путники отдыхали? Читаем Пушкина:

Теперь у нас дороги плохи,

Мосты забытые гниют,

На станциях клопы да блохи

Заснуть минуты не дают;

Трактиров нет. В избе холодной

Высокопарный, но голодный

Для виду прейскурант висит

И тщетный дразнит аппетит...

Отсутствие постоялых дворов и еды для путешественников – вековая наша русская особенность. Вернемся в XVI век, почитаем дорожные жалобы Джованни Паоло Компани, дипломата Ватикана в России: «Вообще это неприветливая страна, во многих местах она не имеет жителей, и земля там не обработана. Для путешествующих она особенно неприветлива. На таком огромном пространстве земель иногда нельзя найти ничего похожего на постоялый двор: где застала ночь, там и приходится ночевать, на голом неподготовленном месте. У кого какая пища есть, тот, по-видимому, и возит ее с собой».

Перенесемся на два века, снова откроем Джейн Рондо, и кажется нам, что изменилось немногое: «Нашим пристанищем всякий раз служила одна маленькая задымленная комната, где мы останавливались поменять лошадей и поесть то, что взяли с собой. Люди изо всех сил стремятся услужить, но видишь, что человеческая природа столь унижена, встречаешь таких жалких и несчастных бедняг, что они, кажется, лишь по виду напоминают человеческие существа. Если бы не эти хижины, расположенные друг от друга на расстоянии, нужном для смены лошадей, можно было бы подумать, что проезжаешь через безлюдный край, где не видно ни города, ни дома, а одни лишь густые леса...». Александр Дюма, путешествуя по России, даже остался в убеждении, что русский город проще построить, чем заселить...

Раз о городе зашла речь, что ж – тогда о городе. Всякий новый транспорт в Российской империи приживался непросто – как, впрочем, и все новшества. Вот, например, трамвай. В Костроме до сих пор не проведены трамвайные линии. Оказывается, в начале XX века в городе было всего два автомобиля, и они столкнулись. Ужаснувшись этому инциденту, горожане и... высказались категорически против трамвая – неизвестно, дескать, какие аварии могут воспоследовать. Так и живет Кострома без трамваев. Хорошо хоть не без автомобилей.

Строительство железных дорог также проходило не безболезненно – почитайте Некрасова. Простой народ в первое время частенько предполагал, что паровоз приводит в движение нечистая сила. А в Минске рассказывают: когда пустили два первых поезда, один – в Москву, другой – в Брест, они немедленно застряли в глубоких снегах почти на неделю. И те, кто решился воспользоваться этим новомодным видом транспорта, горько раскаивались в своем поступке. Престиж железной дороги был подорван и восстановлен не скоро.

Путешествовать в давние времена было делом опасным. Разумеется, большая дорога – излюбленное место для нападения разбойников. Легендарный Кудеяр-атаман и его ватага, как мы знаем по Некрасову, «жили в дремучем лесу». Оттуда было удобно совершать вылазки на дорогу, поджидая беззащитных путешественников.

Еще одно небезопасное место – постоялый двор, который запросто мог оказаться разбойничьим притоном. Один из таких дворов изображен в пьесе Островского «На бойком месте». Его хозяин Вукол Ермолаевич Бессудный: днем – хлебосольный хозяин, ночью – разбойник и вор. В сказках, в песнях разбойники – неотъемлемая часть мира. Их боялись, но (о, русский человек!) часто даже восхищались разбойничьей удалью.

Сегодня все не так романтично – если мы чего-то и боимся в дороге, так это краж в поездах и пьяных драк в электричках. Или прохождения таможни в аэропорту. Могут придраться почище пьяного в электричке.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.