Дипломатия

Дипломатия

Чернила дипломатии легко стираются, если они не посыпаны пушечным порохом.

Пьер БУАСТ, французский философ

Слово «дипломатия» пришло к нам из французского языка. Если внимательно в него вчитаться, то становится очевидно: оно происходит не от слов «мат» или «лом», а от слова «диплом», которое пришло к французам из греческого языка. У них, у греков, «diploma» означает документ, сложенный вдвое. Обменялись люди документами, сложенными вдвое, – вот тебе и дипломатический акт случился.

Зачем вообще эта самая дипломатия нужна? Да затем, что государств в мире ужас как много! И у каждого, замечу, свои собственные интересы.

Представим себе невероятное: политиков всего мира судьба земли интересует больше, нежели интересы их собственных стран. Тогда ведь и дипломатия никакая не нужна была бы: если бы не было необходимости защищать интересы собственных государств, люди бы легко могли договориться.

Но такого всеобщего счастья случиться не может: во все времена политик в первую очередь занимается интересами собственной страны. Можно долго спорить о том, хорошо это или плохо, однако нельзя не признать, что это – так. Ведь не только политики, но мы все воспитаны с пониманием того, что Родина – это наша страна, а мир – он ведь нам не Родина, поэтому он ничей.

Если вдруг начать говорить языком совсем непарламентским, то можно будут сказать так: дипломатия – это стремление обмануть другое государство таким образом, чтобы, с одной стороны, были соблюдены все приличия, а с другой – чтобы твоему государству было хорошо.

Дипломат видит мир как бы через призму интересов собственного государства – работа у него, у дипломата, такая. А главный из этих интересов – сохранение суверенитета, то есть независимости и самостоятельности.

Само слово «суверенитет» ввел в обиход французский юрист и философ Жан Боден. Случилось это лишь в XVI веке, а до этого, замечу, – то есть большую часть своей истории – люди как-то прекрасно обходились безо всякого суверенитета. Поначалу слово это вообще не имело никакого политического смысла, а означало лишь абсолютную власть сюзерена. (Напомню: сюзерен – это такой феодал, который властвовал над вассалами.) Однако постепенно все как-то прониклись мыслью, что нет в жизни страны ничего более важного, чем ее суверенитет.

Двадцать веков – только в новое время – бились дипломаты всех государств за суверенитет своих стран, чтобы в начале XXI века случился экономический кризис, который доказал, что, по сути, никакой независимости нет ни у одного, даже очень сильно развитого государства.

Нет, если для лозунгов, для конституций, для всевозможных выступлений политиков – тогда, конечно, суверенитета навалом. Но если мы договоримся, что независимость – понятие в первую очередь экономическое, тогда возникает много вопросов по поводу экономической независимости в начале XXI века.

Можно сколь угодно орать о независимости на площадях (на площадях крики о суверенитете звучат особенно красиво и значимо), но если тебе нечем прокормить своих граждан, все эти крики – не более чем попытка перекричать воробьев. А что показал экономический кризис? В одном, отдельно взятом государстве рухнул один, отдельно взятый ипотечный банк, и затрясло всю экономическую систему мира. Так вы о каком суверенитете говорите, господа?

Однако причины экономического кризиса до сих пор отчетливо не известны никому. Но кризис показал: экономики всего мира связаны столь прочно, что понятие «экономический суверенитет» весьма и весьма относительно.

Впрочем, продолжим о дипломатии. Владимир Иванович Даль определял дипломатию как «науку о взаимных сношениях государей и государств вообще». Уинстон Черчилль писал о профессии дипломата несколько по-другому: дипломат, считал Черчилль, это человек, который дважды подумает, прежде чем ничего не сказать.

Дипломаты собираются, разговаривают примерно так, как писал великий англичанин, а потом уже политики подписывают дипломы, то есть договоры. Так вот история и движется.

Первый в мировой истории договор назывался «Благой договор о мире и братстве, устанавливающим мир навеки». Написан и подписан он был на серебряных досках египетским фараоном Рамсесом II и царем хеттов Хаттусили III. Случилось сие событие в 1278 году до нашей с вами эры. Надо сказать, что договор был подписан после того, как хетты и египтяне воевали едва ли не целый век. То есть с самого начала так повелось: сначала люди подерутся, подерутся, поубивают друг друга, а потом – давай подписывать мирные договоры.

Если вы вдруг возьмете замечательную книгу «Всеобщая история дипломатии», то убедитесь, что процентов на девяносто – это книга об истории войн. Нормально? История дипломатии равна истории войн. Дипломаты то пытались войны предотвратить, то провоцировали их, то использовали. Кстати, с предотвращением войн у дипломатов получилось куда как хуже, чем, скажем, с их использованием.

То, что история дипломатии – это история войн, а не история мира, – ни в коей мере не оценка (и тем более не приговор) дипломатии, а оценка (и, увы, быть может, приговор) всем нам, человечеству.

Дипломатия как способ договориться возникает тогда, когда нет дружбы. Если дружба есть, то дипломатия вроде как и не нужна. Неслучайно ведь в повседневной жизни мы называем дипломатом того человека, который не умеет искренно дружить и вообще не очень умеет быть искренним. А какой у нас антоним слову «дружба»? Правильно: война. Вот тебе и история дипломатии: когда государства не могут договориться (а они, как правило, не могут договориться), тогда и вступает в дело дипломатия.

В главе «Война» мы уже говорили о том, что во всей мировой истории было лишь 300 мирных лет. В какой-то степени можно говорить о том, что это и есть оценка деятельности мировой дипломатии. Но куда в большей степени это оценка всех нас, людей-человеков, составляющих человечество.

Французского короля Людовика XI считают родоначальником современной дипломатии. Историки считают, что он и его главный дипломат Филипп де Коммин заложили основные принципы современной дипломатии.

Посмотрим, чему конкретно учил де Коммин своих послов: «Послы не выходят из рамок своих обязанностей и не злоупотребляют своим долгом, предаваясь шпионажу и торговлей совестью». Сам же Людовик считал, что основная задача дипломата – обмануть своих врагов и не быть обманутым самому. Разве виноваты дипломаты в том, что их деятельность является не просто ярким, а кричащим примером того, что мы, люди, относимся к иным, чужым представителям рода человеческого, как к врагам?

В связи с тем, что на протяжении столетий война являлась главной заботой дипломатии, один из основных вопросов дипломатии, на мой взгляд, звучит так: «Против кого дружим?» Именно необходимостью дружить против своих врагов и объясняется то, что одни страны устанавливают – или не устанавливают – дипотношения с другими странами. По-умному это называется «соблюдение геополитических интересов».

А попросту происходит так. Французы не любят англичан. Так исторически сложилось. Геополитические интересы у них не совпадают. Идет к концу XVIII век. И тут вдруг английские колонии в Америке говорят о создании собственного государства, то есть о независимости и суверенитете. Англия, понятно, начинает с ними воевать. Французский король Людовик XVI при слове «независимость» хватается за мушкет (предчувствует, видать, что будет последним французским королем, что обезглавят его и покажут голову короля счастливому народу). Поэтому король громогласно объявляет восставшие колонии мятежными. Но англичане – еще противней, чем независимость, поэтому негласно король мятежникам помогает. Надо ли добавлять, что Франция была первым государством, признавшим США?

Первым государством, признавшим Израиль, был СССР. Советским деятелям казалось, что новое государство будет проводить наши интересы на Ближнем Востоке. Когда же выяснялось, что проводить Израиль будет вовсе даже не наши интересы, дипотношения с этой страной были прерваны на долгие годы. А Советскую Россию, к слову сказать, первой признала Германия. Что стало с советско-германской дружбой в 1941 году, всем нам очень хорошо известно.

Вот это словосочетание «геополитические интересы» в реальности перекрывает все нормальное и человеческое, что может быть между странами. Отношения между людьми разных стран могут строиться как угодно. Отношения же между странами строятся так, чтобы все человеческое им было чуждо.

Помните, мы говорили про Рамсеса под номером II, который заключил первый в истории дипломатический договор? Сей Рамсес учредил и еще одну дипломатическую традицию, которая прижилась на века: установление неформальных дипломатических отношений с помощью брака (брака – в хорошем смысле этого слова). Здорово, правда? Жениться не по любви и даже не по расчету, а ради геополитических нужд.

Логика понятная: договоры – договорами, а жениться на дочери своего вчерашнего врага, сделав его, таким образом, не просто другом, но родственником, – дело более надежное. Вот Рамсес и женился на одной из дочерей Хаттусили. А потом – видать, для полноты эффекта – на второй дочери. И неведомый Хаттусили на это все пошел, зная наверняка любвеобильный характер Рамсеса, который официально был женат еще и на двух собственных дочерях. Вот нравы-то были до нашей эры!

Впрочем, мы о чем? Мы – о дипломатии. Так вот Рамсес, сам того не ведая, заложил традицию династических браков, которая весьма и весьма прижалась уже совсем даже в нашу эру и в Европе, и в России, превратившись в удачный дипломатический, с позволения сказать, прием.

История дипломатии в России началась… скажем так: неприятно. Впрочем, когда в 1549 году возник Посольский приказ, ничто не предвещало беды, если не считать того, что в правление Ивана Грозного беду предвещало буквально все. Возглавил Посольский приказ дьяк Иван Михайлович Висковатый, которого можно назвать первым российским дипломатом.

Иван Грозный поначалу всяко привечал Ивана Михайловича и даже доверил ему должность печатника, то есть хранителя печати. Но потом, а именно в 1570 году, Висковатый впал в немилость: его обвинили в том, что он хотел подружиться одновременно и с польским Сигизмундом, и с татарским ханом. Висковатого повесили вверх ногами, после чего Малюта Скуратов отрезал ему ухо, а потом остальные опричники начали отрезать от него куски тела, покуда от первого русского дипломата остался лишь один истекающий кровью скелет. Так началась российская дипломатия.

Но не будем о грустном, то есть о нашей истории. Дипломаты, конечно, сделали очень много полезного — говорю об этом без тени иронии. Мне как человеку, вся жизнь которого связана со словом, кажется очень важным заметить, что благодаря дипломатам выросло само значение, роль слова. Стало ясно, что с помощью слов можно даже историю поворачивать. Ведь, по сути, главное и единственное оружие дипломата – его ум и его язык.

В Древнем Риме были известны риторско-дипломатические школы, в которых обучали правильно говорить речи, ну, чтобы добиться результата. Риторика считалась искусством, которым всенепременно должен овладеть дипломат. Оно и верно. Для дипломата умение говорить столь же необходимо, как слух для певца или отвага для тореадора. Вот, например, какие советы давали в древнеримской школе будущим дипломатам.

Представьте себе, говорили педагоги риторско-дипломатической школы, вы приходите к императору, дабы попросить денег на восстановление города после землетрясения или еще какого стихийного бедствия. Первым делом рекомендовалось с помощью эмоциональных деталей возбудить добрые чувства императора. Затем надо было ненавязчиво напомнить о богоизбранности властителя, дать понять, что надеяться кроме как на Божьего избранника более не на кого. Затем необходимо было постараться, опять же эмоционально, восстановить в памяти правителя облик города, при этом рекомендовалось использовать «риторические контрасты», напоминая, скажем, про Трою – великий город, который в свое время мог вести войну со всей Европой, а потом был совсем разрушен. Особо отмечалось, что сие сравнение укажет повелителю на хрупкость всего сущего. И уже после такой серьезной подготовки можно было перейти к сути – то есть просьбе о материальной помощи. Рекомендовалось при этом пасть на колени с молитвенными ветвями в руках.

Забавно, не так ли? Эти советы давались в 400-е годы до нашей эры, однако кто скажет, что ими и сегодня нельзя воспользоваться, разве что на колени падать не стоит – хотя кто знает…

Дипломатия – это печальная дочь человечества. Она честно старалась быть хорошей и приносить людям максимум пользы. Часто ей это удавалась. Но она не могла переделать людей.

История дипломатии = истории войн. И сегодня человечество может надеяться только на то, что эта формула наконец будет признана устаревшей.

…Удивительное дело: на букву «Е» не нашлось слов для «Многослова», сразу перескакиваем на «Ж» и переходим к слову, которое к дипломатии, увы, – или не увы? – имеет мало отношения.

Итак, поговорим о журналистике.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.