ОТВЕТ ПЕТРОВИЧУ

ОТВЕТ ПЕТРОВИЧУ

Среди экономистов реальный мир зачастую считается частным случаем.

Наблюдение Хонгрена

В уже упоминавшейся книге профессора В. Андрианова есть такой, совершенно правильный вывод:

«…для России необходима смена экономической парадигмы…».

Если вам незнакомо это слово, то не подумайте, что это обидное прозвище нашей «элиты», вроде «камарильи» или «гоп-компании». Парадигма — это некая идея или теория, лежащая в основе научной дисциплины. Официальная парадигма западной экономической теории связана с понятием «эффективности». Считается, что если экономика и каждый из ее субъектов «эффективны», то есть прибыльны, то такая экономика наилучшим образом удовлетворяет потребности общества.

Для нас неприемлемость этой парадигмы в том, что ни одно из предприятий на нашей территории не может быть эффективно в «глобальном» понимании этого слова. Поэтому западная парадигма нас не касается.

Выбор западным обществом именно такой идеи не является выводом из каких-то «научных» посылок. Оно приняло такой критерий, не совсем даже потому, что он отвечает каким-то моральным установкам, а просто потому, что «он работает». В литературе принято объяснять, что критерий «эффективности» соответствует протестантской этике. «Богатство достигается постоянным трудом». Кто богат — тот богат, потому что трудолюбив, поэтому он избран Господом. Это аксиома, поэтому априорно подозревать кого-то в нечестивом обогащении — неприлично и греховно.

Я не буду спорить, лишь отмечу, что на самом деле западное общество руководствуется не только критерием эффективности. Точнее, по всему миру применяется он, а в собственно западных странах до сих пор применяется еще какой-то принцип, примерно соответствующий известному: «человек должен трудиться». Эти два принципа — не один и тот же, как можно подумать, а совершенно разные, разноуровневые. Критерию «эффективности» совершенно безразлична судьба «неэффективного» работника, но почти полная занятость трудоспособных на Западе объясняется применением второго принципа, иначе там сейчас было бы полно безработных. Второй принцип каким-то образом «обманывает» принцип «эффективности»! То есть, можно сказать, в западной парадигме участвует второй принцип, условно формулируемый как: «Своих не бить!». Как достигается его практическая реализация — загадка. Загадка также — который из принципов главнее.

Ну и добавлю еще третий принцип. Западные экономисты всегда имеют в виду ограниченность ресурсов. И все решения в экономике они рассматривают как их дележку. И если двое объединяются и делают что-то полезное для обоих, то, с точки зрения западных экономистов, эти двое отнимают что-то у третьего! «Что где-то прибавится, то где-то отнимется». В учебниках этот принцип иллюстрируется т. н. «кривыми Парето».

Так вот какой принцип должен лежать в основе нашей экономики? Какова должна быть эта самая «парадигма» и достаточно ли нам лишь одного основополагающего принципа, а не нескольких?

Вот фрагмент письма одного из моих читателей и фрагмент моего ответа ему:

«…рассуждая об экономике применительно к нашей стране, нельзя исходить лишь из экономических принципов, но следует исходить и из принципов патриотизма.

С уважением

Петрович, студент 1-го курса

P.S. Прошу прощения за то, что пишу очевидные вещи, да еще и в моем понимании искаженные, наверно, но есть ведь люди, которые и таких простых вещей не понимают.

Петрович»

…Проблема, затронутая в последней фразе письма («не из экономических принципов, а из принципов патриотизма») — одна из самых серьезных. Что есть «экономические принципы»?

В «Экономикс» — курсе экономики трех профессоров Массачусетского института, самым известным из которых является Стенли Фишер, говорится, что «экономика — это дисциплина, изучающая, каким образом общество с ограниченными ресурсами решает, что, как и для кого производить».

Здесь скрыто противоречие. Многие мыслители (не экономисты) едины в том, что не дело науки — определять для человечества цели. Этим занимается этика (мораль), а наука (в том числе и экономика) лишь говорит, достижимы ли эти цели и каким образом. То есть для кого производить — не экономика определяет. Экономика должна подсказать, как производить для того, для кого это нужно по мнению общества.

И не торопитесь говорить, что производство должно служить людям. А каким людям? Даже если ограничиться только своей страной, то только ли живущим ныне? А ни неродившихся еще детей рассчитывать или после нас хоть потоп? А на внуков? Правнуков? В каждом случае экономика выглядит совершенно по-разному. Одно дело, когда строишь дом для себя — и совсем другое дело, когда еще и для внуков. Во втором случае расход труда и материалов выше, а собственный комфорт — ниже, можешь им и не успеть насладиться. То ты должен растянуть имеющиеся месторождения на 100 лет, а то можешь промотать за 10. Все зависит от того, на какую перспективу ориентируешься.

Так ни сколько лет рассчитывать?

Вообще-то принято считать, что перспектива — это, примерно, 50 лет. Это сейчас нормативный срок, на него ориентируются, когда строят промышленные здания и сооружения. Но вот при Сталине строили явно на более долгие сроки, чем 50 лет, а сооружения, построенные при Хрущеве, еле простояли 30 (пятиэтажки, мосты, эстакады). При Брежневе перспектива немного расширилась, а при правлении реформаторов, как легко оценить, все решения принимались исходя из срока в 10 лет.

При Брежневе создавались стратегические запасы и для внуков, и для правнуков, одних патронов заготовили на три Отечественных войны, а реформаторы все постарались спустить за пять лет. Видите, насколько общество непостоянно в своих планах? И экономика для каждой общественной ситуации — разная.

Иногда бывают и вынужденные ситуации, как у нас в конце 30-х годов, когда вообще нельзя было рассчитывать на какую-то перспективу, а приходилось каждый день производить оружия, сколько можно потому что завтра война, и если проиграешь, всем конец. В таких ситуациях все ресурсы тратятся, не считая.

А вот если бы мы жили в абсолютном мире, и никаких проблем бы не было, то самым правильным было бы рассчитывать на бесконечность. Тогда невозобновляемые ресурсы расходовать вообще нельзя, а только возобновляемые. Нефть и газ не трогай, только энергию рек, ветра и солнца, и древесину используй не больше прироста. Землю возделывай по Вильямсу — был у нас такой почвовед, впоследствии ошельмованный, который считал, что целью агротехники является повышение плодородия почвы, а не истощение ее монокультурой на продажу.

Видите, как непросто выработать правильную экономическую стратегию, даже если мы ограничиваемся интересами только нашей страны. А если кто-то принимает решения в интересах мирового сообщества, а не нашего народа? Тогда ведь экономика будет выглядеть совсем по-другому! Вот она и выглядит по-другому.

Поэтому ваша фраза правильна. Нельзя строить экономику, исходя из экономических принципов. Сама экономика себе задач не ставит. Надо экономику привлекать для достижения задач, поставленных обществом самому себе. Увы, задачи пока что ставятся не на базе принципа патриотизма, а исходя из какого-то другого принципа.

Этика, мораль, психология не просто влияют на экономику, сама экономика без них невозможна. Если предоставить решение экономических вопросов машине, то она скорее всего вместо кладбищ предложит строить комбинаты по производству мясо-костной муки. Экономика предлагает, как человеку удовлетворить свои потребности — а что такое «потребности»? Чистая психология!

Некоторые «безбашенные» или прикидывающиеся таковыми утверждают, что учитывать надо лишь «эффективность» экономики. Но это словоблудие — эффективность зависит и от поставленных целей. Например, кто-то считает свое оружие эффективным — но тот, по кому это оружие применяется, скорее всего, имеет свое представление об эффективности. Понятие «эффективность» — не абсолютное, а относительное, и зависит от того, кто эту эффективность оценивает.

(Замечу, что фраза о строительстве при Хрущеве была написана еще до обрушения станции «Сенная», построенной в 1962 году.)

Надо ли говорить, что парадигма нашей экономической науки должна как-то определять эффективность производства на нашей территории, а не вообще в мире? Либо у нас не будет экономики вообще, либо будет своя, в чем-то отличная от мировой. То есть, во-первых, наша основная парадигма должна отличаться от общемировой, и даже ей противостоять.

Во-вторых, наша основная идея должна быть воспринята обществом и элитой сознательно. Мы все должны будем понимать, что движущие силы и интересы субъектов нашей экономики должны быть другие, чем в мире. Общество должно понять, чего оно хочет в перспективе, и не пугаться обвинений в «неэффективности экономики»!

Ну и что, что мы потребляем энергии больше других? И что, нам этого надо стесняться? Совсем не потребляет только покойник. Я уж молчу, как потребляют американцы — хорошо потребляют, от всей души. Да еще и чужое.

Конечно, не всякое общество способно заботиться о чем-то, что произойдет не завтра. Возможно, дело в известной особенности, подмеченной кем-то из древних политологов, по-моему, Платоном. Характеризуя монархию — тогда это был единственный пример жестко централизованного государства — он говорил приблизительно следующее: управление при таком государственном устройстве наиболее эффективно, но у него есть существенный недостаток — граждане перестают воспринимать общественные проблемы как свои собственные.

Особенно это касается общественного строя СССР 50–80 гг., который воспитывал, пожалуй, даже иждивенческие настроения. Самый явный признак таких настроений — падение рождаемости. В традиционных обществах много детей заводят не только ради удовольствия: дети это гарантия старости. Когда не сможешь работать, благодаря детям проживешь лишних двадцать лет. В благополучных государствах развитая социальная сфера снимает эту проблему, и рождаемость снижается. Но есть опасность, которая реализовалась у нас. Многие вообще отказывались заводить детей, не заботясь о будущем. Расчет был на «пензию». А сейчас периодика полна требованиями повышать пенсии, но, даже если удастся отобрать общественное богатство у приватизаторов, все равно, для наполнения пенсий реальными товарами кто-то должен работать! То есть те, кто не заводил детей, рассчитывая на пенсию, на самом деле рассчитывал, что их будут обеспечивать чужие дети. Что произойдет с бездетными стариками при развале социальной сферы — вообще не хочется обсуждать. А такое в истории случалось!

Но действительный перелом в ситуации в стране наступит тогда, когда каждый человек задаст себе вопрос: «собираюсь я здесь оставаться или собираюсь уезжать?». Тут даже не важно, каким будет ответ, важно, чтобы был хоть какой-нибудь. Пусть даже человек будет гундеть, что он хочет ездить на «джипе», а не на «Запорожце». Но надо, чтобы он решил — здесь он собирается ездить или там?

Одна знакомая мне семья переехала в Южную Африку, продав отличную московскую квартиру за несколько десятков тысяч долларов и открыв там на эти деньги небольшую лавочку. Их я еще могу понять. Но не могу понять того, кто эту квартиру купил — «заработал» на эту квартиру он на вывозе из страны ресурсов (других состояний в стране нет), приближая тем самым катастрофу страны. Он-то кому продаст эту квартиру, когда все люди с деньгами побегут из страны?

Самая главная проблема именно в том, что слишком многие подсознательно никак не определятся, живут они здесь или уезжают. И тянется это десятками лет, то есть совершенно очевидно, что большая часть здесь живущих никуда не уедет. Так, значит, надо беспокоиться о том, чтобы в «этой стране» надолго хватило основных жизненных благ, а интересы мирового сообщества нас не должны волновать. Странно, что об этом приходится говорить, но ясности в мыслях, по моим наблюдениям, у многих нет.

Многие сами не уезжают, но почему-то думают, что их дети захотят уехать. Ну, захотят, ну и что?

Говорят и пишут, что одной из целей Запада является эвакуация наиболее деятельной молодежи перед всеобщей катастрофой. Боюсь, эти оптимисты слишком хорошо о Западе думают. Да и преуспела за период реформ наиболее криминализированная часть этой активной молодежи, а на Западе своих жуликов хватает. Не пустят, да и многих, кто уехал, вышлют. Разве что пустыню Негев осваивать — это пожалуйста. Один, что ли, Коротич лишился сейчас контракта в Америке? Думаю, и некоторые из известных олигархов, прибыв на Запад, с удивлением обнаружат себя в наручниках. Знаете ли вы, что значительная часть западноевропейской молодежи при возможности уехала бы в Америку? Америка гораздо богаче Европы, и, открой туда свободный доступ, не только вся Африка сразу оказалась бы в США. США умело защищаются от наплыва иммигрантов. Возможность легко влиться в американское общество иллюзия, созданная специально для нас с определенной целью.

Пока наше общество о будущем не думает, а без этого оно не будет поддерживать дальновидных политиков. Но, предположим, наше общество все-таки задумается, чего же оно хочет. Захочет ли оно продать все, что есть (см. табл. 2) примерно за 40 лет и оставить своих детей ни с чем? Ведь наши учтенные ресурсы примерно таковы. Кроме того, чем ближе к исчерпанию, тем добыча дороже. (Буквально в последний час перед сдачей рукописи я слышал заявление Рэма Вяхирева, главы Газпрома. Он официально заявил, что Россия через несколько лет столкнется с дефицитом газа. Вот вам и запасы на 80 лет)

Нет, такое разумное общество эту распродажу потребует остановить и будет требовать от правителей экономного расходования ресурсов.

А как проверить, заботится ли правитель о стране или только имитирует заботу? Я думаю, что мы должны все-таки определить какие-то ориентиры.

Надо ли говорить, что наши государственные деятели не должны рассматривать варианты проживания своих потомков где-то, кроме как здесь? У меня большие сомнения вызывают правители, не видящие будущего своей семьи в России. Возможно, должен быть и закон на эту тему. Тогда их политика будет такова, чтобы знакомые и дорогие им люди — внуки и внучки — в зрелом возрасте не оказались в стране, переживающей катастрофу отсутствия ресурсов. Пусть в Америке такого закона нет, но у них и проблемы такой нет. По признанию С. Н. Хрущева, его мать заботилась, чтобы он учил английский язык еще в советские времена, и ее заботы не пропали — он живет теперь в США и даже получил американское гражданство. Не знаю, было ли это мечтой Никиты Сергеевича, но его супруги — несомненно. Очевидно, она планировала лучше, чем ее супруг.

Но тот временной период — по крайней мере пятьдесят лет — на который мы должны рассчитывать экономику, это только один параметр. Существенно важнее, чего мы хотим достичь?

Сразу, с порога, хочу отмести ту цель, что провозглашалась у нас десятками лет: «удовлетворение все возрастающих потребностей». Думаю, любой может назвать конкретных, знакомых ему людей, для удовлетворения потребностей которых будет маловато ресурсов средней по размерам страны. Цель экономики должна быть другая. Даже не так существенно, что она должна быть посильная — но она должна быть проверяемая. То есть если цель провозглашена, то все общество, по крайней мере, люди с правом голоса, должны иметь возможность проверить, достигается ли эта цель.

Видимо, потребление вообще нельзя выдвигать в качестве цели по разным причинам, моральным, практическим. Степень «удовлетворения», вообще говоря, не проверишь. Я не большой любитель ссылаться на западные реалии, но для многих они убедительнее любых доводов так вот на Западе их парадигма о потреблении ничего не говорит. Только об эффективности (прибыльности) производства!

Видимо, основной критерий «правильности» нашей экономики должен состоять в том, чтобы каждый человек мог при желании работать. Чтобы для этого были все необходимые условия — сырье, оборудование, возможность получения образования. Чтобы возможности каждого — использовались. И чтобы производилось не что-то «вообще», а то, что другие захотят приобрести. Если все будут работать и производить нужное, то, автоматически, и уровень жизни будет расти! Это надо подчеркнуть, потому что если предоставлять возможность всем делать только то, что они хотят — то такая экономика долго не проработает. Надо, чтобы каждый работник постоянно держал в уме простую мысль: купит ли кто-нибудь сделанное им?

А если этот критерий не будет выполняться? Тогда будет происходить потеря капитала, причем невосполнимая. Ведь из чего складываются нынешние потери нашей страны? Потери территорий и населения их — не потери. Они никуда не делись, и их население — не наша собственность. Да, жалко военных баз, но мало ли мест на Земле, где у нас их нет и не было? Возможно, что когда-нибудь в будущем какие-то из территорий к нам вернутся, история не кончилась двадцатым веком.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.