Глава 4 Четыре великих приключения

Глава 4

Четыре великих приключения

Фаэтон

Это – одно из лучших произведений Овидия, написанное очень четким и прозрачным языком. Подробности сюжета служат не обычной декорацией, а усилению эффекта.

Дворец бога солнца Гелиоса, естественно, был средоточием света и блеска этого великого светила. Он блистал золотом, отливал слоновой костью и сверкал драгоценностями. И все и в самом дворце, и перед дворцом блистало и переливалось в солнечном свете. Здесь всегда царил полдень, и никогда не было сумерек. Сюда никогда не заглядывали мрак и ночь. Мало кто из смертных мог бы долго выдерживать весь этот блеск, да и мало кто из них находил дорогу к этому дворцу.

Тем не менее однажды у входа во дворец появился юноша, смертный по линии матери. На пути ему не раз приходилось останавливаться и давать отдых уставшим глазам, но задача, с которой он пришел ко дворцу Гелиоса, была столь важной, что он, памятуя о ней, заставлял себя идти вперед через все ослепительно сверкающие двери, пока не попал в тронный зал, где, окруженный нестерпимым сиянием, восседал сам Гелиос. Здесь юноша должен был остановиться – выдерживать больше он уже не мог.

Ничто не может ускользнуть от взора бога солнца. Оглядев юношу, бог милостиво улыбнулся ему.

– Что привело тебя сюда? – поинтересовался он.

– Я пришел, – отвечал тот без тени дрожи в голосе, – узнать: ты мне в самом деле отец или нет? Моя мать говорит, что это – так, но когда я говорю мальчишкам, что я – твой сын, они только смеются надо мной. Они не верят мне. Я пожаловался матери, и она сказала, что самое лучшее – это самому прийти к тебе и спросить.

Улыбнувшись, Гелиос снял с головы свою ослепительно сверкавшую корону, чтобы юноша мог смотреть на него не перенапрягаясь.

– Подойди ближе, Фаэтон. Ты мой сын. Климена сказала тебе правду. Думаю, что в моем слове ты уж не усомнишься. Но я все же дам тебе доказательство. Проси у меня чего только ты хочешь, и ты это получишь. В свидетели моего обещания беру Стикс, реку, которой клянутся боги.

Несомненно, Фаэтон не раз следил за тем, как солнце совершает свой путь по небосводу. А потом с чувством наполовину трепетного страха, наполовину восхищения старался представить себе, каково это стоять на солнечной колеснице, управлять конями, скачущими на головокружительной высоте, и дарить миру свет. И теперь при этих словах отца его безумная мечта могла стать явью. Он тотчас же произнес:

– Я хотел бы хоть раз занять свое место на колеснице. Это – единственное, чего я по-настоящему хочу. Разреши мне это только на день, на один только день.

Гелиос понял, что свое обещание он дал очень опрометчиво. Зачем он дал эту фатальную клятву и обещание выполнить все, что может взбрести в горячую голову этого мальчишки?

– Милый сын, – произнес он, – я не могу тебе отказать. Ведь я поклялся Стиксом. Если ты настаиваешь, я, конечно, сдержу свою клятву. Но мне не хотелось бы думать, что ты будешь стоять на своем. Послушай меня, и я объясню тебе, чего ты, в сущности, хочешь. Ты – сын не только Климены, но и мой. Ты – смертный, а ни один смертный не в состоянии управлять моей колесницей. Да и ни один бог не может это делать. Даже Зевс. Давай посмотрим на дорогу, по которой она движется по небу. Она поднимается из моря настолько круто, что кони, как ни свежи они по утрам, с трудом поднимаются по ней вверх. В полдень она достигает такой высоты, что даже мне становится не по себе, когда я смотрю вниз. Но хуже всего спуск. Дорога там так стремительно идет вниз, что морские божества, готовящиеся меня встретить, дивятся, как мне удается не свалиться с этой кручи. И управлять конями – значит все время бороться с их своевольным нравом. Когда они устремляются вниз, они бывают настолько разгорячены, что каждый момент норовят выйти из-под моего контроля. Так как же они отнесутся к тебе?

А может быть, ты вообразил, что там наверху всяческие чудеса, города, построенные для богов и битком набитые разными диковинками? Ничего подобного. Ты будешь проезжать мимо зверей, свирепых хищных зверей, и это будет все, что ты увидишь. Это – Лев, это – Скорпион, это Рак, и все они будут стремиться напасть на тебя или хотя бы причинить тебе вред. Послушай же меня и осмотрись вокруг. Посмотри на все сокровища мира, выбери из них то, что милее твоему сердцу, и оно будет твоим. Если же тебе нужно доказательство того, что ты действительно мой сын, то самое лучшее доказательство этого – мои отцовские страхи за тебя.

Но все эти мудрые слова не значили для Фаэтона ровным счетом ничего. Ведь перед ним открывалась такая блестящая возможность. Он уже видел себя гордо стоящим на чудесной отцовской колеснице, а его руки управляли конями, с которыми не справился бы сам Зевс. Опасностям, которые так подробно описал его отец, значения Фаэтон не придавал. Он не испытывал ни страха, ни сомнений в собственных силах. Наконец Гелиос прекратил попытки разубедить сына. Это было совершенно бесполезно. К тому же Гелиосу пришло время выезжать. Восточные ворота дворца уже окрасились пурпуром – это Эос открыла светящиеся розовым светом окна своих покоев. Звезды покидали небо – даже медлительная Утренняя звезда постепенно угасала.

Спешность, правда, была не нужна, поскольку все уже было готово. Оры, богини времен года и охранительницы врат Олимпа, уже были готовы распахнуть их настежь. Кони были уже взнузданы и запряжены в колесницу. Преисполненный радости и гордости, Фаэтон взошел на нее, и кони помчались. Он сделал свой выбор. Что бы теперь ни произошло, он уже ничего не мог изменить. В этой бешеной скачке по воздуху он увидел, ощутил совсем не то, чего первоначально ожидал. Кони неслись так быстро, что сразу догнали и оставили далеко позади стремительный восточный ветер. Сперва их ноги сами собой мчались через облака, повисшие низко над Океаном, как через густой морской туман, а потом кони, взбираясь на небесные высоты, стали подниматься все выше и выше.

Несколько упоительных мгновений Фаэтон почувствовал себя властелином неба. Но неожиданно все изменилось. Колесницу начало ужасно раскачивать из стороны в сторону, она летела все быстрее и быстрее, он уже не мог контролировать ее бег. Не он, а сами кони решали, куда им мчаться. Слишком малый вес колесницы и слабость рук возничего подсказали им, что ими правит не их хозяин. Теперь они сами стали себе хозяева, и никто другой уже не мог командовать ими. Они съехали с обычной дороги и неслись куда им заблагорассудится: вниз, вверх, направо, налево. Они чуть не погубили самих себя и колесницу, едва не врезавшись в Скорпиона, а затем, резко приняв вправо, едва не столкнулись с Раком. На этот раз бедняга Фаэтон со страху почти упал в обморок и отпустил вожжи.

Для коней это послужило сигналом к еще более сумасшедшей, еще более безудержной скачке. Они запрыгнули на самый верх небосвода, а потом одним прыжком бросились вниз, и весь мир воспламенился. Первыми загорелись высочайшие вершины – Ида и Геликон, где обитают Музы, Парнас и пронзающий небо Олимп. По их склонам пламя домчалось до долин и лесов, пока вся земля не была охвачена пламенем. Источники обращались в пар, реки мелели. Утверждают, что именно тогда бог Нила бежал, прикрывая голову, которая прикрыта и по сей день.

Фаэтон же, стоя в колеснице, едва удерживался на ногах. Его окутывал дым, его терзала жара, идущая словно от раскаленной печи. Ему хотелось только одного: чтобы кончились эти мучения, прекратился этот ужас. Он обрадовался бы смерти. Сама Гея, мать-Земля, издала громкий крик, достигший обители богов. Взглянув вниз, боги поняли, что, если они хотят спасти мир, нужно действовать очень быстро. Вооружившись перуном, Зевс метнул его в незадачливого, кающегося возничего. Перун убил Фаэтона, разбил колесницу и вынудил обезумевших коней броситься в море. Объятое пламенем тело Фаэтона слетело с колесницы и упало в море. Его приняла в свои воды таинственная река Эридан, которой никогда не видели глаза ни одного смертного, и загасила пламя. Наяды, сожалевшие о Фаэтоне, таком смелом и таком молодом, чтобы умереть, похоронили его и вырезали на могильном камне стихи.

Здесь погребен Фаэтон, колесницы отцовской возница;

Путь ее не сдержал, но, дерзнув на великое, пал он.

Его сестры Гелиды, дочери Гелиоса, пришли на его могилу, чтобы оплакать его. Там, на берегу Эридана, они были обращены в тополя.

Вот уже слезы текут, источась на молоденьких ветках

Стынет под солнцем янтарь…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.